И вдруг я слышу выстрел стартового пистолета. И фиксирую с удивлением свою внутреннее удовлетворение — мол, наконец-то, все по правилам. Но в этот момент вдруг осознаю, что правила поменялись, поскольку выстрел предназначался именно мне, хотя это вроде и была «стрельба по бегущему кабану». Но бежать мне становится труднее и труднее, я понимаю, что меня ранили, я начинаю отставать, кричу что-то о несправедливости, игре не по правилам, а все — и трибуны, и участники забега, и Наум, и Умница — хором смеются и скандируют: «Му-тант! Тор-моз!»

И я чувствую такую ужасную несправедливость, такую жалость к себе, раненому, что хочется или заплакать, или кого-то изничтожить. И тогда я надеваю такую же черную маску и жду их на обочине беговой дорожки, обнажая клыки и тихо рыча… Но тут меня обступает та самая «масса», у них одинаковый запах, одинаковые слова, они начинают журчать, подхватывают и несут меня куда-то, а я и не сопротивляюсь, поскольку не уверен, что это плохо. А они относят меня к сильно постаревшему Науму и он, сильно нетрезвый, достает из карманов бутылку водки и два стакана. Водка, с каким-то механическим жужжанием, льется в бездонные стекляшки…

Я проснулся от звука ожившего неисправного мотора. Санька бодро сидел в седле, одной рукой крутил руль, другой водил по морде электробритвой:

— Бриться будешь? Или так мутантом и пойдешь на встречу с людьми искусства?

— Так и пойду. Если Плоткин организовал такого двойника, тем более у него хватит ума не оставить следов в агентстве. Так что там нечего ловить, кроме разве что счастья в личной жизни.

— О, — Санька, не сбавляя скорости, обернулся и тихо сообщил, — смотри как она спит!

— Я лучше пока за дорогой посмотрю.

И я посмотрел. И увидел над шоссе рекламную растяжку: «Большая рулетка в казино „Десятка“. Только один день — 10.10! В 10 часов вечера! Ставки до 1 миллиона долларов. Попади в десятку!» Санька тоже заметил и заорал:

— Спиздили, суки, мою идею! А меня — на улицу!

— Оксюморон, — простонали сзади, — а че ты сгенерил?

— Света, — желчно ответствовал Санька, — «Идея» — это всего лишь марка моих часов.

— Ахха, то есть пока ты дрых их сняли… А куда мы пилим?.. А, ну да. Агентство. Ахха… Кофею б.

— Нет, Света, — сказал респектабельный трезвый Санька. — Кофе мы будем пить в награду, после посещения агентства. Надо прийти туда раньше ментов. Боренька идет со мной.

— Не, — возразил бас сзади. — Это я иду туда с тобой. Вродь я актриса, а ты… ну, этта… дядь. Дядь Саша. А Мутант пусть тут. У него документы паленые.

— Короче, — Саньке очевидно весь этот детский сад надоел. — Мы туда внедряться не собираемся. Боренька, действительно, напои-ка Свету кофейком, а я схожу один, поговорю. Я хоть на мента похож, так? На отъевшегося.

Кофейня оказалась компьютеризированной. Светик страшно обрадовалась и ринулась в Интернет, общаться с начальством. Я, как бы от нечего делать, скромно подсел рядышком. Светик не прогнала. И даже проинструктировала — дала адрес их запароленной гостевой и код доступа. Правда, предупредила, что мне этого было знать не положено, поэтому Фиме ее не сдавать и самому не пользоваться, во всяком случае, пока она жива.

— А что, — бодренько отреагировал я, — есть опасения, что можешь перестать быть живой?

Светик даже не хмыкнула. И головы не повернула. А ответила с небольшой запинкой, продолжая возить мышку по коврику:

— Ахха… Четта, знаешь, колбасит меня непадеццки.

— В смысле?

— Бес. Четта мне не нравицца.

— Ну ты знаешь, ты давай уже или конкретизируй, или вообще не волнуй младшего детектива. В чем дело, Светик?

Светик, наконец, повернулась ко мне и слегка дернула верхней губой, обозначая то ли оскал, то ли улыбку:

— Ничё. Ня. Во, шеф онлайн.

По экрану монитора поползли строчки пьесы:

ГАОН: Наконец-то! Почему застряла в офлайне?

ПОЭТКА: Я не дома. По айпям не догнал? В кафе.

ГАОН: А Мутант где?

Светик покосилась на меня, на миг задумалась, потом набрала:

ПОЭТКА: Свалил в агентство за инфой. С Оксюмороном. Тока там битый линк.

ГАОН: Что за агентство? По порядку излагай.

ПОЭТКА: Прям тут?

ГАОН: Да, я позаботился. Я на чужом лапте.

— Что такое «лапоть»? — почему-то шепотом спросил я.

— Лэптоп, — отмахнулась Светик. — Не тормози.

ПОЭТКА: Не того загрузили. Ошибка 404. Плоткин=Кабанов:/

ГАОН: Плохая новость:(

ПОЭТКА: Ахха. Тока этта была лучшая новость. А ща худшая. Кабанов=труп %((

ГАОН::(((((Опять! Мутант — полный отморозок. Будь с ним осторожна. Не выпускай из виду. Ты уже забрала у него мой паспорт?

Тут Светик покосилась на меня как-то задумчиво. Я показал монитору средний палец.

ПОЭТКА: Неа. Он хочет меняцца на настоящий. А че значит «опять»? Мутант че — душегуб?

ГАОН: Не без того. Он широкопрофильный. Доверять ему нельзя. Скажи Мутанту, что у тебя есть спец переклеить фотографию в паспорте. И забери! Срочно!

— Это маниакальное желание не предвещает ничего хорошего, — прокомментировал я.

ПОЭТКА: А че так нервно? Этта я нервничать ща будду. Тут передо мной чела хакают, труп теплый валяецца, а я, межпро, его до того киднепнула и пальчики мои на нем мож есть, и видели меня соседки, че за подстава, Фима?!

ГАОН: Это не подстава, никто тебя не подставлял, конечно, ты что? Случайное несчастное стечение обстоятельств. Подожди… Давай-ка изложи толком, что у вас там произошло?

ПОЭТКА: Твоя наводка — на клон. Тюменский актер Кабанов. Сначала не верили, тестировали до ночи. Повезли взад, а в подъезде — киллер. Пьяный Оксюморон не догнал, во всех смыслах. Чуть не разбились нахреф. Ща менты ушли нюхать в агентство, через которое Плоткин сгрузил себе клона. Я на такие сюжеты не подписывалась:(

ГАОН: ИМХО, сам Плоткин обрубает свои связи.

ПОЭТКА: Ахха… Делитит своего клона, чтоб не дать жене развод. Прынцыпыальный какой…

ГАОН: Права. Как я сразу не понял:(Подставу устроил Оксюморон. Это же очевидно. Догнать он не смог! Просто имитировал аварию. Боюсь, что Мутант с ним, а не с нами. Срочно забери паспорт! Сам не даст — укради.

— Начинаю за себя волноваться, — честно признался я.

— А мож, нада уже за всех нас? — отозвалась Светик. — Ну и френды у тебя, Мутант.

ПОЭТКА: Ну и френды у тебя, Гаон. Этта, украсть, говоришь? А че тада не убить? %)

ГАОН: Не зацикливайся на убийстве — это какая-то случайность. Плоткина все равно необходимо найти. Как собираешься искать?

ПОЭТКА: Мутант и Окся говорят, что када у чела стока зелени, его найти низзя. Про Бин Ладена читал?;)

ГАОН: Что значит «стока»? Три килобакса? 30? Пол-лимона? Московский мент и за сотней охотиться будет.

Наш прайд обменялся взглядами загонщиков.

ПОЭТКА: А хреф его знает.

ГАОН: Узнай. И придумай, как найти Плоткина. Ты же умная, вот и проявись нестандартно. Вспомни, как Фрумкина вычислила! Ментов не слушай — они тупые.

ПОЭТКА: Гоняцца за Монтекристой — этта много денех нада.

ГАОН: Зачем?

ПОЭТКА: Не на Горбушке ж его рыть;Р

ГАОН: Ладно, как всегда?

ПОЭТКА: Не, такие игры с трупами — этта уже непадеццки. 100 килобаксов. 10 на текущие дела + 90 за моральный ущерб. Ы?

Возникла пауза.

— Переживает, — объяснила Светик. — Ща обретет дар речи и торговацца буддет. Хех.

— Нет у него и близко таких денег, — сказал я. — Это он перед тобой крутого разыгрывает. Ешиботник на двадцатилетнем «Бьюике».

— Ниибёт, этта тест, — объяснила Светик почти весело.

ГАОН: ОК. 10 кб на текущие — сегодня. Остальное — когда найдешь Плоткина. Все, успехов. Бай.

— Ахха… — с тоской выдохнула Светик. — Четта мне тотально расхотелось его рыть. А тебе?..

— А у меня другого выхода нет, — честно сказал я.

— А скоко денех у Плоткина он, кабы, не знает… — брезгливо сказала Светик. — Акела промахнулся, ахха… Полный ацтой.

Я хмыкнул.

— Скопипейстим кофе? Запьем случившееся? — предложила Светик. — Мутант, а ты про меня все понял?