– Что там у тебя?

– Я в порядке, а вот шеф… Эта сука едва не отправила его на тот свет. Вцепилась, как клещ, и грызла, пока я хребет ей не сломал. Моб твою ять… – выругался он с чувством.

– Он может идти?

– Смогу… – прохрипел рядом знакомый голос. – Шея цела, вот только плечо…

– Я сейчас перевяжу! – бросился к своему шефу Волкодав.

– Некогда. Лучше поспешим. Я потерплю. – Истечете кровью.

В голосе Пятьдесят Первого послышались теплые взволнованные нотки.

– Я сделал тампон из рубахи. Вперед! – внезапно окрепшим голосом скомандовал шеф Волкодава.

Мы пошли цепочкой: впереди Пятьдесят Первый, я – замыкающий. На наше счастье, до самого забора неприятных сюрпризов больше не случилось.

Забор мы, несмотря на его приличную высоту, перемахнули быстро. Единственная задержка случилась только на обратной стороне – шеф Волкодава на несколько минут потерял сознание.

Пользуясь его состоянием, Пятьдесят Первый с моей помощью наложил ему на раны импровизированную повязку уже из своей рубахи. А для руки сделал перевязь из брючного ремня.

Вскоре очнувшийся шеф сделал вид, что не заметил этой заботы. Но голос его стал помягче, почеловечней, что ли.

Дальше мы уже ползли – здесь могли таиться не только спецназовцы, но и люди хозяина дачи. Шеф Волкодава держался молодцом, только тяжело, с хрипом дышал.

Мы помогали ему, как могли…

Охранников периметра мы с Волкодавом заметили одновременно. Да и как было их не заметить, когда они курили в рукав, пренебрегая всеми канонами маскировки.

Правда, дыма мы не чуяли – ветер дул от нас, – зато светлячки сигарет, пару раз сверкнувшие в ночи, выдали их с головой.

Оставив шефа, мы подползли к ним вплотную. На наше счастье, их было всего двое. Конечно, мы могли справиться и с десятком, но нам не нужен был преждевременный шум.

Тронув меня за руку, Волкодав выразительно показал большим пальцем вниз.

Этот зловещий жест я больше угадал, нежели увидел, но возражений у меня он не вызвал. Волна неистовой злобы, поднятая во время схватки с псом, все еще плескалась внутри, заливая спокойный рассудок.

Мы "сняли" их элементарно – захват за шею сзади, хруст ломающихся позвонков и тихие всхлипы, заглушенные теребящим верхушки сосен ветром.

Я не знал, кто были эти парни и как случилось, что они стали подручными мафии, но их безвременная смерть не вызвала у меня больше чувств, нежели бы я наступил ногой на какую-либо букашку.

Сегодня им просто не повезло – я стремился на встречу со своими любимыми и готов был уничтожить всех, кто встанет на моем пути…

А вот пост спецназовцев мы проморгали.

Я уже видел просветы между деревьев, когда услышал щелчок передернутого затвора и тихий голос спросил:

– Пароль?

– Вятка, – поторопился ответить шеф Волкодава. – Отзыв?

– Тула. Это вы, товарищ полковник?

– Капитан Лебедев? – обрадованно уточнил полковник.

– Так точно.

– Веди нас на КП.

– Есть…

Командный пункт спецназовцы устроили в стогу сена у края луговины. Стог стоял на пригорке, на самом виду. И только очень проницательный человек мог заподозрить его истинное назначение на данный момент.

Внутри стога, откуда была вытащена добрая половина сена, находились два наблюдателя с прибором ночного видения, стереотрубой и рацией.

Конусовидные стены из свежесрубленных сосновых жердей источали запахи живицы и лугового разнотравья. На импровизированном столике, которым служил толстенный пень, стояли термосы с едой и переносной фонарь на батарейках с зеленым стеклом.

Едва забравшись внутрь КП, шеф Волкодава застонал и тяжело опустился на охапку сена, прикрытую грубошерстным солдатским одеялом.

– Что с ним? – встревожился капитан.

– Перевязку и антидот! – скомандовал Волкодав.

После укола полковнику стало легче.

– Объявить готовность номер один, – приказал он капитану.

– Слушаюсь!

– Волкодав!

– Да, шеф, – без особого рвения и чинопочитания отозвался Пятьдесят Первый. – Как видишь, я сейчас не в форме…

Полковник поморщился, устраиваясь поудобней.

– Сожалею, но помочь тебе ничем не могу. – Он с участием смотрел на меня. – Лично не могу помочь, – поторопился добавить полковник, заметив, как я изменился в лице. – А вот Волкодав, думаю, не откажется. Видишь ли, это не тот случай, когда я могу приказывать…

– Считайте, товарищ полковник, что я приказ получил. Разрешите выполнять! – попытался вытянуться во весь свой богатырский рост улыбающийся Пятьдесят Первый. – Иди… А я уж тут сам… немного поразвлекаюсь…

Жестокая улыбка, больше похожая на звериный оскал, добавила еще больше морщин на его измученном лице.

– Штурм будет, как только рассветет, – сказал полковник. – Если успеешь – присоединяйся. Но главное – обеспечь Ершу нормальный отход. А тебе… Тебе спасибо, парень. Живы будем – сочтемся.

И он протянул мне руку…

Ах, сколько раз я представлял этот момент!

Я шел по лесу, и мне казалось, что я давно знаю и эти беспорядочные тропинки, протоптанные дачниками, и деревья, нашептывающие что-то убаюкивающее, и грустный плеск речной волны, и даже ветер с его луговыми запахами свежескошенного сена, дыма рыбацких костров и болотной сырости…

Двухэтажный дом-дача, где томилась моя Ольгушка с сыном, находился на расстоянии около километра от КП.

Подойдя вплотную к забору, окружавшему дом, я взмолился: Господи, ну пусть она будет на месте! Я так долго шел сюда, что если ее и сына здесь не будет, то, боюсь, больше не выдержу этого испытания…

Охрана дачи была так себе, ни рыба ни мясо.

Внутренне подготовленный крушить, убивать, разнести все тут вдребезги, я невольно придержал удар, когда наткнулся на мирно почивающего сторожа, плешивого мужика лет шестидесяти, с солидным брюшком. Он спал на голом деревянном топчане внутри крохотного лубочного домика, раскрашенного во все цвета радуги.

Похоже, это резное чудо, сотворенное руками какого-то народного умельца, было предназначено для детских игр.

И тут впервые за время нашего знакомства с Тимохой я почувствовал к нему нечто похожее на чувство запоздалой благодарности – ведь он все-таки заботился о моем сыне, хотя и не бескорыстно.

Я "усыпил" сторожа одним легким щелчком и хотел было оставить его мирно отдыхать и дальше.

Но тут Волкодав, следующий за мной как тень, оттолкнул меня в сторону и достал из-под фуфайки, служившей толстяку подушкой, внушительного вида "дуру" большого калибра.

Тихо хмыкнув, он сноровисто спеленал сторожа обрывками найденных в домике веревок и шнуров и воткнул ему в рот кляп из его же майки.

Больше на подворье мы не нашли никого. Не было и сторожевых псов, наверное, из-за мальчика.

Но когда мы заглянули в освещенное окно первого этажа, то нам предстала картина совершенно не по вкусу.

Там находилась настоящая охрана дачи, четыре человека. Двое бодрствовали, пялясь в экран портативного цветного телевизора, а их товарищи спали на обшарпанном диване валетом в дальнем конце комнаты, куда почти не доставал свет бра.

Из оружия охранники имели два "калашникова" и помповую гладкоствольную многозарядку.

Наверное, у них были и пистолеты, но мы не заметили. Похоже, Тимоха держал их здесь как подкрепление на время сходняка – мой нынешний шеф всегда отличался изворотливостью и предусмотрительностью.

Толкнув меня в бок, Волкодав зловеще ухмыльнулся, достал пистолет с глушителем (у меня был такой же) и знакомым жестом большого пальца указал на землю.

Я не возражал – мне вовсе не хотелось даже малейшим промахом поставить под угрозу жизни моих самых близких людей. Тем более что мы не знали, в какой комнате они находятся и нет ли еще где-нибудь охранников.

Парадную дверь Волкодав открыл универсальной отмычкой.

Темный вестибюль встретил нас настороженной тишиной и запахами увядающих цветов. Комнату, где находилась охрана, мы нашли без труда – по бормотанью телевизора.