Можно одной улочкой

Вдвоем ходить,

Можно одной булочкой

Двоих накормить.

Друг ли ты с товарищем,

Ай сын с отцом,

Поделитесь чарочкой —

И всё с концом!

Грех из-за убожества

Входить в изъян!

Поделись по-божески —

И каждый пьян.

На миру монашество —

Что землю грызть!

Ну, а бабья наша тут

Молчать — корысть.

Столбам с перекладкою

Никто не плох!

Хватай мертвой хваткою,

А там — как Бог!

Луна с луговины

Ушла за копну.

Глядит Царь на сына,

Глядит на жену.

Верней самострела

Глаз пьяных — прицел.

«Ты ног не жалела,

Ты рук не жалел,

И так что за кружкой

Я верно сужу,

Решил, что друг дружкой

Я вас награжу.

Любитесь — доколе

Ус есть у китов,

Да чтоб мне к Николе

Внучок был готов!

Да чтоб тот внучонок

С меня был снятой!»

Берет Царь бочонок:

«Налей вам святой!

В ковры-вам-подстилки

Вину велю течь!»

В персты по бутылке

Сует вместо свеч.

«Чтоб в играх-затействах

Плодились птенцы,

Вот вам венецейских

Две чарки — в венцы!»

Вверх дном, ошалелый!

Двойной аж фонтан:

Ей прямо на тело,

Ему на кафтан.

Сидит, приосанясь,

Меж струн и меж струй,

Да вдруг как затянет:

«Исайя, ликуй!»

Эй, Исайя ты, Исайя,

С небес свесь-ка голову!

На невесту взглянь: босая,

Того хуже — голая!

Словно цельным становищем

Вражьим — в рот целована.

Всего тела вдоль — винищем

В кровь исполосована.

Ишь, сокрыла черноглазье!

Хороша, смиренница!

На полуношных-то разве

На летуньях — женятся?

Как пойдет чудить в кровати

Булавками-иглами!

— Нет, Исайя-ликователь,

Твое дело гиблое!

Гляди: Царь их лбами чокнул

Для дельца веселого!

«Да в уста чтобы — не в щеку

Целоваться, голуби!

Не рябая, не косая,

Глаже шелку — платьице!»

— Ох, пророк ты наш Исайя,

Паренек-то пятится!

«Коли сам жену не чмокнешь,

Скручу с ней веревкою!»

(Ох, поддастся паренек наш!

Пенька — баба ловкая!)

Быть ему, пророк Исайя,

За дверьми чугунными!

От нее себя заставил

Изгородью струнною!

Царь из рук как схватит гусли!

— Держись, гуси-лебеди! —

«Чмокай в паточное устье, —

Не то — гусли вдребезги!»

То не дéвица в когтях у черной немочи —

То Царевича у женских уст застеночек.

Потягивается, подрагивает,

Устами уста потрагивает,

Как жалом в него вонзается,

Как в яблок в него вгрызается,

Из сердца весь сок вытягивает,

В глубинную глубь затягивает.

«Учись, учись, любовничек,

Как без меня чаевничать!

Учись, учись, болезный мой,

Как нашей лаской брезговать!

Учись, учись, монашек мой,

Как в споре жить — да с мачехой!»

Обхватывает, обматывает,

В грудь скудную — когти вкапывает,

Вокруг обвилась, кaк жимолость,

Как радуга — запрокинулась!

Белки-то уже — под дёснами!

Аж пол подметает — космами!

Стар и млад — не суди!

Этот жар — из груди

Должен в грудь перебечь,

Аль всю суть нашу сжечь.

У цыгана — луна,

У буяна — война,

У дворянчиков — честь,

У нас — кровь одна есть.

Кровь, что воет волкóм,

Кровь — свирепый дракон,

Кровь, что кровь с молоком

В кровь целует — силком!

ВСТРЕЧА ТРЕТЬЯ И ПОСЛЕДНЯЯ

Солнце в терем врезалось —

Что меч золотой!

Лежит цвет-наш-трезвенник,

Как пьяный какой.

Вот уж вечер-зарево —

Он взор межит.

Уж к вечерне вдарили —

Он всё лежит.

Ухо клонит-слушает:

Уж с коих пор —

Ровно шум-шушуканье,

Девичий спор.

Словно ручеечка два

Шумят сквозь снег…

Только шепоточка два, —

А толку — нет.

Ему шепоточка два

Без всяких слов,

А нам волосочка два

Да с двух голов.

(Враги неразрывные —

В одном котле!)

Сошлись на груди одной,

Одном сукне.

Один — глаз хоть выколи,

Тот — взор завесь.

Один — аж по щиколку,

Тот — с пальчик весь.

По кафтану шитому

Шумят войной.

Тот — змеиным шипом-то,

А тот — струной.

От их шуму-шороху

Аж лоб болит!

«Твое дело коротко!»

— Да толк велик!

«Стрижка-брижка-выскочка!»

— С грозой дружу!

«Из хвоста-знать-кисточки!»

— Да верх держу!

«С головы я чёсаной!»

—А я с честнóй!

«Моя баба — с косами!»

— Моя — с красой!

Был тут спор порядошный:

Свились в комок!

Только слышит: рядышком —

Другой шумок.

Не морской, не гусельный:

Пчелиный — гуд.

Близко-близко, чуть ли не

У самых губ.

Нет, не пчелки розанам

Ведут дозор.

То с печатью грозною

У слюнки — спор[1].

«Чей ты, мед несмешанный?»

— Забыл ожог?

«Подари усмешечкой!»

— Вдохни разок!

«Вспомни час полуночный!»

— Полдневный жар!

«Теку в каждой слюночке!»

— Что вздох — то дар!

«Раскрой половиночки!»

— Шепни во сне!

«Все мои — кровиночки!»

— Все песни — мне!

Разорвут на части две,

(Аж жар во рту!)

Разных уст — печати две

На том же рту.

«Мой он, мед несмешанный!»

— Шалишь, дружок!

Свистит слюнка грешная,

Кипит ожог.

«Что это с губами-то?»

(Гусляр втупик.)

«Пить хочу без памяти, —

Аж грудь кипит!»

Язычком оближется:

От губ — дымок,

Только что поблизости —

Опять шумок:

Как от свечки воск дает

В церкви ночной. —

Речь великопостная,

Шумок свечной.

Ему — капли воску две