Разошелся дурень:

Аж грозится Деве!

— А родства-то: шурин,

Тесть, да зять, да деверь…

Степняки, невежды,

Ватошный кафтан! —

Крылышек промежду

Грудку-взял-ей-стан.

— Нет на всем на рынке

Ценней — жениха-то!

От моей перинки

Не пойдешь брюхатой!

Крыл у меня двое:

Одно подстелю,

А другим накрою

И благословлю. —

Да над самой, эдак,

Шепчет над душой:

«Не хочу я девок,

Ты мне брат старшой!»

— Нет во всей вселенной

Такой дерзновенной!

Ты — наш цвет военный!

Я — твой неизменный!

По рукам, что ль? — Слышит:

Слеза — стук — об сталь.

«Об одном лишь, — дышит, —

Грусть-схватила-жаль.

Лучше б… (тот к ней ближе)

Вовсе б свет погас!

Так и не увижу

Его синих глаз!»

Зарычал с досады!

Разом крылья отнял!

— Да в любом посаде

Таких глаз — по сотням!

Бабью страсть дрянную

Знаю — к кулаку!

Чай, не приревную, —

Сам приволоку!

Не мужик, не зверь я,

Не законный лапоть!

Ну, а чем на перья

Мне слезою капать —

Хватай-ка за гриву —

Брать Стамбул-Царьград!

Девичий-свой-львиный

Покажи захват!

Завзятой бобыль я,

Проживем без скуки! —

Тот навстречу — крылья,

Та навстречу — руки…

— Всех законов крепче

Ветровой закон! —

«Свет-Архангел! — шепчет. —

Никак, его звон?»

«Сорную траву дурную

Не коси, косарь, с плеча!

Не паша, не боронуя,

Молодость моя прошла:

Всё печаль свою покоил,

Даже печки не сложил.

Кто избы себе не строил —

Тот земли не заслужил.

Для гробочка-домовины,

Из досочек из шести

Из сосновых — ни единой

Я не выстрогал доски.

Только знал, что на перине

Струнным звоном ворожил.

Кто страды земной не принял —

Тот земли не заслужил.

На перине, на соломе,

Середь моря без весла, —

Ничего не чтил, окроме

Струнного рукомесла.

Ну, а этим уж именьем

Пуще хлеба дорожил…

Кто к земным плодам надменен —

Тот земли не заслужил!»

Ломовым ей дышлом

В грудь — напев чуть слышный.

Она Ветру: «Слышишь?»

— Ничего не слышу!

Тот без зла ответил,

Ее зло взяло.

«Отстранись-ка, Ветер,

Рваное крыло!

Из твоей свободы

Не слатать заплаты!

Тебе путь — к Восходу,

Ну, а мне — к Закату!»

Не орел с орлицей

В спор-вступили-схват:

Крылья рвет — Девицын

Нареченный брат.

Солнце — долу,

Месяц — в гору,

Челнок с горы нá гору.

Оставался б, мальчик, дома,

Обирал бы ягоды…

В сапожке казанском ногу

На борток поставил он.

Окиянскую дорогу

Мерит взором сабельным.

То не меч с мечом,

Не клинок с клинком —

То пресветлый взор

С заревым лучом —

Взор державный с лучом державным

В поединке схватились славном.

Под ногою хлябь-трясина

Дурь ведет опасную.

Мерься, мерься, взор пресиний,

С тою саблей красною!

Докажи: не трус ты скверный,

Не сопля в халатике!

С самим воинством вечерним,

Мол, играл в солдатики.

То не ладан-пар

От воды встает,

То войскам — гусляр

Производит смотр.

Не крестьянским полкам голодным —

Золотым облакам Господним.

— Выходи — сам хан татарский —

Поравняюсь силою!

Возводи меня на царство,

Рать ширококрылая!

Надоело промеж нянек

Брать цветник атакою!

Никакой я вам не пряник,

Не миндаль, не патока! —

То не два крыла —

В золотой костер,

То Царевич наш

Две руки простер,

Две руки свои разом поднял

В золотую зарю Господню!

(Не кичись своим обхватом,

Грудь Первопрестольная!

Семихолмие — Москва-то,

Хлябь — тысячехолмие!

Величай нас, люд сермяжный,

По имени-отчеству!

На морском холму на кажном —

Вóт наше Высочество!)

То не просто — конь

В боевой огонь,

Без стремян-подков

Острогрудый конь —

По морским заповедным чащам,

С белым всадником, ввысь глядящим.

А навстречу — из чертога —

Кто — в броню закованный?

Не ему ли дать дорогу

Войска — на две стороны?

К гусляру простерты длани,

За плечьми-просторами

Разошлась двумя крылами

Рать золотоперая…

То не меч честной

Мечу держит речь,

То булавка-сон

Промеж хилых плеч,

То острожник двух рук ревнивых

Женской местью сражен в загривок.

Над орленком своим — орлица,

Над Царевичем — Царь-Девица.

— Бог на небе — и тот в аду,

Ворон в поле, мертвец в гробу,

Шептуны, летуны, ветрогоны,

Вихрь осенний и ветр полудённый,

Всé разбойнички по кустам,

Хан татарский, турецкий султан,

Силы — власти — престолы — славы —

Стан пернатый и стан шершавый,

Ветер — вóды — огонь — земля,

Эта спящая кровь — моя!

Царю не дам,

Огню не дам,

Воде не дам,

Земле не дам.

Ребенок, здесь спящий,

Мой — в море и в чаще,

В шелках — под рогожей —

Мой — стоя и лежа,

И в волчьей берлоге,

И в поздней дороге,

Мой — пеший и конный,

Мой — певчий и сонный.

Ребенок, здесь спящий,

Мой — в горе и в счастье,

Мой — в мощи и в хвори,

Мой — в пляске и в ссоре,

И в царском чертоге,

И в царском остроге,

В шелках — на соломе —

Мой — в гробе и в громе!

В огне и в заразе,

В чуме и в проказе,

Мой — в сглазе и в порче,

Мой — в пене и в корчах,

В грехе и в погоне,

Мой — в ханском полоне,

Мой — есть он дотоле

И будет — доколе:

Есть страж — в раю,

Не-наш — в аду,

Земля — внизу,

Судьба — вверху.

Чтó это вдруг стальным лучом

Рассекло луч вечерний?

То Дева-Царь своим мечом