– Думаешь, я ничего про тебя не знаю? - Он стоял настолько близко, что чувствовался кисловатый запах пота. - Строишь тут из себя… А ты - как все. Слышишь, как все! Шлюха! Шлюха!! - Ненависть перекосила его лицо.

– Мне не нравится твоя игра, - с трудом сдерживая клокочущую внутри ярость, медленно произнесла Ирина, резким движением высвободив руку. Больно заныло плечо.

– Что тут происходит, Бернар? Кто кричал? - Из темноты появился мужчина лет сорока, среднего роста, с небольшими аккуратными усиками. В руке у него был фонарь. - Опять твои психологические этюды? Право же, ты помешался!

Ирина крепко зажмурила глаза. Ей показалось, что она сходит с ума… Этого не может быть…

– Ты не имеешь права заниматься подобными вещами! - Незнакомец приблизился. - Человеческая психика слишком хрупкая вещь и… - Его взгляд упал на Ирину. - Кто эта женщина?

Бернар, в присутствии незнакомца превратившийся в нашкодившего мальчишку и оттого мгновенно ставший как будто ниже ростом, проговорил, слегка заикаясь:

– Ни…Николя, ну я же тебе о ней однажды рассказывал, помнишь? Это та самая русская. Ну, у нее еще дядюшка-банкир.

– Добрый вечер, мадемуазель…

– Мадемуазель Ирэн, - торопливо подсказал Бернар, бросив на нее умоляющий взгляд.

– Добрый вечер, мадемуазель Ирэн. Мое имя Николя. Николя Тарнер, старший брат этого… - он укоризненно покачал головой, -… Бернара. Рад познакомиться с вами. - Сдержанная вежливая улыбка слегка тронула его губы. - Мне недавно довелось встретиться с вашим дядей, мсье Яковлевым, и он произвел на меня самое благоприятное впечатление. Что здесь произошло и могу ли я чем-то быть полезен вам?

Ирина потерла виски похолодевшими пальцами, с трудом заставив себя поднять глаза. Это и впрямь было похоже на наваждение. Голос человека, который произнес эти слова, принадлежал не этому неизвестному французу. Это был голос Ники…

– Все нормально, мсье Тарнер.

– Простите меня, - тихо, почти не шевеля губами, произнес приблизившийся к ней Бернар. - Простите…

Со стороны берега послышались громкие, возбужденные голоса. Из темноты в сопровождении Мари появились две мокрые фигуры, закутанные в плед, которые при виде старшего брата Бернара продолжили движение вдоль берега реки, будто ночная прогулка под пледом по этому маршруту была делом давно запланированным. В глазах Николя мелькнули веселые огоньки. Он вопросительно посмотрел на Ирину:

– О! Я вижу, господа устроили соревнования по плаванию в вашу честь?

Она слегка улыбнулась:

– Нет, граф, это был всего лишь пробный заплыв. Состав участников был, к моей досаде, неполным. В последний момент ваш брат почему-то отказался, хотя "суровый маятник времени", как он сам изволил недавно выразиться, качнулся и в его сторону тоже.

Тарнер, с трудом сдерживая улыбку, перевел взгляд с Ирины на потупившегося младшего брата:

– Ну да. Бернар всегда предпочитает выступать в роли рефери. Отправляйся за своими приятелями, а я провожу мадемуазель Ирэн в дом. И не забудьте затушить костер.

Бернар, исподлобья взглянув на брата, нехотя поплелся вслед за удалившимися гостями. Тарнер покачал головой и протянул руку Ирине:

– Видите, как случается в жизни. Вы из далекой России. Я из Франции. Мир должен был рухнуть, чтобы мы встретили друг друга…

У Ирины перехватило дыхание. Помедлив, она осторожно заглянула ему в глаза. Тарнер не отвел взгляд. Они молча смотрели друг на друга…

Кто скажет, что происходит, когда взгляды мужчины и женщины встречаются впервые? Как назвать это чудо проникновения в глубины чужой души за те мгновения, пока разум, не успев вспомнить о приличиях, еще не опустил занавес благопристойности и морали? Как возникает неумолимое притяжение и влечение - зов плоти, из которого рождается страсть?

Вода в реке отливала серебром. Веяло прохладой. В воздухе стоял пряный запах трав. "Мир должен был рухнуть, чтобы мы… обрели друг друга". - пронеслось в голове у Ирины. - "Такой же голос… Те же слова… Другой человек… Другой язык… Но голос, тот же голос…"

В Париж они въехали на рассвете. Солнце еще не поднялось над крышами домов, однако небо уже посветлело. Птицы сонно переговаривались друг с другом, готовясь к встрече нового летнего дня. Квартира Николя на втором этаже большого дома из белого камня с ажурными балконами выходила окнами на Сену и хмурый Нотр-Дам, в предрассветной дымке казавшийся огромным фантастическим кораблем, ненадолго зашедшим в гавань, да так и оставшимся зачарованно стоять у причала, чтобы наблюдать за шумной, многоголосой жизнью, протекающей за его бортом.

– Красиво… - Ирина отошла от окна гостиной.

Николя указал взглядом на строгий, в английском стиле диван, стоящий между окон:

– Располагайся. Я сейчас разожгу камин, чтобы стало уютней. А потом будем завтракать.

Диван, всем своим надменным видом показывающий, что он не какой-то там безродный легкомысленный пуфик или кушетка, на которых можно бесцеремонно развалиться, а что на нем позволено сидеть только чинно и непременно с совершенно прямой спиной, оказался жестким и неудобным. Глаза пощипывало. Бессонная ночь и дальняя дорога давали о себе знать.

– Я хотела бы умыться и привести себя в порядок, а то вся пропахла дымом от костра, да и одежда в пыли. - Ирина вопросительно взглянула на хозяина.

– Конечно. Можешь принять душ или, если хочешь, ванну. - Николя поднял голову и смущенно улыбнулся. - Я пока еще не знаю твоих привычек. Вторая дверь по коридору справа, халат в шкафу. - Он зажег каминную спичку. Веселый язычок пламени побежал вверх по древесной коре, которая, обреченно вздохнув, выпустила струйку сизого дыма.

Ирина зашла в просторную ванную комнату, включила душ и, ожидая, пока вода нагреется, подошла к зеркалу. "И что он говорил сегодня ночью? Что во мне красивого?" - Отражение в зеркале удивленно посмотрело на нее.

– Обычная женщина. - Вздохнув сказала Ирина, проводя кончиками пальцев по лицу. - "Несомненно, правильные черты лица, гладкая кожа, шелковистые волосы делают женщину привлекательной. Но истинная красота таится в блеске глаз или свете, исходящем изнутри. Блеск - от страсти, свет - от любви, потому что любовь - дитя души, а страсть - порождение тела. - Отражение с интересом прислушалось к ее мыслям. - Эти чувства вечно тянутся друг к другу, но лишь изредка соприкасаются, потому что в месте их соприкосновения всегда возникает ожог. - Она снова вздохнула. - А когда-то мои глаза светились и все говорили, что я красива, и, пожалуй, я действительно себя таковой ощущала…"

– Ну, что смотришь? Не узнаешь? - Ирина скорчила гримасу. Отражение незамедлительно ответило тем же. - Не нравится - отвернись! - Она стряхнула мокрую руку на зеркало. Покрывшееся капельками воды отражение не моргнуло и не отвернулось.

Надев длинный черный шелковый халат, очевидно мужской - пришлось даже подвернуть рукава, она вернулась в гостиную. В камине уже разгорелся огонь. Поленья возмущенно трещали, недоумевая, зачем понадобилось их разжигать и заставлять растрачивать драгоценное тепло в это солнечное летнее утро. Напольные часы, соглашаясь с ними, укоризненно покачивали медной головой маятника. На чопорном английском диване кем-то были легкомысленно разбросаны подушки с ярким восточным рисунком. "Так тебе и надо!" - подумала Ирина, подкладывая подушки под спину и с удовольствием откидываясь. Стол был сервирован на двоих. Приоткрылась дверь. На пороге, держа в руках поднос с бутылкой вина и двумя бокалами, появился Николя.

– Знаешь, Ирэн, несмотря на то, что мы познакомились только вчера вечером, мне кажется, я знаю тебя очень давно, - Николя протянул ей бокал, наполненный красным вином, - хотя, в сущности, почти ничего о тебе не знаю. И, честно говоря, до сих пор не верю, что ты не мираж, явившийся мне только для того, - он взял ее за руку и нежно прикоснулся губами к запястью, - чтобы неожиданно исчезнуть. Не исчезай, Ирэн, я прошу, - он опустился рядом с ней на диван.