— И правильно, — поддакнула Нэлэ. — Почувствуй себя самостоятельной. Вернуться ты всегда сможешь. Если что, просто скажешь, что тебя позвал Путь. Против этого никто не сможет возразить. А насчет парней, — вернулась она к первоначальной теме и негромко вздохнула. — Не переживай особо… Ты ведь не хуже меня знаешь, что в братстве редко кто заводит семьи. Это опасно. Нам об этом с самого начала говорят. Я вот, например, до сих пор не решилась, хотя и могла бы. А так встречаемся тайком, никто и не знает даже, — Нэлэ грустно улыбнулась. — Он не Странник, но я его люблю. Однако не уверена пока, что это будет разумно — связать себя семьей. Потому что тогда мне придется беспокоиться о нем и бояться за себя. Ты не представляешь, какая ты счастливая, Шаллэ, что пока еще не любила и не любишь сейчас. Ты свободна. А я уже начинаю рваться между ним и братством.

— Если бы ты любила Странника, все было бы по-другому, — негромко заметила Шалмира. — Вы могли бы ходить вместе. И защищали бы друг друга.

— Мы боялись бы друг за друга, — покачала головой подруга. — И точно не были бы вместе. Потому что это слишком тяжело — встречаться на пару недель, а потом расходиться в разные стороны… И постоянно думать, все ли у него в порядке, как у него дела, цел ли он, в какой мир его занесло — Светлый или Темный… — она вздохнула. — И прятать все это в себе, копить, не зная, как избавиться, постоянно беспокоится, что кто-нибудь на Пути это узнает и использует против тебя… Я вообще когда-то поклялась, что не полюблю никогда. Только против сердца не попрешь, — девушка усмехнулась. — К сожалению, нас только называют Лишенными души. И иногда поневоле пожалеешь, что это не так.

— А я бы не хотела лишиться души, возможности сочувствовать и сострадать, любить и дружить, — прямо посмотрела на нее Шаллэ. — Потому что иначе это уже будет не жизнь. А любовь… Знаешь, Нэлэ, если бы я кого-то любила, я бы в сотню раз сильнее старалась вернуться живой, чтобы увидеть его. Пусть на неделю, даже на день, но вернуться. Обязательно. Или даже отказалась бы от Пути, хоть это и больно. Очень больно. Но если бы я любила, я сделала бы это. Как Терти.

— Терти — это исключение, — Нэлэ вздохнула. — Она смелая и сильная. Она никогда не скрывала того, что было у нее на сердце. И полюбила такого же сильного, как она сама. Ты же знаешь, Альтамир один из лучших Странников в мире. У них вся компания была такая. Даже Лорелин, пусть и полный разгильдяй на первый взгляд, но я как-то видела его в деле и, пожалуй, никогда не забуду. А на Лайнэ посмотри… Хотя Волки не в счет. Стая была Стаей и на Пути. Они почти всегда бегали вместе.

— Но Стаи нет, Лайнэ рос в Вэле, даже не зная, кто он такой, — возразила Шалмира.

— Тем не менее, он Волк и уже вполне осознал это, — Нэлэ пожала плечами. — Пусть он в братстве и подчиняется нашим законам… Пока подчиняется. Но он никогда не забудет, кто он такой, чей он сын, и не сможет быть просто Странником, как другие. И все это понимают. И он тоже, — она немного помолчала. — И вот тебе еще один пример грустной истории любви между двумя Странниками… Фэль пожертвовала собой, чтобы спасти его. Хотя если объективно подумать, на тот момент она была ценнее, потому что была опытнее и могла многое передать своим ученикам, если бы решила кого-нибудь еще вывести на Путь. Но она спасла его, потому что любила. И он тоже замкнулся в себе, потому что любил ее. И когда Лайнэ оттает настолько, чтобы наладить нормальные отношения с братством, неизвестно, — девушка задумчиво хмыкнула. — Впрочем, вряд ли он станет брать учеников.

Шаллэ скептически усмехнулась и качнула головой:

— Ему пока что не доверяют. Боятся, что он воспитает кого-то, похожего на себя. Но рано или поздно он выведет кого-то на Путь, и тогда уже никто ему не помешает. Просто не смогут, потому что это будут узы ученичества.

— Он уже сто раз мог вывести кого-нибудь на Путь, — Нэлэ задумчиво накрутила на палец золотистый локон. — Но Лайнэ просто сообщает в Совет, что там-то и там-то есть потенциальный Странник, и если кто горит желанием понаставничать, могут хоть сейчас туда отправляться. Стал бы он так делать, если бы сам хотел быть наставником? Ты слишком мало знаешь о Волках, Шаллэ. Они могли видеть сущность и чувствовать Путь, даже если он еще не проснулся, как наши старейшины. Все Волки были Видящими Путь. И Лайнэ его видит. Но учеников не берет. Может быть, действительно не хочет, чтобы братство косилось на него еще сильнее. Но, по-моему, он просто не хочет. Недаром же его еще зовут Яртом — Одиночкой.

— Да, я о Волках знаю немного, — кивнула Шаллэ и с легкой хитринкой в глазах взглянула на подругу. — А вот откуда ты о них столько знаешь?

— Просто было любопытно, с кем именно нам пришлось столкнуться, — пожала плечами девушка. — Волки, знаешь, всегда были предметом пересудов. О них столько слухов ходило. Мне было любопытно, сколько в этом истины. Я специально разыскивала старые легенды, предания, истории, которые были написаны еще в бытность Стаи. У меня дома целая куча, впору книгу составлять, — она улыбнулась. — Там есть воспоминания тех Странников, которые работали вместе с Волками. И они много интересного о них рассказывают. В частности вот об этой их способности Видеть Путь. А вообще, знаешь, почитала, и так обидно стало, что Стаи больше нет. Если бы с ними договориться, Странники получили бы немало ценных знаний. А договориться возможность была… Ведь когда-то, когда еще не было Совета старейшин и нынешнего Кодекса, Волки приходили на собрания и помогали братству. На них можно было положиться. Да, они были слегка нелюдимы, резки, слишком своевольны, но если нужна была их помощь, никогда не отказывали и всегда держали данное слово. У них часто менялись Вожаки, очень часто. Потому что они всегда шли первыми, защищая свою Стаю до последнего вздоха. И поэтому Стая всегда уважала своих вождей. Им подчинялись беспрекословно и даже с радостью. И если бывший Вожак погибал, а новый еще был слишком мал, вся Стая защищала его. Кстати, единственный клан, где могли править женщины, — вдруг заметила Нэлэ. — Жена Вожака, если он погибал, а сын, как я уже сказала, не вырос. Либо если сына не было, но была дочь. В Стае всегда были сильные женщины.

— А правда, что Волки, которые не могли быть Странниками, изгонялись? — жадно поинтересовалась Шалмира.

— Нет, их никто не изгонял. Стая защищала их, как всех прочих, — Нэлэ покачала головой. — Но они уходили сами. Потому что это было выше их гордости — чувствовать себя беспомощной обузой. Только долго такие Волки не жили. Они словно бы становились людьми. И некоторые даже жили с людьми, преодолевая старую неприязнь. Хотя их дети все равно рождались полуэльфами, — девушка задумчиво посмотрела в никуда. — Ты, возможно, удивишься, но если покопаться в родовых древах братства, у немалого количества выявятся такие родственные связи! Чуть ли не до Вожаков.

— Но ведь это было давно, — вздохнула Шалмира. — Какое это сейчас имеет значение? У них уже другой род, другие племена… Какая-то малая капля волчьей крови не делает их Волками.

— Нет, не делает, — улыбнулась Нэлэ и потянулась. — Но она в них есть, хотя многие предпочитают об этом даже не вспоминать и не думать, что, возможно, именно благодаря этой крови они стали Странниками. Зато они с радостью шипят вслед Лайнэ.

— Слушай, что это ты его так защищаешь? — с легким удивлением поинтересовалась Шалмира. — Нравится, что ли?

Нэлэ чуть покраснела и с укоризной взглянула на нее:

— Ну что ты! Просто мне действительно интересны Волки. После всех этих историй я к ним совсем по-другому отношусь. И не понимаю, зачем ему тычут в лицо, что он — не такой, как все в братстве. Если уж на то пошло, так Стая была намного выше братства по отношению к Пути. Можно даже сказать, что она на нем жила.

Шалмира хмыкнула и зевнула:

— Ладно. Разговорами мы ему все равно не поможем, а сделать что-то не в наших силах. А вот выспаться не помешает. Потому что спать на Совете — верх неуважения к братству, — последнюю фразу она произнесла с интонациями Иламира, и Нэлэ рассмеялась: