– Счастлива видеть вас… - проговорила девушка, опуская глаза. Над верхней губкой у нее выступили капельки пота.

– Я тоже очень рада видеть вас, - весело проговорила Ирина. - Спасибо на добром слове. У вас, даст Бог, тоже все в наилучшем виде сложится. Однако, прошу прощения, мне придется оставить вас - муж идет. Боюсь, знаете ли, вдруг рассердится, что не встречаю. Ведь эти французские аристократы, скажу по секрету, так капризны, так взбалмошны! С ними постоянно надо ухо востро держать. А то, не ровен час, бросит… А куда ж я без него… без графа-то… - Прикусив губу, чтобы не рассмеяться, Ирина, кивнув собеседницам, направилась навстречу Николя.

– Быстро же тебе нашли замену, - улыбнулся он, показывая взглядом на Маклакова, который уже поймал в сети молодящуюся княгиню Бельскую и, подхватив под руку, что-то нашептывал ей на ушко.

– Главное, чтобы, - озорно взглянув на мужа, она продолжила фразу по-русски: он не сел на своего любимого конька… - Ей было приятно, что Николя нравится русский язык, но главное - он знал неимоверное количество русских пословиц и поговорок, которые с удовольствием употреблял в разговоре, иногда очень забавно переставляя или неточно произнося слова. Она теперь пользовалась каждым подходящим случаем, чтобы пополнить его коллекцию. - Тогда эту несчастную можно будет только пожалеть! - Ирина взяла мужа под руку и направилась в соседний зал, где стояли накрытые столы.

Николя остановился в задумчивости. - Поясни, дорогая, что такое… "любимый конек", на которого может сесть господин Маклаков? Ты ведь знаешь, я не всегда понимаю ваши русские идиомы.

Бросив взгляд в сторону официантов, суетящихся вокруг накрытых для приема аля -фуршет столов, они, не сговариваясь, направились к огромному окну, за которым виднелся величественный Лувр.

– Видишь ли, господин Маклаков очень любил графа Льва Толстого, ездил к нему в Ясную Поляну, гулял и подолгу беседовал с ним. Посему всем говорит, что был с великим писателем, - она перешла на русский, - на дружеской ноге. - Николя кивнул. Ирина, улыбнувшись, продолжила: - Когда разговор заходит о Толстом, Василия Алексеевича не остановить - речь его может длиться часами. Причем перебить его невозможно - у него специфические проблемы со слухом: он никогда не слышит то, чего слышать не желает.

– …ближе меня для старика Толстого никого не было… Я, знаете ли… - донеслась до них громкая фраза Маклакова, наконец-то нашедшего благодарных слушательниц в лице полной женщины и ее дочери, недавно подходивших к Ирине. Николя весело рассмеялся.

Всеобщее оживление заставило их обернуться. "Князь и княгиня Юсуповы!" - Прокатился среди гостей громкий шепот.

Ирина приподнялась на цыпочки. Ну да. Это он. Феликс Юсупов, в которого втайне были влюблены многие воспитанницы Смольного института. Все так же красив. Да и его супругу время, пожалуй, сделало только краше. Расчесанные на прямой пробор волосы уложены в скромную прическу, элегантное светлое платье украшает длинная нитка жемчуга.

– Странные вы, русские! - Николя покачал головой. - Впрочем, не только вы - похоже, весь мир с ума сошел. Подумать только, князь Юсупов, этот баловень судьбы, стал в России почти национальным героем, любимцем народа. И за что ж? За убийство. Ирэн, ты понимаешь, что все вы восторгаетесь простым убийцей?

– И вовсе не простым, - Ирина отвела взгляд от Юсупова, - а красивым. А у тебя, - она прижалась щекой к плечу мужа, - похоже, первый приступ ревности.

– То ли еще будет, - сурово нахмурив брови, с деланной строгостью в голосе проговорил Николя.

– Так вот, мой дорогой Отелло, Юсупов не просто убийца. Он уничтожил абсолютное зло. В этом было его предназначение.

– Абсолютное зло, говоришь? А это кто решил? Он убил человека, Ирэн. Че-ло-ве-ка. А каков был этот человек, уже другой вопрос. Кстати, убийство было тем более мерзким, что убивал-то он не один. Сколько их там было, ваших героев? Четверо? Шестеро?

– Довольно философствовать! - Ирина наморщила нос. - Хочешь, повеселю тебя?

– Давай, хотя не сказал бы, что мне скучно. - Николя жестом подозвал официанта и, взяв с подноса два бокала с красным вином, протянул один из них Ирине. - Прошу. Предполагаю, что это не твое любимое Chateau Haut-Brion девятьсот восемнадцатого года, но…

– Мерси. Так говорить или нет?

– Говорить, конечно. Я весь внимание.

– Знаешь, в Америке с Юсуповым смешная история приключилась. Какая-то американка устроила в своем доме прием в его честь. Обзванивая приглашенных, она всех убедительно просила: "Никакого упоминания о Распутине". - Ирина сделала глоток. - Представь, гостей - тьма, сколько раз ей пришлось повторить свою просьбу! И знаешь, чем все закончилось?

– Юсупов не пришел?

– Прийти-то он пришел. Только когда он с супругой вошел в зал, где все уже собрались, переволновавшаяся хозяйка торжественно объявила: "Князь и княгиня Распутины!!"

Они рассмеялись так громко, что привлекли к себе внимание. Поймав укоризненный взгляд князя Львова и удивленно-заинтересованный - Юсупова, смутившаяся Ирина спрятала лицо за плечо мужа. Гости тем временем обступили столы, во главе одного из которых встал князь Львов, показавшийся Ирине усталым и больным. По правую руку от него расположился Феликс Юсупов с супругой, по левую - Маклаков, пребывающий в несвойственном ему одиночестве.

– Господа! Прошу вас, угощайтесь. Особенными яствами, как в добрые старые времена, - князь Львов развел руками, - побаловать не могу, но вот, пожалуйте, икорка, расстегаи с визигой, салатик, индейка в желе - все по нашим русским рецептам… Водочки прошу… Угощайтесь…

Фуршет был в разгаре, гости вели себя все более непринужденно, оживленно переговариваясь и перебрасываясь шутками. Николя, взяв Ирину под руку, направился к распахнутым дверям балкона. Подойдя к балюстраде, они остановились, с удовольствием вдыхая свежий воздух, наполненный ароматами ночи. Вдруг их внимание привлекли негромкие голоса стоящих неподалеку в полумраке спиной к ним князя Львова и Маклакова.

– Ну-с, милейший князь, надеюсь, не забыли, как следует приветствовать братьев?

– И то… - Князь Львов, махнув пробегающему мимо официанту, негромко распорядился: - Голубчик, бокал красного вина. Да полный, полный! - И повернулся снова к Маклакову. - Ковшом, полным до краев раскаленных углей… - Его собеседник что-то сказал негромким голосом, слов Ирина не разобрала.

– Как вы, Василий Алексеевич? Трудно вам?

– Не легко. Это вам не Америка.

"При чем здесь Америка? Ах да, Львов ведь только что оттуда…"

Она покосилась на стоявшего рядом мужа, сосредоточенно глядевшего куда-то вдаль.

– …но стараемся. - Маклаков оживился. - Видите же - русское посольство стало неким центром притяжения для наших. Все постепенно собираются в Париже, стараясь так или иначе что-то спасти - съездами, совещаниями, объединениями. Устаю только от одного - когда под этакого дурачка играть приходится. Да еще этот Троцкий - вождь мирового пролетариата… - В его голосе послышалось раздражение.

– Вы о чем? - Львов закашлялся и, вынув из кармана платок, прижал его к губам.

Ирина заметила, что и Николя невольно прислушивается к разговору.

– "Масонство необходимо вымести железной метлой в России, Франции и других странах! Масонство, - продолжил Маклаков с истеричными нотками в голосе, явно подражая Троцкому, - мост, соединяющий в мирном сожительстве классовых врагов, это буржуазное орудие, усыпляющее сознание пролетариата, рычаг буржуазного механизма!"

Князь Львов указал рукой на официанта, появившегося перед ними с полным бокалом красного вина на подносе:

– Прошу!

Маклаков, взяв бокал, сделал глоток:

– Прекрасное вино, благодарю.

– Как вы, однако, товарища Троцкого, наизусть излагаете… - В интонации князя Львова слышалась усмешка.

– Приходится. Мы должны изучать своих врагов. - Маклаков вернул недопитый бокал на поднос. - И что же мы видим в России? - Продолжил он. - Аресты, расстрелы, высылка интеллигенции…