Егор поверил Кулебяко сразу и бесповоротно. Выпроводив чиновных охотников, он пошел на могилу родителей и, рыдая, повинился в своей глупости и дал клятву свести счеты с их убийцей. Спустя некоторое время егерь наладил дружеские отношения с заместителем подполковника, подкармливая его свежатиной, и тот добросовестно докладывал парню о жизни зоны. Егорша терпеливо дожидался того момента, когда Мясник-Чагирь снова ударится в бега. Молодой егерь был уверен, что рано или поздно так оно и будет и стоически ждал своего часа, неустанно натаскивая потомство Найды на охоту за человеком. И когда новый начальник зоны предложил ему стать добровольным помощником охраны, он не колебался ни минуты…

Оставив браконьеров под присмотром своей своры, Егор бегом заскочил на крыльцо, открыл дверь, подпертую палкой – среди таежников воров не водилось – и, быстро надев наушники, щелкнул тумблером.

– Где тебя носит!? Два часа не могу выйти с тобой на связь, – услышал он голос нового начальника спецзоны, майора Кривенцова. – Выручай, дружище. Двое гавриков опять рванули когти. По оперативным данным, как раз в твою сторону.

– Кто? – тая дыхания, спросил в надежде Егор.

– Опасные мерзавцы, Синюха и Клоп.

Огорченно вздохнув, Егор угрюмо буркнул:

– А к вам других и не шлют… Стволы у них есть?

– Шпалер[22]. Разоружили одного раздолбая… – майор сочно выругался. – Хорошо, что жив остался. Ну, ничего, я его так прочищу, что небо с копейку покажется.

– Давайте приметы…

Пока Кривенцов монотонно бубнил в далекий микрофон, обрисовывая портретные и иные данные беглецов, Егор сокрушенно качал головой – опять не то, что ему нужно. Неужто все его надежды пустые?

Когда егерь вышел во двор, браконьеры от страха были едва живы. Здоровущие псы, окружившие их безмолвным кольцом, на малейшее движение пленников угрожающе скалили внушительные клыки, и браконьерам стало казаться, что вот-вот злобные зверюги, лишь отдаленно похожие на сельских шавок, которых можно было разогнать обычной хворостиной, бросятся на них и загрызут насмерть.

– Найда, место! – приказал Егор, и псы, следуя примеру мамаши, все еще исполняющей в своре роль вожака, покорно потрусили под навес, где на мягкой подстилке лежал дряхлый Лешак.

Он уже почти не вставал, но застрелить своего доброго верного друга, чтобы прекратить его старческие мучения, у Егора просто рука не поднималась. Самое интересное, но молодые, задиристые кобели, вопреки своей собачье натуре, по-прежнему относились к немощному родителю с почтением и даже заискивали.

– Идите по домам, – сказал егерь с облегчением вздохнувшим браконьерам. – Ваши документы и оружие я пока оставлю у себя. Мясо сдайте в столовую рудника. По накладной! Пусть напишут, что это подарок от заказника. Чтобы ни грамма себе не взяли – я лично проверю. И если еще раз встречу вас на своей территории – спуску вам больше не будет.

– Спасибо… – просиял бородач. – Да чтоб мы… когда-нибудь… честное слово!

Браконьеры исчезли со двора с такой скоростью, будто их прибрал сам нечистый. А Егор, прихватив с собой, кроме Уголька, еще двух псов, поспешил уйти в тайгу на поиски бежавших зэков.

Глава 15. Сговор

Отдел лихорадило – убийства сыпались, словно из рога изобилия. Были они в основном на бытовой почве и обычно раскрывались по горячим следам, но от этого все равно не становилось легче. Рутинная бумажная работа засасывала, словно омут, и Клевахин начал постепенно забывать, что такое выходные и праздничные дни. Люди будто сошли с ума. Недавние хорошие друзья могли повздорить из-за пустяка и, подогретые дешевой водкой, которой только тараканов травить, с поразительной легкостью хватались за кухонные ножи или, например, за топорик для рубки мяса. Случались и совсем уникальные по своей беспочвенности и немотивированности трагедии, когда убивали просто так, будто на момент свершения преступления людей зомбировали, сделав их не просто безумными, а живыми бесчувственными мертвецами. Самое странное, что даже на суде убийцы смотрели на людей отмороженными глазами и не делали ни малейших попыток хотя бы объяснить свои поступки. Социологи и психологи управления – эти новые должности ввели совсем недавно, похоже, скопировав структуру полиции США, куда начальство ездило перенимать опыт – в один голос твердили, что причину такого мощного всплеска преступности следует искать в безработице, бытовой неустроенности, повальном пьянстве, утрате нравственных ориентиров и прочая.

Майор только скептически посмеивался, слушая такие байки на семинарах. Он был готов поверить в любую чертовщину, но только не в лепет расфуфыренных девиц, пристроенных по блату на теплые местечка.

Клевахин был уже не молод и хорошо помнил те времена, когда израненная войной страна выползала из руин, голодная и холодная. Тогда тоже пили не меньше и всем было плевать на идеи, несмотря на вездесущую пропаганду, однако внук не убивал бабку из-за червонца, а сын не расчленял мать только за то, что она косо посмотрела на его подружку. Опер подозревал, что не только некоторые люди рехнулись, но и весь мир охватило повальное безумие…

Несмотря на обилие работы, теперь ему стало все-таки полегче. По крайней мере, в моральном плане. После того, как он отпустил с миром сатаниста Джангирова, шеф майора Бузыкин стал сама любезность.

Атарбеков тоже перестал наезжать, и при встречах если и давил – собственно, как ему и полагалось по штату – то мягко, по дружески. Бузыкин даже предложил усилить группу Клевахина, занимающуюся расследованием "кладбищенского" дела, капитаном Берендеевым, но майор отказался. При всем уважении к оперативным способностям тезки и коллеги, он не хотел, чтобы тот познакомился со всем объемом информации, которую собрал Клевахин. Что знают двое, то известно и свинье, как говаривал персонаж известного сериала про Штирлица. И если майор мог наивному и недалекому Тюлькину морочить голову сколь угодно долго, то с пронырой Берендеевым такие номера не прошли бы…

День выдался морозным и бесснежным. Погрузившись в размышления, Клевахин шел по центру города, направляясь в городскую библиотеку, где по просьбе майора знакомые девчата подобрали ему материалы о сектантах-сатанистах. Оперу здорово повезло: городские власти наконец выделили средства для обновления и пополнения книжного фонда, и вместе с другой литературой закупили и книжонки по различным оккультным проблемам. Конечно, за последние три-четыре года такого дерьма наштамповали горы, Клевахин сам видел, попав однажды по работе на книжный рынок, но вся эта макулатура стоила дорого, и он не мог себе позволить укоротить личный бюджет только для сиюминутного удовлетворения внезапно проснувшейся любознательности.

Его очень заинтересовал Джангиров. Клевахин чувствовал, что этот мрачный тип – сосуд не только с двойным, но даже тройным дном. Кто он: авантюрист, мошенник, фанатик, свихнувшийся на почве черной магии, или политический интриган, ловко маскирующий свои намерения? Как мог приезжий человек, живущий в городе без году неделю, так окрутить достаточно неглупых и влиятельных людей, чтобы помыкать ими словно марионетками? Откуда у него столько денег? И наконец – что за всеми этими сатанинскими штучками кроется?

Естественно, майор отдавал себе отчет, что лезет в такие опасные дебри, что, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Но как профессионал, он понимал главное – без раскрутки Джангирова "кладбищенское" дело станет полным "глухарем" с непредсказуемыми для опера последствиями. Ведь как не крути, а вычислить неизвестного снайпера он просто обязан. Странно, тем не менее факт – этот человек в одинаковой мере интересует и политиков, и правоохранительные органы, и мафиозные группировки.

А еще Клевахин вспоминал Тюлькина, которому выпала самая неблагодарная часть сыскной работы – бегать с утра до вечера кругами по городу и впрямь как тот пес благородной породы, название которой блатные прилепили сотрудникам уголовного розыска. Старлей, получивший наконец отличный фоторобот Лизаветы, неразделенной любви приснопамятного "динамитчика" Усольцева, с завидной настойчивостью проверял в ее поисках магазины и киоски, разнообразные фирмы, а также малые и большие предприятия в центральных районах города. Самая большая сложность его изысканий заключалась в том, чтобы, во-первых, отыскать юную сатанистку раньше людей Джангирова – что он ее ищет, Клевахин мог дать рубль за сто; а во-вторых, ни в коем случае не "засветить" девушку. Потому Тюлькин не имел права показывать кому-либо фоторобот, что значительно облегчило бы поиски, а должен был опознать ее сам.