– На землю! Быстро! Иначе урою! Ничком, суки! Руки за голову! Лежа-ать!!!

Они упали, как подкошенные. Конечно, у них были пистолеты. Но когда на тебя смотрит большим черным глазом "дура", похожая на мини-пушку, и ты уверен, что она заряжена не солью, а патронами с картечью, которая на таком расстоянии делает из цели дуршлаг, то храбрость обычно опускается в пятки и тебе хочется немедленно превратиться во чтото прозрачное и невидимое. Тут уж не до геройства.

Я даже не стал их связывать. С мстительной радостью /это вам за деда, вонючки!/ я прошелся по их черепушкам укороченным прикладом ружья и усыпил всех трех по крайней мере минут на десять. Быстро обыскав качков, я изъял лишь документы, а оружие /три ствола, все "макаровы"/ просто выбросил в кусты. Все это время, пока я возился с качками, Лева и Элла сидели, притаившись и не подавая ни звука.

– Выгружайтесь, быстро! – скомандовал я, снимая свою импровизированную маску.

– Ст-т… Стас!? – У Бермана от изумления отвисла челюсть. – Откуда?..

– Поторопись, маэстро! – Я помог выйти из "джипа" бледной до синевы Элле. – И за работу. Нужно освободить проезд…

Назад возвращаться я уже не мог – с той стороны, откуда приехал "джип", к нам приближались грузовики. А мне лишние глаза были как-то ни к чему.

Мы быстро расчистили нужные нам полтора метра, а затем я затащил обеспамятевших бандитов в машину и сел за руль.

– Вон там стоит "девятка", – показал я рукой. – Дуйте туда. Я скоро…

Найдя съезд с автотрассы, я загнал "джип" под деревья, связал качков их же ремнями – чтобы не так быстро освободились – и, прострелив все четыре шины, бегом поднялся на гору, где в салоне "Лады" изнывали от неопределенности и страха мои подопечные.

– Куда мы едем? – Этот вопрос Лева задал, когда мы проехали километра два.

– Хрен его знает, – признался я честно.

Действительно, в город с таким грузом нельзя было и потыкаться. А других укромных местечек, где можно спрятать уже осточертевших мне "голубков", я не знал.

– Что нам делать, что делать!? – запаниковал Берман, заламывая руки.

– Спроси у своей подруги, – сказал я мстительно. – Это благодаря ей мафиози нашли ваше убежище. Где твой гавкунчик, киска?

– О чем идет речь!? – Большие Левины глаза стали размером со старинное пенсне.

– Об этом… – Я вырвал из ее рук крохотную дамскую сумочку /что значит женщина! даже идя на эшафот – а Элла точно знала, куда ее везут – она не забудет сделать макияж/ и достал из нее миниатюрный сотовый телефон. – Ее длинный язык уже свил вам петлю, а теперь вы стоите на стульчаке и его вот-вот выбьют из-под ваших ног. И все из-за этой, напичканного всякой электронной дрянью, пластмассовой коробочки.

– Элин, как ты могла!? – возопил Берман. – Ведь нас предупреждали, чтобы мы сидели тихо!

– Ну, позвонила я подружке, так что из этого? – пожала плечами уже оправившаяся от испуга Элла.

– Эт точно… – Я криво ухмыльнулся. – Логика железная. Не подкопаешься. Но вся беда в том, что ты, подруга, поставила под удар моего деда. Потому я больше не буду совать голову под гильотину из-за какой-то потаскухи. – Я весь кипел.

– Стас! – вскричал фальцетом Лева. – Ты хамишь!.. – У него не хватило слов от возмущения.

– Не будь ты так к этой крале привязан, я бы ей еще и хлебальник начистил. Черт бы вас всех побрал… интеллигенты хреновы… – И про себя добавил еще кое-что, покруче. – Я сейчас отвезу вас на пригородною станцию, посажу в электричку и чешите, пока рельсовый путь не закончатся. Это ваш последний шанс остаться в живых. И старайтесь не попадаться на глаза ментам, так как не исключено, что на вас уже разосланы ориентировки. Все, я умываю руки. У меня других забот по самое горло…

Прощание получилось натянутым. Танцовщица вообще не смотрела в мою сторону, а Лева, виновато опустив глаза на заплеванный перрон, что-то бубнил себе под нос – возможно, благодарил. Я дал ему деньги – все, что у меня были – вяло пожал руку и мы расстались; я очень надеялся, что на этот раз навсегда. О дальнейшей судьбе этой сладкой парочки я особо не волновался. И не потому, что неожиданно стал черствым и эгоистичным. У Бермана были дальние родственники, которые – он в этом не сомневался – могли их приютить. За его городской квартирой я обещал присмотреть.

"Девятку" бармену Жоржу я возвратил вовремя.

Глава 26. МСТИТЕЛЬ

Мы пошли ва-банк. Я и Серега. Этот вечный шухер вокруг нашего злосчастного О.С.А. нам просто надоел.

Ознакомившись с документами качков из "джипа" и наведя некоторые справки, мы окончательно убедились, что ветер продолжает дуть на нас именно со стороны хозяев Храпова. И мы теперь знали одного из них.

Все нити, имеющиеся в наших руках, вели к некоему Каргину, распорядительному директору фонда "Правопорядок". Да, это был тот самый седой, хорошо упитанный господин, бывший подполковник милиции, с которым капитан Жердин приходил обедать в ресторан "Дарвин". Чуря, когда мы допрашивали его в бане, сказал, что спец по электронике Олег Петрович, найденный нами в кресле с перебитым горлом, – заместитель босса. Эту мафиозную шишку ни Чуря, ни Гольян не знали даже как зовут, но внешний облик бывшего мента обрисовали достаточно точно.

Вторую нить нам дал, как ни странно, Лева Берман, когда перечислял сановных извращенцев, с которыми Храпов смотрел в банкетном зале "Дарвина" детское порнографическое кино. Но тогда фамилия Каргин нам мало о чем говорила и мы не обратили на директора фонда "Правопорядок" особого внимания.

Третью и четвертую нить вычислил капитан Лугов. Оказалось, что убитые возле "Шаловливых ручек" быки – плешивый и "восточный человек", а также хмыри с выпотрошенного мною "джипа", являются сотрудниками этого странного /чтобы не сказать больше/ фонда. Мало того – и сам "джип" числился за "Правопорядком".

Картину дорисовали показания танцовщицы во время допроса в доме деда Артема. Она точно знала, что Каргин – босс Храпова и один из заправил криминального бизнеса по продаже юных смазливых дурочек за бугор. О чем Элла и написала в своем заявлении – в том, которое осталось у нас. Расширенный, детальный вариант. Оказалось, что помощник передового бригадира у Каргина в большом фаворе и скорее всего выполнял при Храпове функцию большого уха и зоркого глаза директора фонда. Звали мафиозного "контрразведчика" Шестак, хотя Элла очень сомневалась, что это его подлинная фамилия.

По рассказу танцовщицы, Шестак был очень хитрой бестией; впрочем, я в этом уже убедился – засаду под балконом хазы Храпова /до чего не додумались менты из опергруппы/ организовал именно этот сукин сын. Не говоря уже о том, что он имел наглость попробовать мою башку на крепость.

Дело оставалось за малым – найти Каргина и побеседовать с ним по душам. И как можно скорее. Нам нужно было убедить его в том, что наше О.С.А. чересчур маленький камешек, чтобы убирать его с дороги, и если нас оставят в покое, то мы в свою очередь забудем и про Храпова, и про темные делишки возглавляемого Каргиным фонда. Пусть "Правопорядком" занимаются те, кому это положено по службе. Ни я, ни Серега не горели желанием изображать комиссара полиции из известного итальянского киносериала, большого борца с мафией.

Мы, конечно, понимали, что шансов договориться у нас мало, но утопающий хватается за соломинку…

– А если Каргин не пойдет на мировую? – все-таки спросил Плат, хотя во время обсуждения наших планов мы старались об этом не только не говорить, но и не думать. – Материалы мы имеем неплохие, но они представляют ценность больше для следствия, нежели для суда. У мафоизо хватит бабок, чтобы дело спустить на тормозах, а нас – в унитаз.

Я ничего не ответил. Лишь мрачно посмотрел ему прямо в глаза.

– Сильвер, и не думай! – всполошился Серега. – Тогда можно будет на наших жизнях поставить крест.

– Бабка надвое гадала… – Я не стал полемизировать на эту тему; будь что будет, зачем лишние словеса?