Лена вышла, придержала дверь и произнесла вполголоса:

– Входите.

В кабинет расхлябанной походкой вошел странный субъект, и я невольно поднялась ему навстречу.

Он был высоким, тощим и ужасно загорелым. Причем, сказать, что он был загорелым, значит, ничего не сказать. Загар въелся в него намертво, вцепился, так сказать, на веки вечные. Кожу на лице субъекта испещряли мелкие оспины, под левым глазом красовался явственный свежий фингал. На плечах визитера болталась клетчатая рубашка с закатанными рукавами, под парусиновыми брюками-клеш светились пробковые сандалии.

«Хорош!» – подумала я, с интересом разглядывая посетителя.

В руках посетитель держал большой объемистый сверток.

– Вы Майя Звягина? – спросил субъект.

– Здравствуйте, – сказала я.

Субъект немного смутился.

– Здрасте...

– Меня зовут Майя Звягина, – ответила я на его вопрос. – А как вас называть?

– Мишкой зовите.

– Михаилом, – поправила я.

– Можно и так, – великодушно согласился посетитель. Его глаза быстро обшарили мой кабинет.

– Вы тут главная, что ли?

В его голосе сквозило неприкрытое неодобрение.

– Главная, – подтвердила я. – Да вы садитесь!

– Ничего, я ненадолго.

– Чай, кофе? – предложила я.

Субъект быстро затряс головой.

– Не пью, спасибо.

Я задавила улыбку.

– Чем могу служить?

– Чего?

Субъект в изумлении уставился на меня.

– Зачем я вам понадобилась? – перевела я на человеческий язык.

– А-а-а! Да мне-то вы не нужны, просто попросил один браток кое-что вам передать...

И протянул мне сверток.

Я с сомнением уставилась на плотную оберточную бумагу. В наше нелегкое время, отравленное террором, такие свертки доверия у граждан не вызывают.

– Какой браток? – спросила я подозрительно. – Что в свертке?

Михаил хихикнул.

– Да вы не бойтесь! – сказал он снисходительно. – Это не бомба.

– Надеюсь. А что там?

– Разверните! – пригласил Михаил и сунул сверток прямо мне под нос. Я опасливо отодвинула подозрительный подарок на край стола.

– Объясните, кто мне это передал?

Михаил почему-то пришел в неописуемый восторг. Он хлопнул себя по коленкам и затрясся в мелком хохоте.

– Ой, умора! – проговорил он сквозь смех. – Он так и сказал: ни за что не откроет, подумает, что бомба!

Я начала терять терпение.

– Кто сказал?! Слушайте, давайте говорить по-человечески!

Михаил отсмеялся, всхлипнул в последний раз и достал из нагрудного кармана рубашки какую-то фотографию.

– Вот, – сказал он. – Он велел передать вам эту фотку. Сказал, вы все поймете.

– Кто «он»? – спросила я, машинально принимая снимок. – Имя у «него» есть?

– Не знаю, он не назвался. Просто попросил передать, и все.

– И вы согласились?

Михаил удивился.

– Конечно! Свой брат, моряк! По-русски говорит! Встретились у черта на куличках, на Каймановых островах! Да разве можно отказать?!

Я вздохнула и поднесла фотографию к лицу. Это был яркий, удивительно удачный снимок, сделанный с какого-то возвышения. С него открывался восхитительный вид на прозрачную океанскую лагуну и берег, усыпанный мелким белым песком. Сквозь зеленую воду отчетливо просвечивали темные отмели и валуны, заросшие мохнатыми водорослями. А невдалеке от берега стояло небольшое белое судно...

Колени мои дрогнули, подогнулись, и я медленно опустилась на стул, не выпуская фотографию из рук.

На снимке была «Ледяная звезда». Я не могла прочесть название, яхта находилась слишком далеко, но ошибиться было невозможно.

Это была она, точно она! «Ледяная звезда», обладавшая странным свойством не тонуть в зимнем море и не таять в теплом океане!

Я осторожно положила фотографию на стол и подняла взгляд на посетителя. Меня не оставляло странное чувство, что все это происходит во сне.

– Сядьте, – попросила я, и сама поразилась тому, как хрипло звучит мой голос.

Михаил послушно присел на край кресла, стоявшего напротив стола.

– Что он вам сказал? – спросила я.

Михаил пожал плечами.

– Да ничего! Узнал, что я русский, что скоро буду дома, узнал, где живу... Вот и попросил. Передай, говорит, браток, мелочишку на память. Я спрашиваю: а сам-то когда дома будешь? Не скоро, говорит. Вот и все.

Я машинально взяла чашку с остывшим кофе и сделала судорожный глоток.

– Он был один? – спросила я, почему-то избегая называть Ивана по имени.

Михаил покачал головой.

– Нет. Был с ним какой-то карлик...Такая маленькая ядовитая колючка, вспомнить страшно. Имя у него непривычное...

Он сморщился, пытаясь припомнить трудно слово.

– Джокер, – подсказала я.

– Во-во! – обрадовался Михаил. – Точно! Джокер.

Ухмыльнулся и спросил:

– Ну, что? Поняли теперь, от кого весточка?

– Поняла, – ответила я тихо. И спросила:

– А письма он не передавал?

Михаил с сожалением покачал головой.

– Нет. Я ему тоже говорю: напиши, браток. Бабы... ой!

Он осекся и с опаской посмотрел на меня.

– То есть я хотел сказать женщины... Женщины любят, когда им письма пишут.

– А он? – спросила я одними губами.

– Он покивал. Сел, начал что-то писать на листике из блокнота. А тут этот карлик ему и говорит под руку: мол, письмо от призрака!

Михаил пожал плечами.

– Я так и не понял: что он хотел сказать? От какого призрака?

– А он что ответил? – спросила я.

– Кто он? Высокий?

– Высокий, высокий!

– Ну... Засмеялся, вырвал лист, скомкал его и выбросил. Я потом хотел поднять, а его в воду унесло. Не успел.

Михаил виновато шмыгнул носом.

Я опустила руки на колени. Что ж, маленький ядовитый Джокер остался верен себе и своему королю.

– Да вы откройте! – сказал Михаил.

– А вы уже знаете, что там? – спросила я.

– Знаю, – признался он. – При мне заворачивали.

– Надеюсь, это не чучело каймана, – сказала я, с трудом сдерживая слезы. Хотя сама не смогла понять, откуда они взялись?

Все давно прошло, кончилось и быльем поросло!

– Разворачивайте, не бойтесь! – поторопил меня Михаил. – Вам понравится.

Я достала ножницы, разрезала плотную упаковку. Развернула три слоя ваты и достала из мягкого кокона огромную раковину, переливающуюся розовым перламутром.

Положила ее перед собой и замерла в восхищении.

– Ну? – спросил Михаил так хвастливо, словно сделал это чудо собственными руками. – Нравится?

– Очень, – ответила я сквозь слезы.

– Чего тогда ревете?

Я вытерла глаза и ответила:

– Уже не реву.

– Ну и правильно! – одобрил Михаил. – Жизнь длинная, свидитесь!

Обвел еще одним взглядом мой кабинет и пробормотал себе под нос:

– А назначать бабу начальником все равно дурость!

Я осторожно отложила раковину в сторону. Вырвала из блокнота чистый лист, подумала и написала: «Спасибо. Надеюсь, когда-нибудь увидимся. Желаю удачи».

Сложила лист пополам и протянула его Михаилу.

– Вот.

– Что это? – не понял он.

– Это письмо, – объяснила я. – Передайте тому человеку... Высокому.

– Милая моя!

Михаил снисходительно фыркнул.

– Да где ж я его теперь найду! Парень-то на одном месте не живет, как я понял! Сегодня на Кайманах, завтра на Барбадосе... Да и я тоже неизвестно где буду. Отработал сезон на греческих танкерах, сейчас хочу к норвежцам податься...

– Просто положите это в карман, – перебила я. – Вдруг встретитесь? Неважно когда. Вот и передадите.

– А-а-а, тогда ладно, – успокоился Михаил. Уложил записку в карман рубашки и предупредил:

– Но я не гарантирую!

– Я понимаю.

Я достала из сумки стодолларовую бумажку и протянула через стол.

– Это что? – не понял Михаил.

– Почтовая марка, – ответила я.

– Это за письмо, что ли? – догадался визитер. Покрутил пальцем у виска и пренебрежительно фыркнул:

– Ну и дура же ты, сестра! Да разве за морскую почту деньги берут?! Спрячь свой стольник! Я таких четыре сотни привез! Хочешь, махнемся? Я тебе стольник, ты мне вот это...