Марика постоянно пропадала: все мужчины квартала звали её с собой, когда шли охотиться. Во-первых, по части чрезвычайных ситуаций и форс-мажорных обстоятельств она была невероятно опытна, во-вторых, как вампирша, практически бессмертна. Охотники могли бы брать собой и Дашку, но она, уйдя в себя, стала такой рассеянной, что пользы от неё не было никакой.

Не имея возможности побеседовать с Марикой (она не успела даже сказать друзьям, как попала в Денаувер), Алина, Теона и, на первых порах, Дашка наведывались к знакомым из банды, и сдружились весьма крепко. Подруги теперь знали всех, не только Томаса, Феликса, Бруно, Николаса, близняшек Тину с Динарой и любительницу всеми командовать Мишель. Красавица-колдунья Кларисса — строгая, даже суровая, но понимающая. Самый младший из всех, пятнадцатилетний Клавьер, ничего не помнит про своё детство, ни родителей, ни место, где он родился. К Аните все бегают, чтобы выговориться, она всем как мать. Милая волшебница Пола — родственная душа Марики, всегда призывает всех не падать духом и смотреть на жизнь веселее. Невозмутимый Вирон такой же загадочный, как и Николас, так же много молчит, но неясно, много ли он знает того, что недоступно другим. Ник нет-нет, да обронит что-нибудь этакое, а из Вирона не вытянешь ничего лишнего. Очень похожий на Феликса Честер походит на него и характером: добродушный, безобидный, но порой бывает глуповатым.

И вся эта непонятная, взбалмошная, шумная компания была очарована Теоной, Дашкой и Алиной, дружными и спокойными. Но, хоть каждый из шайки обожал их, у бандитов имелось какое-то важное дело, на которое они тратили всё своё время. В его тайны подруг не посвящали. У бандиток возникли с ним какие-то проблемы; те, кто в этом деле разбирался лучше: Томас, Николас и Феликс, — часто пропадали на тренировках, а без их знаний всё трещало и разваливалось. А подруг вежливо и с сожалением выпроваживали.

Один раз компании пришло послание из дома. Квартальный принёс им в барак стеклянный шар, назначение которого друзьям было известно, и деликатно вышел за дверь. Джейк поставил шар на стол, все собрались вокруг. Внутри шара появилось лицо Джессики. Заплетающимся языком (напилась, как обычно), она говорила, что в деревне всё плохо. Анна ходит злая, потому что за то, что Теона применила волшебство (имелось в виду возвращение к жизни деревьев на острове), им предъявили кошмарный счёт, а, так как Анна одна столько не зарабатывает, всю оставшуюся семью грозятся переселить в Чёрные Гавани. Ещё Анна поссорилась с мистером Тейлором, потому что это он отправил всех в Мрачный лес. Мистер Тейлор терзается чувством вины. Ещё он получил во владение Книгу Смерти и исполнился намерениями никому её не давать, чтобы Дашка жила спокойно и не попала под чью-нибудь власть. Мистер Мортис ничего не может сделать с законом. Министр уже так надоел королю, что Мартин чуть не сместил его с должности. Однако мистер Мортис добился внесения поправки к закону. В чём её суть, Джессика не сказала. Девушка только нахмурилась, потом замялась, потом что-то промямлила, выпалила только, что лучше будет, если к Дашке эту поправку применить не получится. Фёдоров Джессику безумно раздражает. Дракон Шанди сбежал и его не могут найти. Летунчик Роки умер, не выдержав разлуки с хозяевами. Сама же Джессика за всех волнуется и умоляет всех не терять надежды и самообладания.

Понятное дело, после этого сообщения друзьям стало только хуже. Шаки расстроилась из-за своего дракона, Теона — из-за Шаки и мистера Тейлора, Джейк и Дерик волновались из-за Джессики, полагая, что она может совсем отбиться от рук без влияния Теоны или натворить дел, добиваясь освобождения компании. Всем было грустно из-за Роки, Джейк угрюмо сказал, что после этого, наверное, всё семейство летунчиков погибнет.

Вот так и жили. Молодые женщины — вполсилы, парни — надеясь найти забвение в телесном изнурении, Шаки таяла на глазах. Со временем на всех стало сказываться воздействие постоянно вдыхаемых ядовитых болотных испарений: подскакивала температура, знобило, болела голова, появилась нестерпимая горечь во рту. У Джейка начался жуткий конъюнктивит, Теону постоянно лихорадило, Алину тошнило. Исцеляющие заклинания помогали опять же ненадолго. Все соседи наперебой уверяли, что самочувствие придёт в норму примерно через неделю, но на поправку пошла только Теона, да и то потому, что в ней было много исцеляющих сил.

Спустя некоторое время друзьям стали приходить послания от Кеану Мортиса, едва ли не ежедневно, квартальный даже разрешил компании оставить магический шар у себя. Вообще-то ссыльные имели право лишь на одно послание в месяц, но Мортис, разумеется, злоупотреблял служебным положением. В каждом сообщении, подбодрив всех, он подолгу учил Дашку бороться с тем подавленным состоянием, которое она испытывала. Говорил он всегда практически одно и то же: надо смириться с тем, что наступит час, когда управлять собой станет невозможно, и не беспокоиться. К страшному дню можно даже подготовиться, найти волшебника, который исцелит жертву, чтобы, когда к тебе вернётся способность воспринимать мир по-человечески, не терять время, а нести жертву к нему. Жертву можно тоже выбрать. Если она окажется сознательная, храбрая и понимающая, то с ней и вовсе можно договориться, чтобы она сразу сдалась, и ты, насытившись, быстрее пришла в чувство. От тревожных мыслей надо отвлекаться, думая о чём-нибудь постороннем.

И Дашке наставления Кеану действительно помогали. Друзья знали, что говорит ей мистер Мортис, и охотно вызывались пожертвовать собой. В Дашке даже зашевелилась радость: неужели они так меня любят, что готовы рискнуть своей человеческой жизнью?

Но радость была недолгой.

— О, Ветры, неужели я снова свободна! — Марика захлопнула за собой дверь, прислонилась к ней и шумно выдохнула, будто избавляясь от осадка всех проблем недели, в которые была вовлечена. — А где все? — спросила она, заметив, что в комнате, кроме Дашки, никого нет.

Дашка, валявшаяся на постели с книгой, которую взяла в соседнем доме, нараспев ответила, перевернув страницу:

— К Акире ушли, за зельями.

(Акирой Самери звали волшебницу, лечившей всю отчаянно недужившую компанию).

— Да, что-то не повезло им, — вздохнула Марика. — Теона с её энергией целителя вообще не должна была отравиться этими ядами в воздухе, а Алину её стихия Воздуха должна защищать.

— Джейк в обмороки часто падает, — Дашка отложила книгу, — сегодня ему прямо на мосту плохо стало, он остановился, а к нему Потрошитель потянулся, щупальцем по лицу ударил, Джейку кожу разъело. Акира сказала, бедняге теперь постоянное наблюдение нужно. Сейчас решают, или она у нас поживёт, или Джейк — в их доме. Я уже высказалась за то, чтобы Акиру — к нам.

— Не сомневайся, так и будет, — заверила её Марика. — Они просто так спорят, потому что ответственность положения обязывает. Ну не бывает так, чтобы важное решение приняли за две минуты, даже если это решение очевидно. Люди по привычке перебирают варианты, а если таковых нет — придумают. Сама посуди — твоим друзьям ведь себе дороже иметь в доме целительницу, пока у Теоны способности не восстановились.

— Да… Они все: и Саша, и Алина, и Теона, и Джейк с Дериком, — думают, что будут делать, когда моя вампирская сущность одуреет окончательно.

Марика села рядом, улыбнулась:

— Ты, возможно, даже не догадываешься, но каждый человек в чём-то счастливее других. Скажу тебе честно, когда я только стала вампиршей, у меня не было никого, кто отнёсся бы к этому с таким пониманием. Все мои тогдашние друзья — студенты Академии, вместе со мной оставившие столицу, стали слишком увлечёнными, слившиеся воедино со своим делом охотниками на вампиров. Им было, наверно, тяжелее, чем мне. Самая жестокая вражда — между преданностью делу и преданностью человеку. Я не стала ждать, пока что-то одно победит. Я ушла. Далеко. Навсегда.

Дашка молча всё поняла, а Марике и не нужны были никакие подтверждения в словах. Она спокойно переменила тему: