О ПОЛЬЗЕ ФАНТАСТИКИ
 
Однажды ночью два гопника из Верхнего Мамыря, которые не читали фантастики, а потому не знали элементарных правил, томились в тёмном переулке от интеллектуального безделья. И вдруг показался под фонарём бледный юноша слегка нетрадиционной наружности. Ну, как тут не поинтересоваться про семки и закурить?..
…шустрый гопник потерял четыреста граммов крови, а медлительный – восемьсот и ещё дурацкую шапочку.
Не то чтобы вампир Иннокентий был сильно голоден, но даже спустя двести лет трудно побороть студенческую привычку жрать по ночам.
Однажды ночью два гопника из Верхнего Мамыря, которые не читали фантастики, а потому не знали элементарных правил, томились в тёмном переулке от интеллектуального безделья. И вдруг показалась под фонарём сгорбленная старушка с бородавкой на носу. Ну, как тут не поинтересоваться про семки и закурить?..
…шустрый гопник два месяца лечился от почесухи, а медлительный – три, и потом ещё неделю от поноса.
Не то чтобы Александра Петровна была злой ведьмой, но всё-таки старость нужно уважать.
Однажды ночью два гопника из Верхнего Мамыря, которые не читали фантастики, а потому не знали элементарных правил, томились в тёмном переулке от интеллектуального безделья. И вдруг показался под фонарём мужчина средних лет в дурацкой шляпе и с пухлым фолиантом подмышкой. Ну, как тут не поинтересоваться про семки и закурить?..
….шустрому гопнику наложили пятьдесят два шва, а медлительному – девяносто четыре, и ещё пришлось покупать новые треники.
Не то чтобы чёрный маг Порфирий М. любил насилие, но надо ведь когда-то выгуливать ручную чупакабру.
Однажды ночью два гопника из Верхнего Мамыря, которые не читали фантастики, а потому не знали элементарных правил, томились в тёмном переулке от интеллектуального безделья. И вдруг показался под фонарём элегантный зеленокожий тип в облегающем скафандре. Ну, как тут не поинтересоваться про семки и закурить?..
…шустрый гопник пришёл в себя через два месяца на незнакомой улице, а медлительный – через три, и оба с потерей памяти.
Не то чтобы инопланетный исследователь Кара-Ух интересовался примитивной фауной, но настоящий учёный никогда не пасует перед трудностями.
Однажды ночью два гопника из Верхнего Мамыря, которые не читали фантастики, а потому не знали элементарных правил, томились в тёмном переулке от интеллектуального безделья. И вдруг показалась под фонарём прекрасная дева в розовом платье с очень скромным декольте. Ну, как тут не поинтересоваться про семки и закурить?..
…шустрый гопник тушил задницу в луже десять минут, а медлительный – двадцать, и ещё потом два месяца отращивал хохолок на затылке.
Не то чтобы леди Мария-Элена-Василиса умела за себя постоять, но у каждой второй принцессы по статистике есть дракон.
Однажды ночью два гопника из Верхнего Мамыря, которые не читали фантастики, а потому не знали элементарных правил, томились в тёмном переулке от интеллектуального безделья. И вдруг показался под фонарём какой-то чудак, одетый в чёрную рясу. Ну, как тут не поинтересоваться про семки и закурить?..
…шустрый гопник получил три перелома, а медлительный – четыре, и ещё фингал под глазом от кадила.
Не то чтобы патер Александр отрицал милосердие, но сорок лет охоты за упырями кому угодно привьют определённые рефлексы.
Однажды ночью два гопника из Верхнего Мамыря, которые не читали фантастики, а потому не знали элементарных правил, томились в тёмном переулке от интеллектуального безделья. Вдруг показался под фонарём огромный страшный серый вроде бы пёс. И (хотя это явно была дурацкая идея) как тут не поинтересоваться про семки и закурить?..
…шустрый гопник теперь воет по полнолуниям, а медлительный – по новолуниям и полнолуниям, а ещё с тех пор не может вывести блох.
Не то чтобы Арсений получил удовольствие, кусая грязные ляжки, но вежливому оборотню сложно отказаться, когда его так настойчиво приглашают.
Однажды ночью два гопника из Верхнего Мамыря, которые не читали фантастики, а потому не знали элементарных правил, томились в тёмном переулке от интеллектуального безделья. И вдруг показалась под фонарём разбитная рыжая девица в бронелифчике и с копьём. Ну, как тут не поинтересоваться про семки и закурить?..
…шустрый гопник вставил четыре зуба, а медлительный – пять, и ещё две недели потом стеснялся смотреть в сторону дам-с.
Не то чтобы автор одобрял Мэри-Сью, но из двух идиотов в финале обычно торжествует более симпатичный.
Однажды ночью два гопника из Верхнего Мамыря, которые не читали фантастики, а потому не знали элементарных правил, томились в тёмном переулке от интеллектуального безделья. И вдруг показался под фонарём молодой человек с острыми ушами и странным чехлом за спиной. Ну, как тут не поинтересоваться про семки и закурить?..
…шустрый гопник вытащил потом из задницы две стрелы, а медлительный – четыре и ещё сборник похабных эльфийских анекдотов.
Не то чтобы принц Офигиниэль разменивался по мелочам, но в тот вечер принцесса в пятый раз ушла от него к дракону.
Однажды ночью два гопника из Верхнего Мамыря, которые не читали фантастики, а потому не знали элементарных правил, томились в тёмном переулке от интеллектуального безделья. И вдруг показалась под фонарёмтолпа странно одетых людей, некоторые из которых бренчали на лютнях и пели песни тонкими голосами. И тут бы самое время поинтересоваться про семки и закурить, но гопники, наученные горьким опытом, спрятались за мусорным баком и целый час сидели, как зайчики.
Не то чтобы ролевики были добрыми и безобидными, но гопники, к сожалению, упустили первый и последний шанс приобщиться к великой культуре и перестать наступать на грабли.
Говорят, какая-то добрая волшебница, которая была в Верхнем Мамыре пролётом из Лондона на Лысую гору, приучила их потом к чтению.
Но это уже совсем другая история.

 
Люди готовы к компромиссам
Я сталкиваюсь с мистером Бенниганом, менеджером «Пицца-Плэйс», он нацеливает мне в голову пугающего вида аппарат и нажимает на курок. Тот пищит.
36,9. Нормально, я не зомбирован.
Производим обмен: отметка в один час в карте учёта рабочего времени на одну пиццу. Один час, который я вместо подготовки к экзамену по экономике должен обменять на гроши, именуемые минимальной заработной платой.
Бенниган, хмурясь, смотрит в окно.
- Тебе лучше поторопиться. Двое на той стороне улицы, а ты последний оставшийся у меня доставщик.
 
Цена чего-либо - это то, от чего вы готовы отказаться, чтобы это получить
На приборной панели моей машины стикер с запиской от мамы:
«БУДЬ ОСТОРОЖЕН! :-) »
Мама у меня домоседка, как и большинство наших клиентов - людей, предпочитающих платить за доставку, а не рисковать и самостоятельно выходить на улицу. Во всяком случае, она стала такой после того как парня, доставщика суши, растерзал на нашем крыльце ставший зомбом почтальон.  Теперь она просит меня забирать её еду по дороге из школы.
Учителя носят специальную защитную одежду на случай, если вдруг после пройденной проверки кто-нибудь из учеников всё-таки превратится в зомба.  Большинство детей всё равно предпочитают оставаться дома и учиться дистанционно. Но наш преподаватель экономики мистер Ричардсон считает, что сейчас, когда конкуренция не слишком велика, у меня есть шанс поступить в колледж.
И вот я меняю собственную безопасность на деньги для обучения.
 
Здравомыслящие люди мыслят рационально
Я беру пиццу,  бейсбольную биту и отправляюсь по адресу. Нам не разрешается носить оружие, и мистер Бенниган утверждает, что это касается и защитной одежды, но я хотел бы посмотреть, как он в не дающей никакой защиты  униформе «Пицца-Плэйс» будет отбиваться зомбов. Полагаю, те были бы рады получить немного итальянского соуса в свой салат из мозгов.
Я несколько раз всё тщательно проверяю, прежде чем выскочить из машины и бежать к дверям, и шёпотом ругаюсь, когда вижу пометку на накладной: «Вручить лично в руки».
Понимаю, конечно же неприятно, если зомб украдёт вашу пиццу.
Дверь открывается, и я смотрю в дуло дробовика, который держит старый седой человек.
- Ты не забыл грибы? - Его дробовик нацелен мне в голову. - В прошлый раз ты забыл грибы!
- Всё как вы заказывали.
Позади меня раздаётся стон.
- Покажи мне.
Шуршат кусты.
- Конечно. Позвольте мне войти.
Старик задумчиво сощуривается. Его ноздри расширяются. Я нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу, ожидая, когда до него дойдёт запах пиццы.
Что-то хватает меня сзади.
 
Хороших работников следует поощрять
Я лежу на земле, бейсбольная бита отлетела в сторону, и коробка пиццы - единственное, что отделяет меня от голодного зомба. Навалившись на меня он шамкает своей полусгнившей челюстью, и я жалею, что на уроках физкультуры  мало уделял внимания тяжелой атлетике.
Старик стоит на крыльце, нацелив на зомба дробовик.
- Пристрелите его!
- А что мне за это будет?
- Вы издеваетесь?! – ору я. – У меня ваша пицца!
Грохочет выстрел. Гнилые внутренности зомба разлетаются по сторонам. Старик хватает свою пиццу. Дверь захлопывается.
Я со стоном поднимаюсь, подбираю биту и, хромая, возвращаюсь к машине. Стикер с маминой запиской улыбается мне с приборной панели. Вспомнив  ещё один экономический принцип, я  достаю телефон:
- Мистер Бенниган? Это ваш последний доставщик. Хочу обсудить с вами прибавку к жалованию.

Автор православной беллетристики. Родился в СССР. Образование высшее техническое (военное и журналистское). Пишу с 1998 года. Публиковался в Москве, Питере, Украине, Канаде. Автор 22 книг.

А вы все книги опознали?
 
Краткие-краткие содержания Давайте узнаем все книги
 
1. Один мужик не хотел воевать, но пришлось. А потом он десять лет домой добирался.
2. Один мужик голодал, а потом захотел стать сверхчеловеком по Ницше. Решился на мокруху и попал в тюрьму. И в проститутку влюбился.
3. Одна тётка пошла работать гувернанткой. Дождалась, пока её хозяин ослепнет, и вышла за него замуж.
4. Один мужик скучал-скучал, а потом пристрелил друга и девушке отказал. А потом сам в неё втрескался, но было поздно.
5. Один мужик продал душу чёрту. А потом за него ангелы вписались, и чёрт обломался.
6. Один мужик пересадил собаке человеческие мозги, а потом замучился их обратно выковыривать.
7. Один мужик долго-долго сидел в тюрьме, а потом сбежал и клад нашёл. И всем врагам гадостей наделал.
8. Один мужик жрал кактусы, а потом стал крутым колдуном.
9. Одна тётка влюбилась в психа. Походила голой и получила за это вечную жизнь и домик в придачу.
10. Один мужик книжек начитался и рехнулся. И начал рыцаря косплеить. А над ним все смеялись.
11. Один мужик организовал клуб. А ещё слугу нанял. А потом во всякие передряги попадал, даже в тюрьме сидел.
12. Один мужик бежал с каторги, а потом хорошим-хорошим стал.
13. Один мужик сидел в тюрьме и написал там книгу. О том, что наш мир – как матрёшка. Унутре в ней черти, а снаружи ангелы. И кучу слов сам навыдумывал.
14. Один мужик долго-долго лежал на диване, и ему было хорошо.
15. Одна тётка хотела, чтобы её любили. И в процессе борьбы за любовь прибила трёх человек. А ёё на каторгу сослали. А она там ещё одну тётку прибила и сама утонула.
16. Один мужик попал – ну ваще. Двадцать лет на необитаемом острове просидел. Ну, потом спасли.
17. Один мужик жёг книги, а потом передумал и стал их читать.
18. Один мужик привёз с севера собачку, а она потом вора загрызла. И все ей спасибо сказали.
19. Один мужик умел под водой дышать. А потом он влюбился и в тюрьму попал.
20. Один мужик на гвоздях спал. Только он нифига не главный герой.
21. Одна тётка в Древней Греции работала элитной проституткой. И лично Македонского видела! А потом до должности царицы доработалась.
22. Один мужик был крутым учёным. А потом ему ученик голову отрезал и разговаривать заставил. 23. Один мужик ездил по России и мертвые души скупал. А потом оказалось, что он никакой не некромант, а просто жулик.
24. Один мужик был индус и раджа. Его англичане с трона скинули, а он подводную лодку изобрёл и пошёл корабли топить.
25. Один мужик вырос в монастыре. А потом сбежал, подрался с кугуаром и помер.
26. Один мужик подобрал на улице совершеннейшую хабалку и на спор воспитал её как крутую леди. Только не помню – женился или нет?
27. Один мужик ехал в отпуск, а вместо этого пообщался с Бабой-Ягой и пошёл работать в волшебный институт.
28. Один мужик изобрёл хитрую смесь, выпил и невидимым стал. Потом ходил без штанов и мёрз постоянно. Его ещё в конце лопатами забили.
29. Один мужик двух сыновей породил и пошёл с ними на войну. Одного сына убили, а второго он сам пристрелил.
30. Три мужика машины чинят и надираются в зюзю постоянно.
31. Трое мужиков ни фига на байдах ходить не умели, но пошли. И собаку ещё с собой взяли. Ну хоть не утонули.
32. Четверо мужиков поехали в Бразилию и динозавров нашли. А потом с трудом учёным доказали, что нашли.
33. В общем, инопланетяне хотели Землю завоевать, из лазеров стреляли, а потом – раз, и все от насморка умерли.
34. Там, короче, куча народа и все из себя такие изысканные и по-французски говорят. А потом война. Некоторые померли, а некоторые переженились.
35. Одна тётка гнала-гнала, а мужик был немой, ничего ответить не мог и поэтому утопил свою собачку.
36. Один мужик придумал такой луч, который всё режет, дальше там всё запутано; короче, на необитаемом острове с тёткой своей остался.
37. В общем, там одного мужика кореша замочили, а пацан у него карту нашёл, и все поплыли за кладом, а всё золото другой мужик выкопал, волосатый весь.

Милстеры. Солнечная птица
Страница книги
 
«Солнечная птица» - моя первая повесть. Ее события происходят на крохотном, затерянном в море острове, где живут маленькие люди, сказочные животные и семья самых обыкновенных милстеров - Папа, Мама, их сын Бадди и дедушка. Милстеры в чем-то похожи на людей, но все же чуть больше на упитанных рыжих котов.
 

 
Вместе с друзьями Бадди становится свидетелем удивительного события, нарушившего тихую и размеренную жизнь островитян и положившего начало череде открытий и приключений.
 

 
Черт возьми, я рад, что закончил эту сказку.

В понедельник Джереми Сандерс проснулся черепахой.
Джереми не всегда был черепахой. Конечно же,  в ту дождливую ночь пять лет назад его мать родила не черепаху. Но в данный момент, и это невозможно было отрицать, он был черепахой – от изящного, похожего на клюв рта до шероховатого панциря и чешуйчатого кончика хвоста. Не в силах выпрыгнуть из своей кровати, как обычно это делал, он с глухим стуком свалился на пол, этот звук заставил замереть сердце его матери, а ноги стремительно понесли её из гостиной в детскую.
Если её и удивил зеленоватый оттенок кожи, покрывавшей его лицо, она не подала виду. Осторожно помогла ему перевернуться со спины на брюхо, взяла на руки и понесла вниз, почти так же, как делала каждое утро, хотя в этот раз старалась не оцарапаться о его когти. Сегодня на завтрак были зелень и морковь, и Джереми ел их гораздо охотнее, чем когда был человеческим мальчиком.
В тот день мать отвела его к пруду. Выбрав затенённую скамью неподалёку от отмели, она в щель между широкими полями шляпы и верхним краем раскрытого романа наблюдала, как он спускается к воде. Она размышляла о том, почему сын вдруг стал черепашкой, и как долго захочет ею оставаться. Ей казалось несправедливым, что другие мальчики могут бегать, прыгать и играть в мяч, в то время как её сын вынужден медленно передвигаться на коротеньких толстых ножках.
Однако Джереми, похоже, эти проблемы совершенно не беспокоили. Он купался в мерцающих отмелях пруда и грелся под золотистыми солнечными лучами, пока другие дети не принеслись к пруду со школьного двора, чтобы бросать в воду камни и ловить лягушек, после чего мать встала, отряхнула юбку и позвала его домой.
Тем вечером, когда он втянул голову в панцирь, а она разложила вокруг него одеяла, мать прошептала ему на ухо слова, которые, она знала, сын поймет даже будучи черепахой.
 
Во вторник Джереми проснулся птицей – великолепной  птицей с рубиновым оперением и большим хохолком на голове.
Он взлетел со стропил и запел во весь голос, восторженно вскрикивая от новоприобретенных способностей. Ещё бы, со своего насеста на книжном шкафу он мог оглядеть всю комнату, и мог летать быстрее, чем когда-либо получалось разогнаться на велосипеде. Какой мальчик не мечтал бы стать птицей?
Мать открыла пакет с семенами подсолнуха и насыпала их на тарелку, пытаясь за лёгкой улыбкой скрыть своё беспокойство. Ей придется позвонить своему парикмахеру и отменить назначенный во второй половине дня визит, а ещё сообщить няне, что сегодня её услуги не понадобятся. Старая Миссис Бартлс с её больными коленями сегодня просто не поспевала бы за ним.
Она постаралась, чтобы сын не заметил, как собираются морщинки у неё на лбу, пока тот проверял силу своих крыльев во дворе, взлетая всё выше и выше, пока не превратился в маленькую точку на фоне синего как океан неба.
Без ежемесячного посещения парикмахера отросшие серебристо-серые корни волос были более заметны, чем обычно, когда мать и сын пробирались в городской парк. Джереми вспорхнул и нырнул в залитые солнцем кроны деревьев, а мать, затаив дыхание, украдкой наблюдала за ним. Каждый раз, когда он проносился рядом, она непроизвольно сжимала руки,  но всякий раз вслух восхищалась его изящными пируэтами.
Наступил вечер, и она устроила для него в кровати гнездо из льняных полотенец. Она поцеловала его, пожелала спокойной ночи и прощебетала нежные слова, понятные даже певчим птицам.
 
В среду Джереми проснулся рыбой – блестящей серебристой рыбкой с сияющей как звёзды чешуей и похожими на молочный мрамор глазами.
Он барахтался на кровати, беззвучно открывая рот, когда мать услышала эту возню и осторожно отнесла его на кухню. Обычно она терпеть не могла касаться склизкой и влажной рыбьей чешуи, но сейчас это не имело значения. Она наполнила водой большую стеклянную вазу, полученный на день рождения подарок, и запустила сына внутрь, где он принялся носиться кругами, выражая свою признательность.
Весь день она сидела у чаши и читала ему рассказы о море. Она читала о волнах и штормах, о китах и акулах, о пиратах, обретающих в бурных морях богатство и славу. Её сердце ныло, ей хотелось, чтобы он рассказал, почему вдруг стал рыбой – но рыбы, как нам известно, не могут говорить. Наступила ночь, она отнесла вазу к его кровати, укрыла одеялом, и её почти беззвучные слова прокатились по глади воды.
 
В четверг Джереми проснулся тигром.
Он когтями в клочья разорвал своё постельное бельё. Зубами изгрыз подоконник. Взвыл от отчаяния, когда его похожие на варежки лапы не смогли повернуть дверную ручку, и весь дом затрясся, когда он ударил головой в стену.
Мать сидела в коридоре, прижавшись спиной к двери, и пела его любимые песни, пока он не успокоился. В полдень она вытащила из садового сарая самую высокую лестницу и поставила рядом с его окном, откуда смогла забросить через разодранные шторы сырой ростбиф и целую курицу.
Весь день, пока солнечный свет проникал сквозь шторы, он бродил по комнате, бушевал и рычал. К тому времени, когда он наконец устал и уснул, голос матери охрип от пения, а глаза покраснели от слёз.
Когда из комнаты донеслось ровное, сонное дыхание, она тихо подкралась внутрь. Сняла потрёпанные шторы, подметала расколотые куриные кости и накинула мягкое покрывало на кошачью фигуру сына. Она что-то прошептала ему в мохнатое ухо, и даже во сне мальчик, спрятавшийся внутри зверя, радостно дёрнул хвостом от ее слов.
 
В пятницу перед рассветом мать Джереми на цыпочках подошла к его комнате. Она на мгновенье в нерешительности остановилась у двери, мучаясь вопросом, каким она обнаружит сына сегодня. Горло всё ещё саднило после колыбельных, которые она прошлым вечером пела беснующемуся тигру. Что, если сегодня сын стал чем-то таким, к чему она не готова? Что если он обернулся волком? Или акулой? Или ужасным ядовитым пауком?
Она приблизилась к его кровати, стараясь ступать как можно тише, но прежде чем откинуть одеяло, она наклонилась и тихо прошептала их секретные слова.
 
В пятницу Джереми проснулся мальчиком – маленьким худощавым кареглазым мальчиком, с веснушками на щеках и острыми коленками, покрытыми пятнами травы и царапинами.
Мать приготовила ему  на завтрак оладьи, и он пролил сироп на рубашку. Он смеялся, когда мать щекотала ему подбородок губкой для мытья посуды, и после завтрака они отправились гулять в парк.
Перед сном, когда Джереми лёг в кровать, она пальцем откинула прядь волос с его лица и поцеловала в лоб. Когда его глаза мальчика закрылись, беззаботные радости дня сменились беспокойством. Что принесёт завтрашний день? Она никогда этого не знала.
Смахнув непрошенную слезу, она наклонилась и прошептала их тайные слова, слова, которые на любом языке всегда означали одно и то же: «Что бы ни произошло, я всегда буду любить тебя».
 
Конец

Вид ядерных взрывов из космоса завораживает. Ослепительно яркая вспышка, а затем разбухают,  растут  и расплющиваются, как шляпка шампиньона, злые облака.
Я смотрю на них через небольшое окно в пустынном багажном отсеке. Детям, включая подростков вроде меня, доступ на смотровую площадку запрещён. Психиатры считают, что наблюдение за гибелью нашей планеты повредит нашим хрупким умам.
Станция остановила вращение, чтобы взрослые могли непрерывно наблюдать как гибнет мир, а это означает, что искусственная гравитация отключена. Мой зад остается приклеенным к скамье только благодаря вшитым в одежду сильным магнитам, но голова до сих пор кружится. Я никогда не забиралась столь высоко – под словом «высота» я имею в виду расстояние до Земли, а не свой социальный статус. Я полагала, что со всеми лекарствами, которыми накачан мой организм, я должна ощущать хотя бы слабое чувство эйфории. Но я такая же бесстрастная как эта станция, парящая в двухстах милях над поверхностью планеты.
Я не слышу, как мальчик подходит ко мне, и не замечаю его, пока магниты не щёлкают по скамье рядом со мной. Я слишком подавлена, чтобы удивиться.
– Ребекка, – приветствует он меня.
– Ли Джан, – холодно отвечаю я.
Прежде я никогда с ним не разговаривала, мне это запретили. Но когда на космической станции, заполненной взрослыми и детьми, всего двое подростков, невозможно не замечать друг друга. Не слишком приятно видеть рядом врага, но для корпорации, финансировавшей эту станцию, не важно, кто мы и откуда – пока нам есть чем заплатить за билет. Поэтому здесь люди из разных стран – Америка, Китай, Россия; все мы делаем вид, что не ведём счёт и не болеем за свои стороны.
Ли Джан не похож на сына самого богатого магната Китая. Он долговязый, тихий, неприметный, со старомодной парой очков в круглой оправе, постоянно сползающих на кончик носа.
В темноте ночи Северную Америку можно различить только по группам огней, отмечающих самые крупные города. Нью-Йорк, округ Колумбия, Атланта. Один за другим они мигают, озаряясь вспышками взрывающихся бомб,  вздымающиеся вслед за тем подсвеченные алыми отсветами облака подобно искрам медленно тают во тьме.
Ещё один взрыв. Даллас исчезает в одну секунду. Взрывная волна, вероятно, достигла нефтяных месторождений моего отца. Наше ранчо превращается в груду щебня. Пламя пожирает поросшие полевыми цветами луга. Мои друзья испаряются прежде, чем слова прощания успевают сорваться с их губ. А мои лошади, Антерос и Аполлон? Они наверняка мчатся на запад, к горизонту. Ноздри расширяются, кровь закипает. Поворот головы, последний взгляд. Смертоносное облако отражается в их остекленевших глазах, а затем ...
Мне следовало прислушаться к папиному совету и отпустить их, прежде чем мы уехали. Но я надеялась, что вся эта всеобщая истерия закончится без последствий.
Благодаря успокоительным, я чувствую только странное разочарование, как при просмотре малобюджетного фильма. На протяжении последних нескольких дней врачи предписали давать антидепрессанты всем кто младше восемнадцати лет, поэтому мы не зацикливаемся на том факте, что все, кого мы знаем, сейчас умирают.
– Не стоит беспокоиться, – Ли Джан говорит по-английски безупречно, и это почему-то меня раздражает. – Всё скоро закончится.
Я усмехаюсь.
– Мой отец говорит, что мы выиграем войну.
– Мой отец говорит то же самое.
– У нас больше бомб.
– А наши намного мощнее.
Мы молчим, пока Северная Америка проплывает по нами, уступая место Азиатскому континету.
– Смотри! – указываю я на новую вспышку. – Думаю, это Пекин.
Он странно вздыхает и задыхается, глядя на полыхающий фейерверком Китай. А потом я понимаю, что он плачет. По крайней мере, мне так кажется. Слёзы космоса совсем не похожи на слёзы земли. Влага просто скапливается в углах его глаз, а потом маленькие пузырьки высвобождаются и  уплывают.
Я с изумлением и ужасом смотрю на него.
– Тебе не давали успокоительные?!
– Давали. Только я выплёвывал их, выходя из лазарета. Я хочу... хочу всё помнить.
Он прижимает колени к груди, снимает свои дурацкие очки и замирает в оцепенении. Внезапно нас окружают капли слёз, парящие в невесомости как маленькие капли дождя. Я заворожено смотрю, как они разлетаются по сторонам, подсвеченные световым шоу за окном.
– Моя собака, – всхлипывает он, уткнувшись лбом в колени. – Знаю, что все умирают, но продолжаю думать о своей собаке.
Его голос срывается в конце фразы, словно он злится на себя. Мир умирает, а он оплакивает глупое домашнее животное.
– Я тоже продолжаю думать о своих лошадях, – признаюсь я.
Он поднимает заплаканное лицо и морщит лоб, словно собирается задать мне какой-то вопрос. Но встречает мой отстранённый, скучающий взгляд, и его губы растягиваются в смущённой улыбке.
– Прости. Я пришёл сюда не для того, чтобы плакать.
Ну, вот и всё. Он понял, что мои эмоции лишь на мгновение вышли из под контроля. Я неспособна на сочувствие. Я почти что зомби. Но когда я касаюсь одного из его шариков-слёз, я кое-что ощущаю. Зависть.
– Я тоже хочу поплакать.
– Звучит немного забавно.
– Я не могу ждать, – категорически заявляю я.
– Потерпи. У тебя будет много времени на то, чтобы плакать.
Много времени. Да. Я тоже слышала, как шептались учёные. Их разговоры о ядерной зиме, которая может задержать возвращение на десятилетия. Достаточно надолго, чтобы понимать, что я не вернусь уже никогда. Они уже обсуждают, как будут манипулировать нашими генами, чтобы наши дети могли адаптироваться к жизни в космосе. Ходят разговоры о том, что подросткам  будут стирать воспоминания о Земле, чтобы мы не сходили с ума.
Стереть из памяти Антероса и Аполлона. Забыть мягкое прикосновение их носов. Выкинуть из головы воспоминания о том, как я мчусь галопом по равнине, и ветер развевает мне волосы…
Возможно, сказывается действие лекарств. Возможно, мне необходимо хоть что-то почувствовать. Прежде чем я успеваю сказать себе «нет», я поворачиваюсь к Ли Джану и обнимаю его. Он тянется навстречу мне, одной рукой обняв за плечи. Мой подбородок плотно прижимается к изгибу между его шеей и плечом.
Возможно, когда пройдёт действие лекарств, я пожалею об этом. Наверное, буду избегать встреч с Ли Джаном  несколько недель. Но сейчас мы стоим, прижавшись друг к другу, окруженные роем мерцающих капель, наблюдая, как сотни дымных грибов и сверхновых звезд расцветают над землёй, словно ожидая, когда на них прольются слёзы космоса.

Сейчас пересмотрел Заражение 2011 года
Фильм так себе, но как совпадает с текущими событиями вплоть до продажных блогеров распространяющих хорошо оплачиваемые фейки.

"Мы читаем фэнтези, чтобы вернуть утраченные краски, ощутить вкус пряностей и услышать песню сирен. Есть нечто древнее и истинное в фэнтези, затрагивающее глубокие струны в наших душах. Фэнтези обращается к спрятанному глубоко в нас ребёнку, который мечтает, что будет охотиться в лесах ночи, пировать у подножия гор, и найдёт любовь, которая будет длиться вечно где-то к югу от Оз и северу от Шангри-Ла. Пусть оставят себе свой рай. Когда я умру, то лучше отправлюсь в Средиземье." (с)Джордж Мартин.