И. В. Сталин явно промедлил с принятием решения о переходе Красной Армии и страны в целом на режим военного времени. В частности, он не согласился с предложением Наркома обороны С. К. Тимошенко о проведении отмобилизовывания западных приграничных округов. Только после настоятельных ходатайств Наркома было принято Постановление СНК от 8 марта 1941 года о призыве на большие учебные сборы 903 806 человек, в том числе 366 408 военнообязанных для войск, сосредоточенных вдоль западных границ СССР. Увы, это была полумера, так как численность войск даже с учетом участников БУС существенно не изменилась, о чем читателю уже известно.
Между прочим, даже через десять-двадцать лет после Великой Отечественной у наших полководцев не было единого мнения по поводу причин поражения наших войск в начальный период войны. Вот, например, что думал по этому поводу маршал А. М. Василевский:
«Как известно, для осуществления плана нападения на Советский Союз германское командование выделило 152 дивизии, в том числе 19 танковых и 14 моторизованных, что составляло 77 процентов общей численности действующих немецких войск; страны — сателлиты Германии выставили против СССР 29 дивизий, а всего на границах СССР были сосредоточены 181 дивизия и 18 бригад, 48 тысяч орудий и минометов, около 2800 танков и штурмовых орудий и 4950 самолетов. Общая численность составляла 5 500 000 человек, из них 4 600 000 немцев.
Какой силы, спрашивается, нужны были на границе с нашей стороны войсковые эшелоны, которые в состоянии были бы отразить удары врага указанной выше силы и прикрыть сосредоточение и развертывание основных вооруженных сил страны в приграничных районах? По-видимому, эта задача могла быть посильной лишь только главным силам наших Вооруженных Сил, при обязательном условии своевременного их приведения в боевую готовность и с законченным развертыванием их вдоль наших границ до начала вероломного нападения на нас фашистской Германии».[52]
С этим мнением 6 декабря 1965 года был ознакомлен Г. К. Жуков и на первом листе документа написал:
«Объяснение А. М. Василевского не полностью соответствует действительности. Думаю, что Советский Союз был бы скорее разбит, если бы мы все свои силы развернули на границе, а немецкие войска имели в виду именно по своим планам в начале войны уничтожить их в районе границы.
Хорошо, что этого не случилось, а если бы главные наши силы были бы разбиты в районе гос. границы, тогда бы гитлеровские войска получили возможность успешнее вести войну, а Москва и Ленинград были бы заняты в 1941 году. Г. Жуков. 6.ХII.65 г.».[53]
Думается, нельзя поставить знак равенства между главными силами и всеми силами, ибо главные силы не равны всем нашим силам. Видимо, это недоразумение, не будем спорить с полководцами. Одно ясно из выводов А. М. Василевского: на войне силе должна противостоять равная сила. По-видимому, А. М. Василевский под главными силами понимал 1-й стратегический эшелон. А при своевременном приведении войск в боевую готовность их численность в западных приграничных округах по личному составу и боевой технике составляла почти половину всей Красной Армии. И если бы они были своевременно развернуты вдоль государственной границы, то результат начального периода войны мог быть иным.
Очевидно, следовало бы разместить войска не просто у границы, ибо административный рубеж по госгранице — это не передовой рубеж обороны. Главный рубеж обороны нужно было бы отнести примерно на 50 километров вглубь страны, а за ним создать систему оперативной и стратегической обороны, своевременно разместить там 1-й и 2-й стратегические эшелоны. В этом случае при наличии у противников равных сил не пришлось бы отходить до Москвы, а затем, преодолевая неимоверные трудности, возвращаться на рубеж госграницы и громить врага уже на его территории. Все это можно было предусмотреть в оперативном плане, а потом осуществить на практике. И уж во всяком случае нельзя было считать госграницу главным рубежом обороны. Ведь сил на ее удержание требовалось значительно больше, чем указывалось в предлагаемом выше варианте, а эффект от их применения был весьма проблематичен. Короче говоря, в предвоенный период были нарушены основные требования оперативного построения системы обороны. Политические и военные руководители СССР недооценивали оборонительные действия, особенно в стратегическом масштабе.
Важнейшим просчетом оперативного плана явилось ошибочное определение района развертывания основных сил немецкой армии в составе 100 дивизий к югу от Демблина и направления главного удара на Ковель, Ровно, Киев. Главные же силы немцев были, как уже известно читателю, к северу от устья реки Сан и в Восточной Пруссии (группы армий «Центр» и «Север») с основным направлением действий Белосток, Барановичи, Минск, Смоленск, Москва. Это привело к тому, что 16-ю и 19-ю армии Юго-Западного фронта после начала войны пришлось срочно перебрасывать эшелонами в район Смоленска и прямо с колес бросать в бой в крайне неблагоприятных условиях. Своевременное и скрытое развертывание этих, а также 21-й и 22-й армий на выгодных в оперативном отношении рубежах могло бы серьезно повлиять на ход боевых действий. Можно, конечно, допустить, что они были бы разбиты, но эти армии в любом случае задержали бы немцев далеко от Москвы. Это позволило бы подготовить стратегические резервы, выдвинуть их на нужные направления с целью как обороны, так и наступления. Чтобы хоть в какой-то степени объяснить причину принимаемых руководителями СССР решений, скажу, что в ходе разработки операции «Барбаросса» Гитлер действительно ставил перед генштабистами задачу подготовить два удара: главный — в направлении на Киев, вспомогательный — на Ленинград. Только после того, как немецкие войска овладеют Киевом и Ленинградом, предполагалось ударить по сходящимся направлениям из района Харькова — Воронежа и от Ленинграда на Москву. Часть сил при этом выделялась для проведения наступательной операции на Кавказ.
Подобный план войны с Советским Союзом был разработан бывшим начальником штаба группы армий «А» во Франции генерал-лейтенантом Зоденштерном. Только к концу ноября — началу декабря 1940 года возник вариант иного плана, в котором предусматривались три одновременных удара на Москву, Ленинград и Киев, причем московское направление было признано главным во всей операции. В этой связи, как признает Г. К. Жуков, одним из наших крупнейших стратегических просчетов была переоценка Юго-Западного и недооценка Белорусского направления агрессии, выводящего противника кратчайшим путем к Москве.[54]
Анализируя исход начального периода войны и почти всего 1941 года, можно найти и другие ошибки, заложенные еще в довоенный оперативный план. Но они менее весомы, чем указанные в данном разделе, или относятся к другим направлениям деятельности высшего командования Вооруженных Сил. Конечно, сейчас, когда от начала Великой Отечественной нас отделяет более полувека, ошибки эти видны нам весьма четко. В мае 1941 года увидеть их, а тем более исправить, было неизмеримо труднее. Порой людям в считанные часы приходилось принимать буквально исторические решения, хотя сложная, а то и просто неизвестная обстановка этому никак не благоприятствовала. Нельзя забывать и о тяжкой ответственности, лежащей на политическом и военном руководстве, за судьбу Отечества. Как никогда, в то время полководцам необходимо было обладать отличительными для их сферы деятельности качествами характера и таланта.
Г. К. Жуков по этому поводу писал:
«Нет ничего проще, чем, когда уже известны все последствия, возвращаться к началу событий и давать различного рода оценки. И нет ничего сложнее, чем разобраться во всей совокупности вопросов, во всем противоборстве сил, противопоставлении различных мнений, сведений и фактов непосредственно в данный исторический момент. Историкам, исследующим причины неудач вооруженной борьбы с Германией в первом периоде войны, придется тщательно разобраться в этих вопросах, чтобы правдиво объяснить истинные причины, вследствие которых советский народ и страна понесли столь тяжелые потери».[55]