– Не то чтобы замерзла. Просто…

Внезапно она замолчала. Дом качнулся, а потом начал раскачиваться все сильнее и сильнее. Но удивительно, что все происходило бесшумно и ничто не падало, не грохотало, стояла зловещая тишина.

– Что это? – спросила она.

– Не знаю. – Он еще крепче сжал ее руку. – Возможно, землетрясение. Но какое-то странное. Может, стоит выйти из дома?

– Нет. – Она покачала головой. – Останемся.

– Дай я обниму тебя.

Улыбаясь, Черри кивнула и придвинулась к нему. Он откинул одеяло, ее маленькое стройное тело скользнуло, в кровать. Она крепко обняла его и прижалась к нему. Он почувствовал растущее возбуждение, но не было ни стыда, ни отвращения, а только радость и спокойствие. Он начал ласкать ее.

Стены продолжали раскачиваться. Мэт увидел картину на стене – альпийский пейзаж, – но она висела неподвижно. Невероятно и абсурдно. Ее лицо приблизилось к нему, теплые губы приоткрылись и прижались к его губам.

«Пусть приходит конец света», – подумал Мэт.

– Ну вот. Ты слышал, – сказала Бриджет. Ей почудилось, что тихий и далекий крик эхом отзывается в ушах.

Дэниел ждал повторения. «Наверное, какой-то зверек – может, кролик – попал в капкан. Говорят, его крик очень похож на человеческий», – подумал он. Прошло несколько минут.

– Ты слышал, – прошептала Бриджет.

Он чувствовал ее дыхание где-то рядом и снова начал ощущать ее тело, но совсем по-иному. Нервы были напряжены.

– Да, слышал, – ответил он. – Но не знаю, что это.

– Кто-то страдает и кричит от боли.

– Не уверен. Может, какой-то зверь.

– Ты же знаешь, что это не так.

– Давай еще подождем. Может, он повторится. С первого раза не поймешь.

– Мы не можем ничего предпринять?

– Ничего, пока не поймем, что это и откуда он донесся.

– Я же сказала тебе – из башни. Я слушала у стены.

Ему требовалось время, чтобы обдумать и попытаться все объяснить. Крик боли, если это была боль, и из башни, как говорит Бриджет. Так много неясного, непонятного, сбивающего с толку. Ее настойчивость вызывала у неге раздражение.

– Давай подождем и послушаем, – предложил он. – Я не понял, что это.

– Но там кто-то страдает!

Дэниел шутя прикрыл ей рот. Она напряглась, а потом расслабилась, молчаливо соглашаясь. Они лежали так близко друг к другу, как могут лежать только влюбленные. Он еще надеялся, что повторения не будет, ничто не нарушит тишины и этот леденящий душу крик сотрется из памяти. Он ждал в напряжении, и его это очень раздражало.

На этот раз крики последовали один за другим, и не осталось сомнения, что их издает человек, который зовет на помощь. Сердце Дэниела забилось быстрее, и он почувствовал, что дрожит, так же как Бриджет. Она лежала очень тихо, обнимая его, успокаивая, как до этого делал он. И хотя он чувствовал ее грудь, бедра и колени, он не мог протянуть руку и погладить их. Отдаленный голос кричал, и слова можно было теперь разобрать:

– Пресвятая Дева Мария, спаси и сохрани!

Теперь они узнали голос.

– Это миссис Малоне, – сказала Бриджет.

– Не может быть.

– Это она. – Бриджет вырвалась из его объятий, и он почувствовал в темноте, как она выбирается из постели.

– Мы должны помочь ей.

Дэниел тоже встают. Он все еще дрожал и едва держался на ногах.

– Ты где? – спросил он. – Дай мне руку.

Они взялись за руки и почувствовали себя увереннее. Крик послышался снова, неотчетливый, но определенно идущий с той стороны, куда указывала Бриджет. Но как миссис Малоне оказалась в башне?

– Это не из башни, – сказал Дэниел. – Она в своей комнате, и ей снятся кошмары, а звук разносится по всему дому. Эхо.

– Ты так думаешь? Пойдем, посмотрим.

– Где ее комната?

– На другой стороне лестничной площадки.

Крики прекратились. Они ощупью добрались до комнаты экономки. Бриджет постучала, но ответа не последовало. Она открыла дверь и позвала:

– Миссис Малоне? С вами все в порядке?

Никто не откликался. Рядом с темным окном, сквозь которое были видны звезды, Дэниел мог различить кровать. Бриджет направилась к ней, он последовал ее примеру. Кровать была пуста.

Удивительно, но он почувствовал огромное облегчение, потому что решил часть загадки, конечно, если на самом деле кричала миссис Малоне. Маленькие человечки сильно испугали ее; возможно, она просто сошла с ума. Случилось что-то вроде раздвоения личности. Он вспомнил, что когда-то читало женщине, сознание которой разделялось как бы на две части, ненавидевшие друг друга, и одна из них, зная, что другая страшно боится пауков, послала сама себе по почте коробку с ними. Возможно, одна миссис Малоне отправилась в башню в поисках маленьких человечков, а другая внезапно обнаружила, что оказалась там в темноте. Было более простое решение – может, она просто лунатик? Он быстро объяснил все это Бриджет, которая сказала:

– Как бы там ни было, мы должны войте я помочь ей.

– Конечно. – Темнота неприятно действовала на нервы. Ну почему, проклятые пробки перегорели именно в эту ночь? – Внизу есть фонарик?

– Да.

– Если нам удастся его найти, все будет гораздо проще.

Когда они вышли на площадку, снова послышался голос. Он был слабый, как будто бы шел с другого конца телефонного провода при плохой связи, но слова можно было различить.

– Ах нет… не надо… Не делайте этого, ради Бога!

Им овладел страх. Более того – ужас.

Самым неприятным оказалось то, что это был не сон. Хелен умела просыпаться, если вдруг видела кошмар. Она сразу же распознавала его, и если сон оказывался на самом деле ужасным, могла закричать и проснуться от крика. Обычно она так же будила и Уоринга, и он очень злился, но важно было то, что она просыпалась. Еще в детстве ей снились зловещие старики, пытающиеся схватить ее; а она пыталась убежать от них… Ноги наливались свинцом, она бежала все медленнее. Кошмары прекратились, когда она научилась вовремя просыпаться. Она любила приятные сны и делала все возможное, чтобы продлить их, но это удавалось с меньшим успехом.

Сейчас все было совсем иначе. Хелен оказалась совершенно беспомощной и остро чувствовала собственное бессилие. Она наблюдала прошлое, обстановка и люди выглядели очень реальными, только она сама была бестелесным духом.

В клубе давали ночной бал – последний, на который она пришла. Хелен знала это, потому что видела танцующих Тауншендсов, а они появились в тот год, когда она уехала. Сама она, молодая, танцевала с Питом Стриским, с которым, как ей Помнилось, она вместе пришла. Самым удивительным и очень приятным для Хеллен теперь было осознавать, какая она красивая, – может, только подбородок чуть тяжеловат. Да и весила она не больше шестидесяти килограммов.

Оказавшись там» она поискала глазами отца. Она чувствовала к нему одновременно любовь и ненависть. Он был с Мейзи Девар, но не танцевал, а тихо беседовал, держа в руке бокал. Она давно знала его развратную натуру и что ему, в общем, все равно, кто его партнерша. Но как он мог разговаривать с ней, смотреть на нее, дотрагиваться до этой женщины? Через три года подобные разговоры, взгляды и прикосновения для него навсегда прекратятся, а у Мейзи обнаружат раковую опухоль, которая вскоре убьет ее. Но тем не менее при виде этой сцены Хелен впала в ярость.

А Уоринг? Напивался. Он сопровождал эту девчонку Хоганов. Красив, признала Хелен, возможно, самый красивый мужчина на балу, как и она – самая красивая девушка. Тогда они составляли великолепную пару. На предыдущей неделе произошел страшный скандал, когда она бросила с веранды кольцо, подаренное ей Уорингом, и смеялась, когда он искал его в грязи. Именно поэтому она опять пришла с Питом, который с радостью занял место Уоринга, отбившего у него Хелен. Она посмотрела на стройную танцующую фигурку и обнаружила, что для этой реальности существует еще одно измерение и что можно быть собой в настоящем я в прошлом одновременно. Но как зритель она могла только читать, что думает та, другая, но не в состоянии изменить ни одной, даже самой незначительной, беспорядочной мысли.