На этой неделе заканчивалась операция "Недоимка", и Желдаку нужно было доложить об успехах в работе уже сегодня вечером. Завтра утром его вызывают на ковер к начальнику управления, и тот пообещал: если не будет показателей, разжаловать любого руководителя до простого опера! Полковник в опера, естественно, не хотел и поэтому под операцию провел одну хитроумную комбинацию.

С чего начинаются такие банальные операции? да с элементарного и обыденного: где-то, кто-то, что-то недоплатил государству, и тут появляются доблестные стражи госказны, берут его под белые рученьки и отправляют на отдых, чаще всего, правда, непродолжительный.

Вот и здесь случилась такая же банальная история. администрация одного из рынков, состоящая из горячих грузинских парней, напрочь оборзела и перестала платить налоги: выручку занижает, аренду за торговые места собирает вчерную и совершенно безбожно кладет себе в карман, не поделившись с государством и обделив таким образом детей, учителей и прочих пенсионеров. Такое непотребство, ясно дело, вызвало негативную реакцию в среде доблестных защитников российского бюджета. было решено прекратить это безобразие, и один из лучших умов райотдела приступил к разработке операции.

И вот в час Х двадцать оперативников, шифрующихся под бомжей, покупателей и прочую рыночную публику, с нетерпением ждут, когда же случится момент истины и можно будет взять за жабры нарушителей закона. В машине неподалеку сидит начальник отдела с группой телевизионщиков, а замначальника шифруется на рынке вместе с операми. час проходит, два, три, а сбор денег так и не начинается. Все расходятся злые, телевизионщики уезжают недовольные.

На следующей неделе повторяется такая же картина, телевизионщики "посылают" всех со своими операциями, больше они не приедут, а жаль, все должно было быть красиво. Но, как говорится, бог любит троицу, и в третий раз еще через неделю весь отдел, включая начальника, шифруется на рынке. и вот он, момент истины: наши южные братья вместе с охраной рынка собирают свою черную дань с бедных торговцев.

Но ее величество фортуна, как известно, ветреная дама. Начинается тихая паника. До боли знакомая машина останавливается у стоянки рынка. В принципе ничего страшного, но только не для оперов. Это подъехал заместитель начальника управления, только так и не как иначе, Дмитрий Иванович. Только не это! Иваныч вразвалку идет на рынок, может, он только купит пиво и свалит, но нет, не пронесло, заметил.

Подходит к одному из ребят:

– Какого лешего на рынке шляешься, да в таком виде, почему не на службе?

– Дык, на службе я, вон все наши здесь.

– Так, что здесь проводится? – грозно сдвинув брови, спросил главный опер. – ах, спецоперация. Ну, тогда ладно. где начальник отдела?

– Так вон он – у пивного ларька.

– У пивного ларька! пиво пьет! во время операции! да вы совсем распустились, пошел за мной! Так, что делаем? Администрацию рынка берем? вы ее уже в третий раз берете! ну ладно, где личный состав? Почему время теряем, чего ждете?! – зам увеличил громкость до предела, торговый люд стал оборачиваться.

– Я, сынки, научу вас работать, – вымолвил сию грозную поучающую фразу Иваныч и в три прыжка оказался у входа в администрацию рынка. грозно помахивая своим удостоверением, он громогласно оглашает помещение:

– Я полковник налоговой полиции Дмитрий Иванович! где здесь у вас черная касса? вы все попали, я вас всех посажу! а ну, все документы на стол.

Вслед за ним врываются опера, он гордо поворачивается к ним, показывая на кипы документов. и, уходя, говорит:

– Все, дальше сами…

Тушите свет, занавес.

Главное, чтобы сводка прошла, а там пройдут положенные десять дней, материал откажут, за это время операция закончится, начнется новая, и о проваленном рейде никто потом и не вспомнит.

Получалось, что и волки сыты, и овцы целы. Слишком уж все было шито белыми нитками.

Караваев возвращался домой за полночь. После рейда на рынке опера засиделись, подшивая материалы. Улица, в самом конце которой он жил, была темна и пуста.

Впрочем, сзади вдруг послышалось едва слышное стрекотание двигателя автомашины. Капитан оглянулся и увидел, что за ним медленно движется милицейский уазик. Он обернулся и в свете фар приветливо помахал рукой. Уазик прибавил скорость и тормознул рядом. Из кабины выскочили два милиционера – один с автоматом, другой с дубинкой.

– Ну, куда торопимся, а? – лениво выговорил автоматчик, поглаживая ствол.

"За алкаша приняли, – сразу сообразил Витек. – Ничего, сейчас разберемся…" Он полез в карман куртки за удостоверением, но, к своему удивлению, ничего там не обнаружил. И вдруг вспомнил, что оставил ксиву в камуфляжке, которую всегда таскал на проверках.

– Парни, все нормально! – зачем-то сказал он.

– Что – нормально, волчара? – удивился автоматчик. – Документ есть?

– Да нету, в отделе оставил… Я рядом живу, вон в том доме.

Потеряв бдительность (ведь не на службе), он не обратил внимания на второго, с дубинкой. Тот уже был сзади, а через мгновение – перехватил этой дубинкой Караваеву горло.

Витек увидел перед глазами звездное небо: звезды становились все больше и больше, одна из них расплылась огненным пятном, которое навалилось на него сверху и выжгло память.

Очнулся капитан в кустах. Правая рука как будто не существовала, он не мог ни пошевелить пальцами, ни согнуть ее в локте.

Голова гудела как чугунный котел. Он ощупал ее: голова была влажной и липкой. Бросил взгляд на руку – кровь. "Хорошо, что документы оставил в отделе", – почему-то подумал Караваев, не сообразив даже, что, может быть, с документами не влип бы в такую историю. Кое-как, пошатываясь, он выбрался на улицу, название которой прочитал на табличке ближнего строения. До собственного дома надо было проехать остановок пять-шесть на автобусе, но время, видимо, было позднее. Уточнить время тоже не получилось: часов на запястье не было, осталось лишь ощущение металлического браслета. Часы были дорогие – подарок командира части, которые тот, в свою очередь, приобрел в Кабуле. Витек часами дорожил и считал их чуть ли не талисманом.

В общем, часов не было. Впрочем, поездка на автобусе, решил Караваев, может закончится новым неприятным эпизодом. Это было уже чересчур: завтра кровь из носу нужно было находиться на Маросейке.

Дворами, прячась от запоздалых прохожих, добрался наконец до родного дома. Пришлось звонить соседям – ключи тоже остались в куртке. Соседка, открывшая дверь, вовсе не удивилась появлению Караваева. Она тут же показала ему его куртку, часы и даже деньги. Объяснила, что в дверь позвонили, а когда она открыла, то увидела на пороге объемистый сверток, в котором и находилась вся мануфактура. Было это минут двадцать назад, она, конечно, успела поволноваться и даже позвонила в милицию. скоро, видимо, будет здесь. Действительно, пока соседка, охая и причитая, промывала Витьку разбитую голову, подъехали коллеги. Следом подкатило УСБ, внеся свою лепту в общую сумятицу.

Но дело окончилось ничем, как ни старались. Опознать Караваев никого не смог. Начальник окружного ОВД объяснил ему, что на их территории частенько разбойничают патрульные машины из других округов: тут место, богатое на подвыпивших и денежных прохожих, так что искать тут нечего, надо хоть радоваться, что коллеги оказались не лишены благородства – вернули деньги, вещи, мобильный телефон…

Витек порадовался, но заявление все же оставил. На что начальник скептически захмыкал.

До конца недели Караваев писал объяснительные, рапорты, устно докладывал большому руководству о случившемся.

К началу занятий на курсах переподготовки он опоздал дней на пять, поэтому, добравшись до места назначения, сразу направился определяться на постой.

Принято считать, что провинциальные гостиницы в государстве российском дрянь, и если присваивать им по западному обычаю "звездочки", то надо это делать со знаком минус. Например, ежели по отелю губернского масштаба бегают только рыжие тараканы, то считать его "минус однозвездочным", ежели черные – то "минус двухзвездочным", а если те и другие – то…"….минус трехзвездочным ".