Целый день прошел после аукциона, а все шло наперекосяк. Увидев, что сопровождение Аль Фулани покинуло город, и проследовав за ними в пустыню, 47ой и его спутники собирались сблизиться с марокканцем настолько, насколько это возможно. Через пару километров, забравшись на плато, киллер посмотрел на северо-запад и увидел пять столбов пыли, указывавших на то, что Аль Фулани сопровождал полицейский эскорт. Всех их, а также людей Марлы, будет невозможно одолеть на открытой местности, это было очевидно.

Итак, все, что им оставалось — это следовать за колонной и ждать, когда какая-нибудь преграда не появится на пути Ал-Фулани.

Преследование длилось очень долго, и кроваво-красное солнце уже повисло на западном небе, когда вдали появились очертания города Файя. Согласно карте, этот городок был больше Умм-Шалуба, и имел свой собственный аэропорт, в который, видимо, и направлялся Аль Фулани. Поэтому 47ой крайне удивился, когда колонна повернула направо и направилась прямо на юг.

— Какого черта он задумал? — пробормотал убийца, в то время как Газеу начал резко менять курс.

— Нельзя точно сказать, — мрачно ответил ливиец. — Но я полагаю, что супрефект в Файя менее услужлив, чем тот, что был в Умм-Шалуба, и скорее всего скептически отнесется к рабам. Это вынудит Аль Фулани использовать другую взлетно-посадочную площадку — площадку в Квади Дум.

Агент 47 нахмурился. — Квади Дум?

— Да, — ответил второй попутчик. — В 80-х, когда Муаммар Гаддафи пытался покорить южный Чад, он выстроил военную базу в тридцати двух километрах к югу отсюда. Но ее разгромили.

— Взлетная полоса еще цела, — возразил Газеу. — Но вначале нам придется пробраться через минное поле, которое ее окружает.

— И Аль Фулани может это сделать?

— Многие могут это сделать, — сказал ливиец. — Включая меня. Мой отец показал путь. Но это все же опасно.

— У нас нет выбора, — ответил 47ой. — Кроме того, если мы настигнем Аль Фулани до того, как его самолет приземлится, ему некуда будет бежать. Возможно, это та возможность, которую я так давно жду.

— Я боялся, что вы скажете что-то подобное, — сухо сказал Газеу. — Это означает, что нам нужно перейти минное поле сегодня ночью, тогда мы будем на месте к утру.

— Именно так, — подтвердил 47ой, посмотрев сквозь заляпанное грязью лобовое стекло. — Никак не могу дождаться личной встречи с Фулани.

Нужно было затаиться и дождаться ночи, в противном случае столб пыли от машины Газеу выдаст преследователей. На пути к Файя можно было встретить автомобили, но когда Аль Фулани и его свита свернули с дороги, киллер понял, что нужно напасть неожиданно, если он хочет выиграть бой.

Когда спустилась ночь, они стали приближаться к Квади Дум. Нумо шел перед автомобилем, являясь ориентиром для Газеу, который был за рулем, а 47ой пытался сосредоточиться на GPS-передатчике, прикрепленном слева на бедре. Это оставляло его руки свободными, ведь ему не приходилось держать огромную карту и длинный список директив, предоставленных ливийцем.

— Пять, четыре, три, два, один… поверни налево.

Нумо, снабженный рацией, резко повернул и пошел прямо на запад. У него был компас, который бледно сиял на ладони и помогал ему не сбиться с курса. Газеу дождался, когда машина доедет до поворотного места, повернул руль налево и сбавил газ. Мерседес резко дернулся, когда сцепление было отпущено, немного набрал скорости и покатился дальше.

Агент медленно выдохнул.

— Проклятье, зачем столько много поворотов?

— Возможно, вы не заметили, — ответил ливиец, — но мы сейчас как раз едем по дороге. Когда Гаддафи приказал своим войскам выстроить взлетно-посадочную полосу, они заложили мины в точном порядке, позволяя любому, у кого были часы и компас, добраться до базы по четырем двухсторонним дорогам. По каждой — для каждой стороны света. Повороты предостерегали от плохих парней.

— Это сработало?

— Нет. Базой командовал полковник Халифа Асса Уади. Не смотря на то, что у него было четыре тысячи людей, двадцать самолетов и около двухсот танков, это идиот позволил чадским подонкам найти путь через минное поле, проделать дыры в защитном ограждении и проникнуть на базу. Это заняло примерно час.

— Вы много знаете об этом месте, как я посмотрю.

Газеу усмехнулся.

— В период, когда мой отец оставил Французский Иностранный Легион, он воевал по контрактам время от времени. Он был тогда с войсками Чада, когда они проникли на базу.

— Тогда он отметил дорогу на карте?

Ливиец потряс головой.

— Такой необходимости не было. Один из офицеров Уади продал моему отцу карту за двадцать пять долларов. После свертывания дислокации ливийских войск, взлетно-посадочная полоса осталась. Папа всегда хранил там припасы для армии, и я тоже так делаю. Примерно два года назад я взял его директивы и перевел на долготу и широту, дабы можно было пользоваться еще и GPS-системой.

Агент 47 вновь воспользовался рацией.

— Оставайся на связи. Скоро будет еще один поворот.

Нумо, чья работа состояла в поиске мин, которые размещались в постоянно двигающихся песках, нажал на кнопку передачи в знак того, что понял.

Пустыня становилась на удивление холодна ночью. Однако он не ощущал какого-либо физического дискомфорта, и, вполне вероятно, что просто игнорировал это, дабы сосредоточиться на своей работе.

Таковой была Сахара, в конце концов, где смерть таилась буквально на каждом шагу…

Тем временем, длинный тонкий надлом растянулся через восточный горизонт, и розовый свет залил небо. 47ой был готов нанести свой первый удар.

Грузовик оставили в высохшей вади и накрыли камуфляжной сеткой, которую Газеу всегда возил с собой. Теперь, после того, как они подобрались к базе миновав опасную зону, все, что оставалось сделать 47ому и его спутникам — это нейтрализовать охрану, примерно восемнадцать телохранителей и полицейских, дабы мило и с толком поболтать с Ал-Фулани. Это было нелегкое дело, но агент полагал, что они втроем смогут его выполнить.

Чтобы получить хоть какое-то превосходство, 47ой попросил Газеу начертить три одинаковые карты базы и разделить их на секторы. Затем, проверив работоспособность радио, команда затаилась в девяноста метрах от базы. Киллер предположил, что старая радио-вышка была около тридцати метров в высоту. Это делало ее отличной смотровой площадкой — место, с которого зоркий наблюдатель мог видеть всю местность. 47ой поместил бы сюда самого лучшего человека.

Но как поступила Марла? Это был важный вопрос, потому что если она это сделала, тогда важно убить наблюдателя, дабы сохранить эффект неожиданности.

Время шло, и киллер понимал, что драгоценное время ускользает. Но он заставил себя вспомнить, где он находится, и постепенно, шаг за шагом, утренние лучи начали освещать башню. Примерно на середине башни можно было увидеть платформу. Убийца вскинул Вальтер 2000. Было сложно держать оружие ровно из-за высокого угла, но ошибиться по поводу наблюдателя, забравшегося на маленький треугольный металлический выступ, или вытянутой винтовки, переброшенной через плечо, было невозможно. Веревка, обвязанная вокруг него, прикреплялась к выступу на башне, а человек смотрел на север. Киллер обратился к Газеу.

— Наверху часовой. Мне нужно поставить винтовку на что-нибудь. Давай, вставай на четвереньки.

Ливиец скорчил недовольное лицо, но встал на четвереньки и почувствовал как ствол винтовки лег на его спину. Это было несколько унизительная поза, да и часовой обязательно бы заметил их, если посмотрит на юг. И Газеу знал, что именно он станет целью.

Тем временем, 47ой обнаружил, что даже с импровизированной подставкой, вертикальная наводка была такой, что трудно произвести выстрел. Но выбора не было. Итак он заправил патрон в патронник, перевел прицел на грудь часового и слегка скорректировал, учитывая силу легкого западного ветра. Затем, глубоко вдохнув и выдохнув, выстрелил.