- Я рад за тебя, Сережа! - сказал Кравцов.- Это будет исторический марш, а как мы к нему готовимся, если бы ты знал! Командиру батальона ты представился? Комбат у нас новый - майор. А Грибенников уже в академии… Пойдем к майору, пусть он на тебя посмотрит.
- Ну, как мой танк? - по дороге в штаб спросил Сергей.
- В порядке. Экипаж на нем весь новый. Молодежь, недавние курсанты.
Возвращаясь от комбата, они направились к танкам. Свою машину Сергей узнал издали по каким-то одному ему известным приметам. Танк был раскрыт, сложенный брезент белел под деревом. У лобовой брони, завидев старшего лейтенанта, выстроился экипаж - молодые, незнакомые Сергею парни в замасленных комбинезонах. Подавая команду «смирно», коренастый, с круглым лицом, сержант выскочил вперед и сбивчиво, еще не окрепшим голосом отрапортовал подходившим офицерам.
- Вольно! - сказал Кравцов и обратился к сержанту; - Командиром вашего танка временно назначен гвардии младший лейтенант Тутаринов… Для сведения экипажа: Герой Советского Союза Тутаринов совсем еще недавно был командиром этого танка.- Кравцов повернулся к Сергею: - Ну, знакомься с экипажем, а я займусь своими делами.- И ушел.
Знакомство продолжалось недолго. Сергей узнал фамилии и имена всех членов экипажа и спросил:
- Кубанцы среди вас есть?
- Есть один! - крикнул белобрысый паренек.- Младший сержант Чикильдин.
- Из какой станицы?
- Беломечетинской!
- Значит, мой сосед.
Сергей не спеша обошел танк, похлопал ладонью теплую, досуха вытертую броню, посмотрел на знакомую, уже застаревшую царапину на башне - узкий осколочный след на металле почернел и был похож на восклицательный знак. Внимательно осмотрел гусеницы, тоже чистые, протертые тряпкой, опорные катки, поцарапал ногтем резиновые бандажи. За ним молча шли танкисты.
- Ну, как, ребята, надежный у вас дом? - спросил Сергей.
- Домишко ничего, подходящий,- за всех ответил Бурцев.
- Снаружи он у вас чистенький, а посмотрим, как он выглядит внутри.
Сергей поставил ногу на лобовую броню танка и проворно спустился в передний люк… Ему показалось, что он еще никогда с такой легкостью не влезал в это узкое окно. Внутри танка пахло знакомой, давно уже остывшей пороховой гарью. Усевшись в кресло водителя, Сергей сразу ощутил покой во всем теле. Все, к чему он прикасался, на что смотрел, было так знакомо и привычно, как только бывают знакомы и привычны вещи в хорошо обжитой комнате. Руки сами потянулись к рычагам управления, а левая нога уже давно стояла на педали. Сергей улыбнулся… Сколько же не часов, а суток провел он, когда был водителем, вот так, не снимая коченеющих рук с рычагов и не отрывая ног от педалей!..
- А ну, отвечай,- негромко заговорил он, обращаясь к танку.- Как ты тут поживаешь без меня? Здоров ли ты? Все ли у тебя в порядке?
Левая рука потянулась к стартеру. Танк точно и в самом деле услышал знакомый голос своего старого хозяина, встрепенулся, ответил мгновенно и таким оглушительным рокотом, что задрожала земля и с ближнего дерева упали оранжево-желтые листья. Сергей прогревал мотор, внимательно вслушиваясь в ровное, учащенное биение огромного сердца машины… Когда мотор умолк и наступила тишина - и только в ушах еще звенело,- Сергей обернулся и увидел, что все члены экипажа сидели на своих местах.
- Ну, как? - с гордой улыбкой на широком лице спросил Бурцев.
- Ничего,- сдержанно ответил Сергей.- Узнал по голосу.
- Товарищ гвардии младший лейтенант,- обратился к Сергею Чикильдин, сидевший на месте радиста-пулеметчика.- Разрешите спросить. На этом танке вы получили звание Героя?
- Нет, не на этом,- ответил Сергей и задумался.- Та машина сгорела под Сталинградом. Экипаж уцелел, а танк погиб… Да, это был выдающийся танк. За свой короткий век он много беды наделал фашистам. А за время войны мне пришлось сменить не одного стального коня… Но я понимаю, вас интересует именно этот танк. Его я получил уже в Польше, новенький, прямо с эшелона. На нем я побывал в Германии, на нем проезжал по улицам Праги… Так что и эта машина тоже бывалая.- Сергей посмотрел на лица танкистов.- Подсаживайтесь поближе, я расскажу вам, по каким военным дорогам прошел ваш танк…
Незаметно пролетело время в лесном лагере, и наступило утро восьмого сентября… В жарком пламени вставало солнце над далекими корпусами. Сергей вел свой танк в головной походной заставе. В узкой щели перископа темнела гладь шоссе, мелькали и блестели зубчатые пояса гусениц танков, кружился сизый дымок у выхлопных труб, легко и, казалось, бесшумно катились по асфальту мотоциклы, а на их седлах - чуть согнутые фигуры водителей. Вся дивизия, как гибкий, воедино собранный организм, гремящим потоком устремилась к столице, запрудила людную, залитую солнцем и по-праздничному убранную улицу Горького и замерла у преддверия Красной площади…
Сергей вылез из танка. Улица напоминала конвейер гигантского завода: во всю длину ее, сколько видел глаз, в три ряда стояли, стволом к стволу, и средние и мощные танки, и быстроходные транспортеры с пулеметчиками, и самоходные зенитные установки, и тяжелая самоходная артиллерия с толстыми хоботами, и автомашины с мотопехотой, и мотоциклы, и «катюши» под зеленым брезентом… А сколько здесь собралось гостей! Повсюду мелькали пестрые цвета праздничной одежды. Здесь пожилой мужчина о чем-то разговаривал с офицером, там толпа окружила артиллеристов, а девушки с веселыми, смеющимися лицами дарили танкистам цветы и улыбки. В глазах всех людей Сергей видел и радость и удивление… «Так вот чем мы богаты и всесильны»,- точно говорили их восторженные взгляды. «Нет, нет,- думал Сергей,- это не гости явились к нам, а хозяева всего, что я вижу на обширной московской улице, и пришли они сюда, чтобы еще раз посмотреть на сделанное их же руками оружие и чтобы взглянуть в лица тем, кто прошел с этим оружием такой беспримерный путь…» Он задумался и не заметил, как к нему подошли девушки. Одна из них, самая бойкая, с цветами в руках, легко взобралась на лобовую броню танка и обняла Сергея. Она была так похожа на Ирину, что Сергей невольно удержал ее руку и уже хотел было крикнуть; «Иринушка, и ты здесь!» А девушка, смущенная пристальным взглядом танкиста-героя, и еще более тем, что он задержал ее маленькую руку в своей крепкой, твердой ладони, покраснела и спрыгнула на землю.
- Милые девушки…- сказал Сергей и не успел закончить…
Где-то в головной части колонны раздалась команда: «По местам!» - и покатилось вдоль улицы на разных голосах многократное, как эхо в ущелье, протяжное: «По-о места-а-а-м!» Сергей посмотрел на часы. Было без десяти пять. Он одним прыжком очутился в танке, коротким, но строгим взглядом посмотрел на членов экипажа, бросил Бурцову цветы, захлопнул люк и в ту же минуту забыл и о девушках и о цветах. Нажал кнопку стартера. Мотор сердито взвыл. Припав к перископу, Сергей видел, как заблестели гусеницы передних танков. Отпустил педаль, и танк плавно покатился по мягкому, нагретому асфальту… Весь конвейер вздрогнул и загремел, и навстречу Красной площади понеслась мощная музыка моторов, ритмичный лязг и грохот железа,- до боли в сердце радостные звуки знакомой поступи машин!.. Впереди мчалась командирская машина. По ее сторонам, как катеры вокруг линкора, катились мотоциклы, бронетранспортеры. Генерал стоял в открытом люке. У него в руках - гвардейское знамя. Ветер раскинул алый шелк…
Сергей пригнулся к рычагам, уперся лбом в броню и, припав к перископу, не выпускал из виду пламеневшее гвардейское знамя с силуэтом Ленина на шелку. Тело его точно слилось с машиной, сердце забилось учащенно, в ушах с необыкновенной силой загремела стоголосая музыка моторов. А в перископе уже лежала вся Красная площадь, необычайно торжественная и строгая в своем праздничном убранстве. Мимо мавзолея проносились танки, трепетало на ветру, как пламя, гвардейское знамя, и Сергей увидел на мраморной трибуне товарища Сталина с поднятой рукой.
Танк шел с замедленной скоростью, но Сергею казалось, что он летел с невероятной быстротой. Мавзолей уходил вправо, площадь суживалась и становилась короче. Теперь Сергей видел только Спасскую башню да Лобное место в алых стягах, а вдали белой террасой выступала набережная… Минута счастья, как же ты радостна и коротка!