На второй день вечером Сергей гостил у генерала.

- Ну, кубанец,- спросил генерал,- как чувствовал себя на параде?

- Быстро ехали,- ответил Сергей.- Мне казалось, что мы неслись на полных скоростях, так, как - помните? - прорывались к Праге.

- А мне казалось, что мы ехали в самый раз.

Они сидели на веранде, обращенной к лесу. Тишина царила вокруг. За оранжево-зелеными верхушками деревьев догорал закат.

- Ну, Тутаринов, я говорил с начальником политотдела… Благословляем тебя на пост председателя райисполкома. Только вот что я скажу на прощанье. Ты вступаешь в новую и не легкую жизнь, и тут одной старой славой не проживешь - об этом никогда не надо забывать. Теперь тебе надобно свою военную славу ежедневно обновлять в труде, чтобы она у тебя не потускнела и чтобы не появилась на ней ржавчина, а проще сказать - зазнайство. Бойся этого, как огня. Обычно говорят, что правительственные награды, украшающие грудь воина,- есть зеркало его души. Это, пожалуй, верно. Но в этом душевном зеркале люди видят только наше прошлое и настоящее, а будущее еще должно найти отражение в наших делах,- независимо от того, где и чем мы будем заниматься, будем ли мы воевать, или строить!.. И вот, Сережа, от всей души желаю тебе, как сыну родному, чтобы через год или два на твоей груди рядом с наградами за военные подвиги появился бы орден за подвиги трудовые…

Утром Сергей послал депутату Бойченко телеграмму: «Согласен. Дома буду двадцатого. Тутаринов»,

Глава XXX

В Москве Сергей задержался и в Усть-Невинскую приехал только 26 сентября. Сошел с поезда на том же полустанке, на котором он когда-то стоял с Семеном. Не успел оглянуться, как к нему подкатила тачанка, и Дорофей, стоя на козлах, крикнул:

- Дядя Сергей, а я не опоздал!

Они ехали степью. Обычно в конце сентября на Кубани устанавливается хорошая погода: наступает период безвременья, когда и лето еще не ушло и осень не вступила в свои права. Дни стоят тихие и теплые, а ночи прохладные и росистые,- сорвешь на заре арбуз, а он мокрый и такой холодный, точно вынут из погреба. В такую пору неповторимо красива бывает степь,- нет, не пестротой красок и не осенними нарядами, а своим богатством. Только в эти дни и можно по-настоящему узнать, что такое урожай! Даже Сергей, выросший на этой земле и не раз видавший наступление осени, и то был поражен и обрадован.

Сергею не терпелось узнать, что же было сделано без него в станице, как выполняется план, и он обратился к кучеру с расспросами:

- Дорофей, расскажи, что нового в станице?

- А я и не знаю, какие у нас есть новости,- не поворачиваясь, чистосердечно признался Дорофей.- Мое дело людей привозить и отвозить, а про все прочее я не знаю.- Он помолчал, как бы соображая, что бы ему все же рассказать Сергею.- Семен, что у ваших живет, уже ходит, только еще с палочкой… И еще - скоро у ваших будет свадьба. На той неделе я возил в район Анфису и Семена. В загс ездили, а свадьба, говорят, будет, когда на степи подуправимся.

- Ну, вот видишь, какие хорошие новости!

- Разве это новости… Вот вы в Москве были… Расскажите, как там, а?

- Расскажу. Как-нибудь соберемся в стансовете. Послушать будет чего… А ты не знаешь, лесопильню построили?

- Не видал… А те люди, что промеряют землю, уже уехали. Побыли с неделю, обмерили весь берег. Я их отвозил на станцию.

Далеко на дороге Сергей заметил бычью упряжку. На грядке брички, в которой двумя рядами белели молочные бидоны, сидела возница, закутанная по-зимнему в теплую шаль. «Ирина»,- подумал Сергей, и на сердце сделалось тепло. Когда тачанка нагнала бричку, он тронул Дорофея за плечо.

- Останови!

Сергей на ходу соскочил и побежал. Да, это были те же огненно-красные быки с красивыми лысинами во весь лоб, а на бричке сидела Ирина, и лицо ее, обрамленное серой шалью, не казалось таким смуглым, как раньше. Ирина смотрела на Сергея так спокойно, точно ей было совершенно безразлично - подойдет он к ней или проедет мимо. Только губы ее, сдерживая улыбку, чуть-чуть вздрагивали.

- Здравствуй, Иринушка! А я тебя и в Москве видел.

- Здравствуй! Садись, подвезу!

- Дорофей,- позвал Сергей.- Давай-ка сюда мои вещи, а сам можешь ехать.

Дорофей принес чемодан, удивленно посмотрел на Ирину, потом перевел, взгляд на быков.

- И охота вам ехать на этих тихоходных рогатых?

Не дожидаясь ответа, Дорофей взобрался на тачанку и погнал лошадей. А Сергей сел рядом с Ириной, ласково посмотрел ей в глаза.

- Ждала?

- Ох, Сережа, как же ты долго ездил… Если б ты только знал…

- Я знаю, что скучала и ждала. Но теперь я уже рядом с тобой, а глаза у тебя грустные. Отчего, Иринушка?

- А я и не грустна.

- Неправда… Что-нибудь случилось?

- Ничего не случилось, а только посмотрю я на тебя, и мне делается грустно.

- Почему?

- Какой-то ты неуловимый. Все ездишь, а у меня только душа болит, думаючи о тебе… Пока ты со мной, мне радостно, да только эта радость такая всегда короткая.

- Милая моя Смуглянка. Теперь я уже никуда не уеду. Хочешь, скажу тебе, где буду работать? Только это еще секрет.

- Скажи.

- Председателем нашего райисполкома.

- Ты? - удивилась Ирина.

- Я. А что?

- Значит, опять я тебя не буду видеть?

- Отчего же не будешь? Я возьму тебя с собой… Поедешь?

Быки свернули с дороги в кукурузу. Ирина приподнялась и замахнула на них кнутом. Когда бричка снова катилась по дороге, Ирина села на свое место, посмотрела на Сергея и сказала:

- Нет, не поеду…

- А я силой тебя увезу,- засмеялся Сергей.- Иринушка! Я тебе подарки привез. Вот посмотри.

Сергей потянулся к чемодану, но Ирина удержала его руку.

- Ничего мне не надо,- сказала она.- Был бы ты со мной… Что я там буду делать, в районе? Ты на такой должности, а я?..

- И ты без дела сидеть не будешь.- Сергей прижал ее к себе.- Гордая, а я как раз такую тебя и люблю… А подарки я все же покажу. Ну, если не понравятся, тогда другое дело.- Он открыл чемодан.- Вот смотри?

Ирина склонила голову на колени и закрыла лицо руками.

Дома был один Семен. Он еще хромал и, чтобы не скучать без дела, подрядился плести для полеводческой бригады корзины, в которых переносят початки кукурузы. Когда Сергей вошел во двор, Семен сидел под деревом и очищал лозу, подготовляя ее для корзины. Сергей помог другу подняться. Они обнялись.

- В газетах читал и снова завидовал,- сказал Семен, радостно глядя на Сергея.- Ну, рассказывай, как там поживает наша гвардия?

- Живут хорошо,- сказал Сергей.- Эх, Семен, если бы ты знал, сколько я привез тебе поклонов!.. Расскажу все по порядку, но прежде хочу тебя послушать. Что у нас нового?

Семен сел на вязанку хвороста и рассказал другу о том, что расписался с Анфисой - дело теперь за свадьбой, что его приняли в члены колхоза, что позавчера вся станица выполнила план по государственным поставкам хлеба. По этому случаю на площади был митинг, и Кондратьев вручал Савве переходящее Красное знамя…

- А как с лесопилкой? - перебил Сергей.- Начали строить?

- Пока ничего не сделано,- уклончиво ответил Семен.- Савва тебе все подробно расскажет, а я слышал, будто в районе не разрешают.

- Как не разрешают? Кто?

- Откуда я знаю - кто? Я только третьего дня поднялся… Говорил Савва, что весь наш лес поступит в райпотребсоюз, а потом его будут продавать колхозам всего района.

- Вот это новость! Кто это так ловко придумал? У кого такая умная голова?

- Про это я тоже не знаю,- отвечал Семен.- Приезжал Рубцов-Емницкий с какой-то комиссией. Обмеряли древесину, написали акт. Потом Рубцов-Емницкий выпросил у Саввы пять бревен и увез их на грузовике.

- А ты где был? - Сергей зло посмотрел на Семена.- Почему не запретил?

- Чего ты на меня кричишь? Я же все время лежал.

- Так, так,- задумчиво проговорил Сергей, сгибая в руках хворостину.- Значит, Рубцов-Емницкий уже действует. Кто-то сплавил, кто-то трудился, платил деньги, а Рубцов-Емницкий составляет акты и подъезжает с грузовиком.- Сергей переломил хворостину и отбросил ее на середину двора.- Канал думаете рыть?