Сергей вскочил с пола, уронив, но негромко, книгу и набрал по телефону 100. «Восемь часов сорок одна минута» — громко сказал автомат стервозным женским голосом.

— Рано еще, спи.

— Да блин, я и сам слышал. Чего это они по телефону так орут? — откликнулся Дима.

— Ну ребята, вы чего это, — жалобно проскулила лежащая рядом с ним Маша.

— Все, я тихо, — сказал Сергей и на цыпочках направился на кухню, не забыв прихватить «Книгу перемен».

Мурзик тут же стал настойчиво тереться о его ноги, затем побежал к холодильнику, призывно оглядываясь. К счастью, покореженная алюминиевая кастрюлька, в которой Дима впрок заготовлял какое-то варево из круп и мороженой мелкой рыбы, оказалась на месте. Удовлетворив жадно заурчавшего Мурзика, Сергей прислушался к своим ощущениям. Писать не хотелось, но это нормально, после трипа всегда так. Курить тоже не хотелось — это хуже, значит, сильно проняло. Надо будет заставить себя выкурить с кофе сигаретку, чтоб прийти в чувство. Прижав не закрывающуюся дверь стулом, чтоб шумы не доносились до спящих, Сергей наполнил водой чайник, поставил кипятиться на плиту и раскрыл книгу. В ней значилось:

«Родня на полях. Свершение. Благоприятен брод через великую реку. Благоприятна благородному человеку стойкость.

В начале девятка.

Родня в воротах.

— Хулы не будет.

Шестерка вторая.

Родня в храме предков.

— Сожаление.

Девятка третья.

Спрячь оружие в зарослях и поднимись на их высокое взгорье.

И через три года не поднимется оружие.

Девятка четвертая.

Поднимутся на самый вал и не смогут напасть.

— Счастье.»

На этом месте Сергей суеверно выдохнул и продолжил чтение.

«Девятка пятая.

Родня сначала издает крики и вопли, а потом смеется.

Большие войска, одолевая друг друга, встречаются.

Наверху девятка.

Родня в пригороде.

— Раскаяния не будет.»

Как всегда, не очень понятно, зато ключевые слова утешительные. Но что означает «родня» — не намек же, что они с Ингой… Смешно даже подумать — что он может предложить такой девушке? Хотя и жизнь без нее он не может себе уже представить. Поэтому не нужно опаздывать на работу, еще пару раз, и его выгонят и тогда все шансы контакта с Ингой сведутся к нулю.

Ему сказали, что работа начнется с одиннадцати. Если успеть к десяти, есть вероятность, что никого еще не будет и они смогут без помех пообщаться. Время еще есть. Раньше десяти они вряд ли откроют контору.

Чайник забурчал. Сергей засыпал в большую чашку четыре чайные ложки молотого кофе и залил кипятком. Миша говорил, что в Израиле такой кофе называют «грязным». Сергей в свои двадцать пять лет не был еще нигде, кроме Москвы. Но «грязный» кофе ему нравился больше остальных способов заварки, и не только из-за лени.

Самое время закурить. Сергей пошарил по карманам штанов и вытащил пустую пачку от сигарет «Мужик». На кухонном столе стояла жестяная банка из-под чая, куда Маша потрошила табак из бычков. Когда совсем нечего было курить, из него сворачивали самокрутки. Но Сергей знал Димину слабость — у того всегда есть в заначке хорошие американские сигареты, о них даже Маша, кажется, не подозревает. Сергей пару раз подглядел, как Дима угощал ими знакомых девушек на улице. Осторожно открыв дверь кухни, Сергей прошмыгнул в прихожую, которую от Маши-Диминой комнаты отделяла фанерная стенка, и стараясь не шуметь, начал шарить по карманам Диминого пальто. Ему повезло — обнаружилась почти полная пачка «Davidoff light». Сергей вытащил две сигареты, подумал, вытащил еще одну и засунул ее сразу в карман своей куртки. Прислушался — кажется, никого не разбудил. Замер около туалета — нет, не тянет и побрел на кухню.

Мурзик уже устроился на его стуле и делал вид, что спит. Поколебавшись, Сергей слега подтолкнул его. Ноль реакции. Тогда, решительно спихнув кота, Сергей уселся — слишком уж неважнецкое самочувствие, чтоб садиться на непривычное место. Не надо было вчера так перебирать.

Поморщившись от первой затяжки, Сергей приступил к давно устоявшемуся ритуалу — он поставил себе за правило после каждого эксперимента, как он это про себя называл, восстанавливать в возможно полном объеме весь предыдущий ход событий, иначе получается не исследование, а сумбурное времяпрепровождение. В отличие от многих, в том числе и Маши с Димой, он потреблял все в сугубо познавательных целях. Правда, с какого-то времени его не переставала глодать догадка, что все, чем они занимаются — это попытка попасть в рай с черного хода. Но уже одна эта мысль подтверждала, что он далеко продвинулся по стезе самопознания; значит, какой-то толк от его занятий все же есть.

Сергей дал себе слово узнать ответы еще на несколько вопросов и затем прекратить все это дело.

Отпил глоток кофе, придвинул со вчерашнего вечера заготовленную тетрадь с ручкой и сосредоточился. Субботний день можно не считать — они просто покурили травки, так, по приколу, ничего особенного. Ну там цветовые ощущения обострились, совсем малость повело, побалдели, поговорили об устройстве мира, Сергей его снова понял и попытался рассказать, Денис его понял и согласился, потом сам пытался что-то рассказать, по смыслу совсем противоположное. Потом расслабились, начали смеяться. Смеялись, кстати, надо всем. Затем хозяева предложили остаться у них. Проснулись во втором часу, Сергей сбегал за сигаретами и заодно прикупил кой-какую хавку — у тех вечно нечего жрать, в четвертом часу позвонил Денис, намекнул, что имеется кое-что, пообещал вечером зайти. Ну, Сергей и остался. Слушали музыку, пустили пару раз по кругу косяк с хашем — так, ничего особенного, не качественный оказался. В седьмом часу пришел Денис с грейпфрутовым соком и несколькими плашками атуссина местного производства. С этим веществом никто из присутствующих еще не имел дела, поэтому дозировку трудно было определить. Посчитали количество таблеток — выходило по тридцать штук на брата. Решили сразу все принять. Получался вроде бы недодоз, но на передозняк точно не тянуло.

Дальше в засаленной стандартной общей тетради на сорок восемь страниц, на две трети уже испещренной записями о предыдущих опытах, значилось:

«Воскресенье, 17 марта, 19.15. Приступили к принятию атуссина в таблетках, предварительно подкрепившись гречневой кашей с морской капустой из банки и маринованными патиссонами. Нас четверо, тридцать таблеток на каждого. Запивали вначале грейпфрутовым соком — 1 литр, затем, когда он кончился — холодной водой из-под крана — лень было кипятить. Таблетки оказались вкусными, что приятно удивило. Денис настаивает, что он носитель сакрального знания, и поэтому берет парад на себя. Никто не возражает. Ждем. Денис говорит, что вставить должно минут через сорок.

19.32. Прошло 17 минут. Пока ничего не происходит. Разговаривать не хочется. Все немного в напряге. Решили пойти в комнату и включить музыку. Мы с Димой сели на топчан, Денис с Машей устроились на спальнике. Назад дороги нет. Будем ждать.

19.45. Дима сказал, что чувствует приход. По-моему, он гонит. Еще рано. Маша тоже говорит, что у нее пошла грибная дрожь по коже. Денис молчит. У меня тоже пока ничего. Может, нас не проберет? Надо было им меньше дать, а себе взять больше. Это вопрос — кому сколько надо.

19.55 О да! Чувствую. Хотел встать, поменять кассету — тело онемело. Возможны только плавные движения. От резких — интересный эффект — тело сдвигается, а душа остается на месте и только спустя время входит опять в тело.

20.00 О Да! Пошли цветные волны в желудке. Смещение поверхности предметов. Началось типичное отслаивание. Видно, что рассинхронизация в мозгу, а не глазах.

20.15 Был занят разглядыванием. Пока что нахожусь в этой реальности. Вопрос — какой. Все, все понятно.

20.32 Вопрос — кто я такой — приобретает смысл. Очень, очень личное переживание.

20.35 на стене появились ацтекские узоры. Похоже на грибной трип.

20.37 время кончилось. На лице растягивается улыбка без причины. Непонятно откуда взявшаяся радость. Кажется, в полный рост уже!