Я вострепѣтала; и конечно побледнѣла. Я чувствовала приближающійся обморокъ. Однако не разсудя, что должна дѣлать, и что говорить, я собрала всѣ мои силы, дабы дойти къ дверямъ, и конечно бы ихъ отворила, естьлибъ мой братъ, которой оныя притворилъ, увидя меня къ нему приближающуюся, не заперъ ихъ ключемъ. Будучи не въ состояніи отворить ихъ, я упала на колѣни протянувъ руки къ замку. О мой родитель! Дражайшій мой родитель! вскричала я, допустите меня покрайней мѣрѣ хотя къ вашимъ ногамъ. Позвольте мнѣ вамъ изъяснить все мое дѣло. Не отвергайте слезъ нещастной вашей дочери!

Мой дядя покрылъ у себя платкомъ глаза. Г. Сольмсъ показалъ видъ сожалѣнія, отъ котораго лице его стало еще страшнѣе. Но жестокое сердце моего брата ни мало не тронулось.

Я прошу на колѣняхъ, вашей милости продолжала я: и не встану пока не получу оной: я умру отъ печали въ семъ положеніи. Да будетъ дверь сія дверію милосердія. Прикажите, Г. мой отворить ихъ; я заклинаю васъ на сей единой только разъ, когда онѣ съ сего времени должны на всегда отъ меня быть затворены.

Нѣкто стараяся съ другой стороны отворитъ; и сіе повидимому принудило моего брата въ ту минуту оставить ключь: а я въ томъ же положеніи все еще толкала въ двери, такъ что упала лицомъ въ другой зало, однако столь щастливо, что не ушиблась. Всѣ уже изъ онаго вышли, выключая Бетти, которая помогла мнѣ встать. Оглядываяся на всѣ стороны, и не видя никого, я ввошла въ другую горницу, опираясь о Бетти, и бросилась на первой стулъ. Источникъ слезъ довольно послужилъ къ моему облегченію. Мой дядя, братъ, и Г. Сольмсъ оставили меня, дабы опять соединиться съ протчими моими судьями.

Я не знаю что произошло между ими; но оставя меня нѣсколько времяни одну, дабы могла собраться съ силами, мой братъ возвратился съ угрюмымъ и гордѣливымъ видомъ: твой отецъ и твоя мать сказалъ онъ, повелѣваютъ тебѣ немѣдленно готовиться ѣхать къ твоему дядѣ. Не заботься ни о чемъ потребномъ для своихъ нуждъ. Ты можешь отдать свои ключи Бетти. Возми ихъ Бетти, естьли они у сей развращенной, и отнеси ихъ къ ея матери. Не преминутъ прислать къ тебѣ все то, что надобно; но ты и сей ночи въ семъ домѣ не пробудешъ.

Я отвѣчала, что никому другому не отдамъ моихъ ключей кромѣ моей матери, и въ собственныя ея руки; что она увидитъ разстроенное мое здоровье, что столь незапной отъѣздъ будетъ стоить мнѣ жизни; и что я по прошу изъ милости отсрочить оный покрайней мѣрѣ до вторника.

На сіе сударыня ни кто не согласиться. Приготовся сего же вечера и отдай свои ключи Бетти, естьли ты не хочешь отдать ихъ самому мнѣ. Я отнесу ихъ къ матушкѣ.

Нѣтъ, братецъ, нѣтъ. Пожалуйте извините меня въ томъ.

Ты ихъ отдашь. Должно ихъ отдать неотмѣнно, во всемъ ты непокорна. Госпожа Клари, не имѣешь ли ты чего скрытнаго, коего бы не должно было видѣть твоей матушкѣ?

Нѣтъ, естьлибъ только позволено мнѣ было при ней всѣ мои вѣщи разсмотрѣть. Онъ вышелъ, говоря мнѣ, что хочетъ имъ сказать о моемъ отвѣтѣ. Вскорѣ я увидѣла вошедшую любезную Долли Гервей, которая съ печалію сказала мнѣ, что ей весьма прискорбно порученное ей дѣло. Но что мать моя неотмѣнно требовала ключей отъ моего кабинета и отъ моихъ ящиковъ. Скажи моей матушкѣ, что я повинуюсь ея повелѣніямъ. Скажи ей, что я не дѣлаю никакихъ условій съ своею матерью; но она въ сихъ поискахъ ничего такого не найдетъ, за что бы могла меня укорять, я покорно ее прошу позволить мнѣ пробыть еще нѣсколько дней здѣсь въ домѣ. Поди, любезная сестрица, окажи мнѣ сію услугу. естьли можешь. Нѣжная Долли не могла удержаться отъ слезъ. Она взяла у меня ключи, и обняла меня, говоря что ей весьма прискорбно видѣть, сколь далеко простирается противъ меня ихъ жестокость. Я примѣтила, что присудствіе Бетти не позволяетъ ей болѣе изъясняться. Сокрой свою жалость, любезная моя, не могла я удержаться чтобъ не сказать ей, тебѣ причтутъ сіе въ преступленіе. Наглая Бетти презрительно улыбнувшись осмѣлилась сказать: молодая дѣвица, которая сожалѣетъ о другой, находя ее въ подобныхъ моимъ обстоятельствахъ, и сама впредь добра себѣ много обѣщаетъ. Я поступила съ нею весьма худо, и приказала выдти ей вонъ. Весьма охотно сказала она мнѣ съ такою же смѣлостію, естьлибъ повелѣнія вашей матушки не обязывали меня здѣсь остаться.

Я узнала, что ее остановляло, когда желая войти опять въ мою горницу. По выходѣ моей сестры, она мнѣ объявила, [хотя съ великимъ сожаленіемъ, какъ она говорила,ъ что ей приказано меня задержать. О! Етого съ лишкомъ много. Такая нахалка какъ ты, нимало мнѣ не воспрепятствуетъ… Она тотчасъ позвонила въ колокольчикъ, и мой братъ прибѣжавъ, встретился со мною на проходѣ. Онъ принудилъ меня возвратиться, повторяя мнѣ нѣсколько разъ, что еще не время выходить мнѣ. Я возвратилась; сѣла на стулъ, и начала горько плакать.

Сообщеніемъ тебѣ непристойныхъ рѣчей, произнесенныхъ имъ въ то время какъ служилъ мнѣ тюремникомъ съ Беттіею, и язвительныя издѣвки его надъ моимъ молчаніемъ и слезами, ничего не могу я присовокупить полезнаго къ сему изображенію. Я нѣсколько разъ просила позволенія возвратиться въ мою горницу. Но мнѣ отказывали. Конечно обыскъ еще не кончился. Моя сестра была изъ числа тѣхъ, кои употребляли при семъ всѣ свои старанія. Ни кто не можетъ употребить большаго раченія, какъ она. Сколь я щастлива, что они въ злобныхъ своихъ намѣреніяхъ обманулись.

Узнавъ что напрасно трудились, вознамѣрились они подвергнуть меня новому посѣщенію Г. Сольмса, которой въ сей разъ приведенъ былъ теткою моею Гервей, она не охотно принялась за сіе дѣло, какъ я оное могла примѣтить, съ ними былъ однако дядя мой Антонннъ, конечно для того, чтобъ подкрѣплять твердость моей тетки въ случаѣ нужды

Но я начинаю приходить въ чрезвычайную слабость; уже два часа по полуночи. Я лягу ко всѣй одѣждѣ, на свою постѣлю дабы нѣсколько, заснуть естьли только могу сомкуть глаза.

Въ среду поутру въ три часа.

Я не могла заснуть. Я въ продолженіи получаса только продремала.

Тетка моя сказала мнѣ сіи слова, подходя ко мнѣ. О любезная моя, какія печали причиняешь ты всей своей фамиліи! Я не могу придти въ себя отъ изумленія.

Я о томъ весьма сожалѣю сударыня.

Ты о томъ сожалѣешь; племянница! Какія рѣчи! Но чтожъ; всегда ли ты будешь упорна! Сядемъ; любезная моя. Я сяду подлѣ тебя; тогда она взяла меня за руку.

Дядя мой посадилъ Г. Сольмса по другую сторону. Самъ онъ сѣлъ насупротивъ, и сколько могъ блиско. Ни единая крѣпость не бывала еще столь искусно осаждена, какъ тогда меня стѣснили.

Твой братъ, сказала мнѣ моя тетка, чрезвычайно вспылчивъ. Ревность его къ твоимъ выгодамъ выводитъ его нѣсколько изъ границъ благопристойностт.

Я также о томъ думаю, сказалъ мнѣ мой дядя. Но не станемъ больше объ ономъ говорить. Мы хотимъ испытать, какое дѣйствіе произведетъ надъ тобою тихость, хотя ты довольно знаешь, что и не думали толь поздо оную употреблять.

Я спросила мою тетку, какая бы была нужда, чтобъ Г. Сольмсъ былъ съ нами? Ты вскорѣ увидишь, сказала она мнѣ, что онъ здѣсь не безъ причины: но я должна съ начала увѣдомить тебя, что твоя мать считая слова брата твоего нѣсколько жестокими, обязываетъ меня другимъ образомъ испытать столь великодушное свойство, какимъ мы всегда твое почитали.

Позвольте мнѣ также сказать вамъ, сударыня моя, что ничего получить отъ меня не надѣйтесь, естьли то будетъ относиться къ Г. Сольмсу.

Она взглянула на моего дядю, которой кусалъ себѣ губы, глядя на Г. Сольмса; а сей потеръ рукою по подбородку своему. Я тебя спрашивала, подхватила она, оказалалибъ ты тогда болѣе покорности, естьлибъ поступали съ тобою снисходительнѣе?

Нѣтъ, сударыня; я не могу вамъ сказать, чтобъ показала оной болѣе въ пользу Г. Сольмса. Вы знаете, сударыня моя; да и мой дядя не менѣе о томъ извѣстенъ, что я всегда считала себѣ за честь, когда оказывала справедливыя мои чувствованія. Не за долго до сего времени была я щастлива, что заслуживала нѣкое почтеніе за сіе свое свойство.