В щель неплотно прикрытой двери виднелась тупая физиономия одного из бодрствующих; он что-то жевал, время от времени облизывая жирные пальцы. Возле него, на журнальном столике, стояла глубокая миска и лежал автомат.

Мы ворвались в комнату бесшумно, словно исчадия ада. Охранники на миг остолбенели, увидев нацеленные на них пистолеты.

Но только на миг – в следующее мгновение они уже держали оружие в руках. Похоже, выучка у них была отменной.

Два негромких хлопка трудно было расслышать из-за работающего телевизора. Однако и этих, достаточно слабых, звуков хватило для того, чтобы отдыхающие охранники подхватились как ошпаренные.

Но было поздно…

В других комнатах первого этажа никого не было, в чем мы вскоре и убедились. Когда я начал подниматься по деревянной лестнице на второй этаж, то мне едва не стало дурно.

А что, если все наши усилия затрачены впустую? Что, если их там нет?

С трудом сдержав стон от ужасных предчувствий, я наконец преодолел лестничный марш и очутился в небольшом коридоре, по обе стороны которого при тусклом свете одинокого плафона виднелись белые высокие двери.

Какую из них открыть?!

Волкодав деликатно держался позади.

Я посмотрел на него; он по-дружески подмигнул – мол, не дрейфь.

Стараясь сдерживать дыхание, я подошел к первой попавшейся двери, взялся за ручку… и вдруг услышал в дальнем конце коридора голоса!

Едва сдерживаясь, чтобы не побежать, я на цыпочках подошел к последней двери справа и прислушался.

Господи, неужели?!

Полусонный лепет малыша и мягкий успокаивающий голос матери грянули в моей голове как вселенский хорал.

ЭТО БЫЛ ГОЛОС МОЕЙ ОЛЬГУШКИ!

Я попытался ступить еще шаг, но ноги перестали мне повиноваться.

Прислонившись к стене, я сполз на пол… и заплакал. Слезы лились ручьем, беззвучные рыдания сотрясали мое тело, и я никак не мог их унять…

Очнулся я оттого, что Волкодав тряс меня с силой за плечо. – Извини, дружище, но нам пора сматываться…

Его голос звучал виновато.

Я тряхнул головой, прогоняя остатки наваждения и поднялся.

– Иди… – слегка подтолкнул меня Волкодав. – А я тут посторожу… на всякий пожарный случай…

Я уже хотел было отворить дверь, но тут мне что-то помешало.

Пистолет. Он был сейчас совершенно не к месту, казался лишним, инородным и тяжелым, словно пудовая гиря.

Не оборачиваясь, я ткнул его в руки Волкодава и притронулся к дверной ручке.

Я ИДУ К ТЕБЕ, ОЛЬГУШКА, СЛЫШИШЬ! Я ИДУ!