Глава 8 И снова в море

Перечитав предыдущую главу, я вдруг с ужасом обнаружил, что допустил непростительную оплошность. Даже не знаю, как это получилось. Всё время старался держать вас в курсе событий, стремился к непредвзятому отображению окружающей действительности, а тут — на тебе! Такого маху дал. А вы тоже хороши!.. Не могли, что ли, напомнить? Ведь гоняясь в призрачных видениях за дикими одесскими насекомыми, я совершенно упустил из виду, что не поставил вас в известность относительно того, куда завела нас вчера неуемная фантазия капитана. Поэтому срочно спешу восполнить это досадное упущение, так как прекрасно понимаю, насколько вы охвачены беспокойством. Я бы на вашем месте тоже обеспокоился, может быть, даже незамедлительно протелефонировал в туристическое агентство и так строго бы спросил у них с присущим нашей соседке с нижнего этажа в Кузьминках неизменным раздражением и всегда обличительным пафосом: «А по какому, собственно говоря, праву вы лишаете своих туристов капитанского коктейля в Гибралтаре? Что это вы себе позволяете? Думаете, на вас управы не найдется?» Конечно, я отдаю себе отчет в том, что функционирующий почти круглые сутки бар «Лидо» и несколько других питейных корабельных точек не дадут вам впасть в прострацию и безвольно опустить руки, покорно сдавшись на милость судьбы. Даже помыслить себе такого не смею. Я слишком вас уважаю, чтобы позволить себе усомниться в вашей способности принимать самостоятельные решения. Уверен — вы сумеете за себя постоять, и без помощи капитана придадите полету своего воображения нужное направление. Но одно дело заниматься самолечением убойными дозами освежающих напитков и совсем другое — довериться искусному врачевателю, тем более такому, который не ограничивает вас в личных правах, то есть пейте себе на здоровье капитанский коктейль дня, и как только с последним глотком окружающие вас предметы начнут окрашиваться в розовые тона, тут же отправляйтесь в бар «Лидо», чтобы цветовая палитра мира уже не казалась вам столь монотонной.

Ну да ладно. Хватит ходить вокруг да около. Не стану вас больше томить. Но прежде чем сообщить вам — чем же нас потчевал вчера капитан помимо той произвольной программы, которую каждый из нас индивидуально выбирал для себя в баре «Лидо», хочу буквально два слова сказать об этом славном и досточтимом человеке и гражданине, соответственно. Будучи весьма тонким знатоком человеческой природы, этот морской волк, видимо, сумел распознать в поведении пассажиров такие признаки, которые побудили его немедленно напомнить нам, чтобы мы не очень-то задавались, забывая в своих праздных развлечениях о том, что пока мы здесь сибаритствуем, страна еле сводит концы с концами, и уж, по крайней мере, чувство благодарности от нас — она заслужила. Но насколько деликатно, ненавязчиво, без педалирования он нам напомнил об этом! Его коктейль — «Black Russian» (50 г водки и 50 г ликера какао) — я бы перевел так: «Мысленно с Родиной!»

Однако беда в том, что в столь изысканно предпосланном нам обращении капитан не уточнил, — какую Родину он имеет в виду, если, конечно, не считать вещим знамением избранный им веселенький цвет коктейля. Ведь у каждого она своя, а в целом — непонятно какая. Поэтому только человек, наделенный всеохватностью зрения и общегосударственной широтой мышления, способен увидеть и понять за границами территориальных образований смутные очертания Отечества. Но до чего же в таком случае всевидяще и проницательно око наших государственных мужей! Впрочем, с высоты Кремля им там виднее, как обустроить Россию и придать ей общенациональное содержание. Не сомневаюсь в том, что эти ученые мужи — наследники великой славы кремлевского мечтателя, ночи напролет радеющие о нас с вами, отчего бедняги вынуждены к минимуму сводить отправление религиозного культа, довольствуясь лишь самым необходимым — Рождеством и Пасхой, про соблюдение постов и говорить нечего — не до жиру! — знают, как состыковать бурято-монгольский этнос обитающих в поймах прибайкальских рек и калмыцких степей почитателей Будды с традициями коленопреклоненных в намазе башкиро-татаро-кавказских мусульман вкупе с языческими ритуалами оленеводов Крайнего Севера и раскольническими заклятиями еретиков-старообрядцев. Понятное дело, что речь идет не об имперском повиновении, державшемся на присяге царю и отечеству, и уж тем более не о партийной дисциплине, в основу которой была положена коммунистическая идеология, — и то и другое нынче вышло из моды и неадекватно воспринимается нашими западными партнерами по МВФ. Так о чем же речь? Наверное, о построении конфедерации по типу швейцарских кантонов? Хотя что нам Швейцария! Швейцария — нам не указ! Тогда что? Не знаю. Боюсь, что и в Совете Федерации, и в думских комитетах по межнациональным отношениям об этом тоже мало кто знает. Предполагаю, что, как всегда, мы пойдем своим путем, отличным от проторенных дорог, выказывая тем самым несносному моралисту Крылову всю ошибочность его стихотворной побасенки про лебедя, рака и щуку.

Но боже вас упаси подумать, будто я призываю к сепаратизму. Ничего подобного. Я всего лишь констатирую факты, как они мне видятся. А видятся они мне крайне бесперспективными в том смысле, в каком слово «перспектива» выражает надежду россиян на будущие изменения к лучшему в сопоставлении не с нашим прошлым и настоящим, а с тем, как живут сегодня люди в странах с однородной общенациональной культурой и религией. Надеюсь, вам не придет в голову шальная мысль упрекнуть меня в том, что я второпях отчего-то запамятовал, например, о многорасовой Бразилии или, еще лучше, США, где собран такой букет всего, что впору кричать караул. «А вот и придет!» — отвечает кое-кто из вас. Ну, тогда я скажу вам на это, что расовые различия в той же Бразилии заметны только нам — адептам антирасизма. Самим же бразильцам совершенно недосуг за этим следить, поскольку целый год они только тем и заняты, что танцуют самбу, шьют костюмы к карнавалу и играют в пляжный футбол. Что касается Америки, то с ней еще проще: у этой нации колонистов вообще нет ничего своего, кроме негритянских блюзов, Билля о правах 1791 года, доктрины Монро и абсолютно непрошибаемого звездно-полосатого самомнения.

Чем была хороша коммунистическая идеология? Тем, что под ее знамена могли встать все кому не лень. Ее иллюзорные, недостижимые псевдоидеалы были вненациональны, конфессионально одинаково антирелигиозны, беспартийны по своей сути, в первое время они были одинаково привлекательны для всех, а в последнее — столь же одинаково чужды для всех. То есть принцип единообразия соблюдался всегда и во всем. Теперь же, попытавшись возвести общегосударственную постройку на фундаменте объективных реалий сегодняшнего дня, мы убеждаемся, что без державно-имперского подчинения и квазиидеологического диктата причесать всех под одну гребенку не получается. Откусить-то мы откусили, а вот проглотить этот непомерный кусман, который, как и ранее поданный к столу напиток, я бы назвал «Великодержавные страдания, вашу мать!», — сил уже нет никаких.

Однако, исходя из декларированного мною знания бесперспективности нашего будущего, не следует торопиться со скоропалительными выводами по поводу того, что жизнь не задалась, всё катится в тартарары, и самое время — биться в истерике головой о стену, заламывать руки и рвать на себе волосы. Мало того, что такой вывод был бы совершенно неверным, и не только бы нас не украсил, но и свидетельствовал о том, что мы ничем не отличаемся от разнеженных и слабохарактерных европейцев, готовых канючить по любому поводу, и даже устраивать марши протеста в связи с 1,5 %-ным повышением тарифов на пресловутые энергоносители, — так ко всему прочему подобный вывод был бы столь же бесперспективным, как и само знание, его породившее. И тут, я думаю, вы согласитесь со мной, что для одного народа знание его бесперспективного будущего и вытекающие из этого знания неблагоприятные выводы — это уже явный перебор! Как поется в одной популярной песне: «И зачем так много мне одной?» Отсюда напрашивается очевидный посыл — наша мирская жизнь как раз и служит тому, чтобы из неутешительных представлений о законах природы и общества суметь извлечь обнадеживающие следствия. Более того — важен даже не столько закон как таковой, сколько правильно почерпнутые из него следствия.