Съ великимъ трудомъ я возвратилась отъ него на дорогу лежащую къ замку, и при наступленіи ночи страхъ мой усугублялся. Я не могу сказать, чтобъ онъ происходилъ отъ его поступка. Напротивъ того онъ мнѣ подалъ наилучшее противъ прежняго о себѣ мнѣнія, отъ котораго ни мало не уклонялся въ продолженіи сего переговора. Если онъ горячился сильно при единомъ предположеніи, что Сольмсъ можетъ быть предпочтенъ; то сей жаръ извинителенъ въ такомъ человѣкѣ, который почитаетъ себя весьма влюбленнымъ, хоть онъ весьма малое можетъ произвесть надо мною впечатлѣніе.

Отходя онъ просилъ моего благоволенія съ сильнѣйшими убѣжденіями, но съ такимъ подобострастіемъ, какъ и горячностію, не говоря о другихъ милостяхъ, хотя и изьявилъ мнѣ нѣкоторымъ образомъ свое желаніе къ другому свиданію, о которомъ я ему запретила навсегда думать въ томъ же мѣстѣ. Я признаюсь тебѣ, любезный другъ, тебѣ которой малѣйшая моя сокровенность должна казаться преступленіемъ, что доказательства его, почерпнутыя изъ настоящихъ моихъ злощастій относительно къ будущему времени, начинаютъ меня ужасать, дабы не быть принужденною принадлежать которому нибудь изъ сихъ двухъ мущинъ, и если сіе избраніе необходимо, то я думаю, что ты меня не будешь порицать, если я тебѣ открою, которой изъ двухъ долженъ быть предпочтенъ; ты мнѣ сама говорила о томъ, который недостоинъ сего преимущества. Но истинная моя предпочтительность есть къ дѣвическому состоянію; и я еще не совершенно потеряла надежду къ полученію свободы на сей щастливый выборъ.

Я пришла въ свой покой, не будучи ни чѣмъ примѣчена. Однако страхъ о семъ понятіи, ввергнулъ меня въ толикое смятеніе, что я гораздо болѣе чувствовала онаго при начатіи сего письма, нежели сколько должно было, изключая ту первую минуту, въ которую онъ меня увидѣлъ; ибо тогда силы мои едва не ослабѣли; и чрезмѣрно щастливо, что въ такомъ мѣстѣ, въ которомъ онъ меня нашелъ, въ толь поразительномъ ужасѣ, и будучи одна съ нимъ не поверглась безъ чувствъ на землю.

Я недолжна также позабыть, что когда ему выговорила за его поступокъ въ церквѣ, онъ мнѣ признавался, что несправедливо описали мнѣ сіе произшествіе, что онъ не думалъ тамъ меня видѣть, но надѣялся имѣть случай поговорить съ учтивостію съ моимъ отцемъ, и получить позволеніе проводить его до замка, что докторъ Левинъ не совѣтовалъ ему въ такомъ случаѣ подходить ни къ кому изъ фамиліи, показавъ ему всеобщее смятеніе произведенное его присудствіемъ. Не то было его намѣреніе, увѣрялъ онъ меня, чтобъ показать свою гордость и надменность, и если кто его въ томъ обвиняетъ, то не по какой другой причинѣ, какъ по единому дѣйствію сей безпокойной воли, которую онъ противъ своего огорченія находитъ непобѣдимою, и когда онъ привѣтствовалъ мою мать, то такуюже учтивость желалъ оказать всѣмъ находившимся на лавкѣ особамъ, какъ и той, которую онъ съ чистосердечіемъ почитаетъ.

Если можно въ семъ на него полагаться; и въ самомъ дѣлѣ едва могу себя увѣрить, чтобъ онъ стараясь мнѣ нравиться, сталъ презирать всю мою фамилію, то вотъ примѣръ ненависти, которая изображаетъ все ложными красками. Однако, если бы Хорея не хотѣла услужить своимъ господамъ, то для чегобъ ей приносить мнѣ столь предосудительныя для него вѣсти? онъ ссылается на доктора Левина для своего оправданія: но увы. Я лишена того удовольствія, чтобъ, видѣть сего честнаго человѣка, и всѣхъ тѣхъ, отъ коихъ бы могла получать полезныя совѣты въ злощастномъ своемъ положеніи. Въ прочемъ я думаю, что мало бы было виноватыхъ въ свѣтѣ, если бы всѣ обвиняемые или подозрѣваемые свободно могли расказать свои приключенія, и если бы имъ вѣрили по-собственному ихъ свидѣтельству.

Ты не будешь жаловаться, чтобъ сіе письмо было весьма кратко. Но иначе не можно бы было помѣстить всѣ подробности столь точно, какъ ты требуешь. Не забуть любезная пріятельница, что послѣднее твое письмо было отъ 9 числа.

Воскресенье 19 Марта.

Прошу извиненія, дражайшая моя пріятельница, что я тебѣ подала причину напомянуть мнѣ о числѣ послѣдняго моего письма. Я представила, сколько возможно въ своей памяти дѣла разумныхъ твоихъ родственниковъ, въ томъ мнѣніи, что ты скоро склонишся на ту или другую сторону, и что тогда я буду имѣть нѣкоторый степень достовѣрности, на которомъ бы могла утверждать свои примѣчанія. Въ самомъ дѣлѣ я тебѣ написала то, чего бы не было во многихъ письмахъ? Тебѣ извѣстно, что я только могу поносить глупыхъ твоихъ гонителей; но таковый слогъ не по твоему вкусу. Я тебѣ совѣтовала возвратить себѣ землю; ты отвергаешь сіе мнѣніе. Не можешь снести той мысли, чтобъ принадлежать Сольмсу, и Ловеласъ рѣшился имѣть тебя своею, какія бы препятствія въ томъ ни полагали. Я увѣрена, что ты не можешь миновать выбора которого нибудь изъ нихъ. Посмотримъ, какія будутъ первые ихъ поступки. Въ разсужденіи Ловеласа, когда онъ разказываетъ собственную свою исторію, кто бы осмѣлился сказать, что онъ находясь со мною съ такою скромностію, и имѣя столь добрыя намѣренія въ церквѣ, былъ подверженъ малѣйшему нареканію? Злобные тѣ люди, которые возстаютъ противъ самой невинности! Но пождемъ, говорю я, первыхъ ихъ поступковъ, и на что ты рѣшишся. Разсужденія мои тогда будутъ соразмѣрны моему свѣденію.

Въ разсужденіи перемѣны твоего искуства въ письмахъ твоихъ къ дядьямъ, брату и сестрѣ, потому что они за удовольствіе почитаютъ приписывать тебѣ предубѣжденіе къ Ловеласу, и что всѣ твои отрицанія послужили только къ укрѣпленію приводимыхъ ими противъ тебя доказательствъ, я признаю, что ты весьма хорошо поступила, чтобъ ихъ оставить при сихъ подозрѣніяхъ, и испытать то, что ты можешь получить отъ нихъ симъ способомъ. Но если… Будь нѣсколько терпѣлива, любезная пріятельница. Ты почла за долгъ защитить сама перемѣну твоихъ поступокъ; и если ты мнѣ говоришь откровенно, какъ другъ своему истинному другу, то надобно, чтобъ и я тебя нѣсколько потревожила. Посмотримъ, ибо я не могу удержать своего пера.

Если ты къ сей перемѣнѣ своихъ поступокъ не имѣла другой причины, какъ той, которую ты мнѣ изьяснила, то прими на себя трудъ разсмотрѣть, что должно думать о сей причинѣ, почему бы твоя пріятельница могла терпѣть, чтобъ ты была похищена безъ своего свѣденія.

Когда кто чувствуетъ простуду, то во первыхъ старается узнать, какъ оную получилъ, и по довольномъ изслѣдованіи, или оставляетъ оную на произволъ природы, или употребляетъ средства для отвращенія ея, когда она бываетъ несносна. Равнымъ образомъ, любезный другъ прежде, нежели истинная или мнимая твоя болѣзнь учинится толь несносною, что принудитъ тебя къ діетѣ; позволь мнѣ искать съ тобою вмѣстѣ ея начала. Я увѣрена, что съ одной стороны безразсудное поведеніе твоихъ родственниковъ, съ другой же обольщающая хитрость Ловеласа, по крайней мѣрѣ, если сей человѣкъ не больше глупъ, нежели какъ свѣтъ объ немъ думаетъ, доведутъ до сей крайности, и послужатъ въ его пользу.

Но какъ бы то ни было; Ловеласъ ли или Сольмсъ, выборъ не терпитъ изслѣдыванія. Однако почитая истинными всѣ отзывы, я бы предпочла всякаго другаго изъ твоихъ любовниковъ обоимъ имъ, сколькобъ они ни были также недостойны тебя. Въ самомъ дѣлѣ, кто можетъ быть достоинъ дѣвицы Клариссы Гарловъ?

Я желаю, чтобъ ты меня не обвинила въ томъ, что весьма часто упоминаю объ одномъ и томже. Я бы почла себя неизвинительною, (тѣмъ болѣе, что сей пунктъ не заключаетъ никакого сомнѣнія, и если нужны доказательства, то я могу оныя почерпнуть изъ многихъ мѣстъ твоихъ писемъ) неизвинительною говорю, еслибы ты мнѣ чистосердечно призналась… Въ чемъ признаться, скажешь ты мнѣ? Я думаю дражайшая моя Гове, что ты уже не приписываешь мнѣ любви.

Нѣтъ, нѣтъ. Какимъ образомъ твоя Гове можетъ имѣть такія мысли? Любовь, сіе толь скоро произносимое слово имѣетъ весьма обширное знаменованіе. Какъ же мы ее назовемъ? Ты мнѣ сообщила слово, коего смыслъ еще ограниченнѣе, но которое также нѣчто означаетъ: нѣкоторая договорная склонность. Нѣжный другъ! Не ужели я не знаю, сколько ты презираешь дѣвство, и что не можешь быть цѣломудренною, будучи столь молода и пріятна?