Так на кого, все-таки, устроили засаду? Может, меня заложил ментам официант Жорик? С него станется… Очень злобный и хитрый тип. Впрочем, не исключено, что правоохранительные органы пришли в гостиницу за чеченскими боевиками. Что там ни говори, а спецслужбы, несмотря на всеобщий раздрай, работают и временами весьма эффективно…
Поймав частника с "волжанкой", я поехал к себе домой. Решение возникло спонтанно, без тщательной проработки ситуации, будто я и впрямь сбрендил. А вообще, если честно, мне нужен был один хитрый ключ, который хранился среди своих ненужных, большей частью ржавых, собратьев в ящике для инструментов и прочего железного лома: гаек, болтов, гвоздей, шайб, пружинок, дюбелей, винтов, шурупов и так далее и тому подобное. Он остался от мужа хозяйки квартиры, Елизаветы Петровны, и хранился как семейная реликвия; правда, не в серванте, а на застекленном балконе, в крохотной мастерской.
Где умный человек прячет древесный лист? Верно – в саду или роще, среди сотен других, лежащих на земле и похожих на него. Так поступил и я, когда подыскивал тайник для своего ключа.
Я не стал ходить вокруг да около дома. Если меня и ждали, то только в квартире.
Максимум возможного – могли поставить еще и наблюдателя возле подъезда. Что тоже было проблематично: преступник, который знает, что у него на хвосте висит уголовка, никогда не вернется в свое логово, известное всем и каждому. Зачем ментам сторожить пустое место? У них с кадрами всегда не густо. Это, конечно, если уголовный розыск уже знает о моих похождениях. Знает ли? Погадать бы на кофейной гуще…
Мне пришлось ждать больше часа. Я устроился неподалеку от дома, в достаточно людном месте – на небольшом импровизированном рынке, где старушки продавали всякую всячину. Там же был и своего рода "пресс-центр" микрорайона – несколько скамеек под деревьями, на которых по вечерам собирались местные сплетницы. Днем скамьи обычно пустовали и только иногда их ненадолго занимали мужики, чтобы раздавить бутылку дешевой водки в тесном кругу. Я сидел и делал вид, что читаю газету. Время от времени, чтобы не примелькаться, я оставлял свой наблюдательный пункт и прохаживался по рынку, где в этот час было достаточно много люду.
Наконец я увидел знакомого парнишку лет десяти, родители которого жили этажом выше.
Мальчик знал меня в лицо, потому я очень надеялся на благополучный исход задуманного мною мероприятия.
– Эй, пацан! Поди сюда, – позвал я мальчика; к сожалению, мне не было известно, как его зовут.
Он подошел ко мне, лучась от предвкушения чего-то хорошего – когда-то после получки, расщедрившись, я угостил его шоколадкой.
– Здрасьте, дядь Гена! – засиял он непосредственной детской улыбкой.
А я сильно удивился, что мальчик знает мое имя. Наверное, Елизавета Петровна пососедски рассказала его бабушке или мамаше о своем жильце.
– Привет, орел. У меня есть просьба: смотайся ко мне домой и принеси перочинный нож.
Он лежит на кухонном столе. Получишь денежку на конфеты. Договорились? Лады… Вот ключи от квартиры.
Пацан, довольный нежданно обломившейся удачей, помчался выполнять мою просьбу, а я быстренько сменил дислокацию – зашел в гастроном, из окон которого были хорошо видны подходы к моему дому.
Ждать пришлось недолго, от силы десять минут. Мальчик возвращался вприпрыжку, радостный и веселый. Подбежав к скамье, на которой совсем недавно сидел я, пацан в недоумении начал вертеть головой, разыскивая своего "работодателя". Чтобы не смущать мальца, я вышел из гастронома и громко позвал его. Похоже, на квартире все чисто – за мальчиком никто не наблюдал.
– Вот! – Пацан с победным видом вручил мне перочинный нож и ключи.
– Спасибо, дорогой. Держи… – Я дал ему несколько купюр и мальчик едва не заплясал от радости.
От своей квартирной хозяйки я знал, что семья мальчика живет очень плохо, перебивается с хлеба на воду, потому эти деньги для пацана были что манна небесная.
– Тебя никто не останавливал? – спросил я пацана, внимательно наблюдая за его реакцией на мои слова.
– Не-а, – ответил он, недоуменно хлопая длинными ресницами.
– А в квартире никого не было?
– Никого…
Мальчик не мог соврать. Он был абсолютно искренен, это я видел. По-дружески похлопав его по плечу, я быстро пошел в сторону от рынка и своего дома. Мне нужно было еще провериться, не притащил ли пацан за собой длинный колючий "хвост".
Я отмахал добрых пять или шесть километров, пока не убедился, что сзади все чисто.
Значит, я пока вне подозрений. Так по крайней мере говорили мне главные органы чувств.
А вот что касается интуиции, то она или вообще спала, или, устав сражаться с моими идеями, покорно сдалась на милость судьбы, главного своего начальника. Ведь не секрет, что интуитивное мышление в критических для жизни человека ситуациях, заканчивающихся его гибелью, обычно отключается напрочь. От судьбы не уйдешь…
Все-таки я подождал темноты. Зашел в какое-то кафе и плотно поужинал. Потому что в квартире из еды не было даже сухарей. После ужина я направился к своему дому, но кружным путем. Так, на всякий случай.
В квартире все было на своих местах. Я зажег свет только на кухне, предварительно плотно закрыв окно одеялом. Это на тот случай, если кто-нибудь все же интересуется личной жизнью Геннадия Чернова и дежурит во дворе дома денно и нощно. После светомаскировочных мероприятий я сварил себе кофе и углубился в раздумья. Я нутром чуял, что мне необходимо как можно быстрее найти заветный ключ и уходить подальше от этой квартиры, где меня знают даже соседские пацаны, но что-то властно удерживало меня на месте, заставляя придумывать массу мелких причин, чтобы остаться здесь еще на одну ночь. И я понимал, что именно.
Иногда даже привычный к бродяжничеству бездомный пес пытается найти временное пристанище, где он чувствовал бы себя хозяином. Псина притаскивает в этот укромный уголок миску для еды, уворовав ее у домашнего Шарика, хотя никто в нее и обглоданную кость не бросит, какой-нибудь тюфячок – подстилку и (самое странное!) кусок цепи. И пусть в этом пристанище, которое бродяга считает своей будкой, его подстерегает большая опасность, и он это знает – животные, а в особенности собаки, владеют даром предвидения – все равно несчастный пес будет наслаждаться своим мимолетным счастьем с упрямством, достойным уважения и сочувствия.
Так и человек. Сколько ни блуждай по свету, как не храбрись, рассказывая приятелям о прелестях кочевой жизни, обязательно придет тот день, когда тебя со страшной силой потянет к обустроенному быту, а еще лучше – к родному дому, где ледяная колодезная вода ломит зубы, под окнами сирень, а в горнице пахнет медом, луговыми травами и пламенем, которое горит в печи. Да, именно пламенем. Ведь огонь имеет запах, цвет и вкус.
Я почувствовал, что очень устал. Все эти дни я сражался с многоголовой гидрой, вездесущей и невидимой. Она играла со мной, то свивая свои змеиные кольца так, что мои ребра трещали, то ослабляя захват – чтобы я глотнул немного воздуха и еще чуток побегал на свободе. Так играет кошка с пойманной мышью. Куда не ткнется серая зверюшка, всюду на ее пути встают мягкие кошачьи лапы, в самый неподходящий момент произрастающие твердыми и острыми когтями.
И что в итоге? А ничего. За исключением белого "опеля". (Вернее, его хозяина, который пока мне неизвестен). Но с виду железный факт может в один миг превратиться в быстро тающую сосульку. И вообще – кому он нужен, этот дурацкий факт!? Правоохранительным органам? Не будь наивным, Чернов! Будто тебе неизвестно, что такие организации защищают в первую голову государство, его незыблемые устои – это если по науке. А попростому обычный человек, который абсолютно не тождественен государству (хотя это и пытаются внушить ему лукавые законники), с его повседневными и непонятными большим начальникам заботами им и на хрен не нужен. Ни у нас, ни за рубежом. Только там больше поднаторели в лицемерии.
Итак, я по-прежнему один, уставший и разуверившийся в благополучном исходе своего контрнаступления на хитроумного и коварного противника. Один и в западне, если меня выследили. Но самое плохое в этой истории, что мне даже не хочется сопротивляться.