Еще 15 апреля, простояв ночь на вахте по управлению угольной кормовой лебедкой, я вернулся к себе в каюту сильно загрязненный угольной пылью. Решив помыть ноги в фаянсовой чашке умывальника, я от усталости случайно оступился и пробил левой ногой чашку, осколки которой глубоко порезали мою ступню в области ахиллова сухожилия. Хлынула кровь. Я встал ногой на пол, но в тот же момент почувствовал, что сухожилие разорвалось и я лишился возможности опираться на левую ногу, так как ступня беспомощно болталась. Пришел старший врач Макаров и признал необходимым сделать серьезную операцию. По распоряжению командира Макаров перевез меня на катере в операционную белого «Орла». Там под хлороформом мне сшили разрезанное сухожилие. Ногу положили в лубки, и вот теперь я лежу после операции прикованный к койке, пока не заживет рана и не срастется сухожилие. Этот процесс грозит затянуться на несколько недель, а может — и месяцев. У меня маленькая одиночная каюта с койкой и письменным столом. Я лежу лицом к иллюминатору, и если приподняться на локтях, то иногда можно видеть те корабли эскадры, которые попадают в поле зрения.

Меня временами навещают с нашего «Орла» старший врач, ревизор и некоторые офицеры, когда эскадра на якоре и есть свободные катера для сообщения между кораблями. От них я узнаю о происходящих событиях и планах на ближайшее будущее. Заходит ко мне и сестра-сиделка. Чаще других бывают те из сестер, которые в Носси-Бе посещали наш «Орел», бывает женщина-врач Бурнашева — сестра нашего ревизора, а также Клемм. К сожалению, сестры мало осведомлены о делах эскадры. Они снабжают меня книгами из судовой библиотеки, развлекают рассказами о своих путевых впечатлениях.

У меня теперь избыток свободного времени, который я должен заполнить чтением или какой-нибудь умственной работой. Получив через докторов бумагу и карандаш, я вернулся к обработке своих технических материалов с выводами из опыта плавания, но, к сожалению, приходится работать по памяти, так как все записи и чертежи остались на броненосце.

24 апреля. Мое пребывание на госпитальном «Орле» продолжается. Эскадра скитается у негостеприимных берегов Аннама. Под влиянием непрерывных протестов Японии, поддерживаемых Англией, французы принуждены настаивать перед адмиралом Рожественским на соблюдении условий французского нейтралитета.

19 апреля через местных представителей власти французское правительство передало Рожественскому требование покинуть территориальные воды Франции и освободить бухту Ван Фонг от всех боевых кораблей.

Утром 20-го броненосцы и крейсера вышли в море, но транспорты и миноносцы остались в бухте на якоре. В числе оставшихся был и госпиталь «Орел».

Утром заходил в Ван Фонг французский крейсер «Гишен» с адмиралом де-Жонкиер проверить, действительно ли вышли все боевые корабли. А через день утром Рожественский снова вернулся в бухту, оставив в море лишь сторожевые крейсера для наблюдений за горизонтом. Эскадра, как и прежде, занялась обычными учениями и погрузками.

Несмотря на все удобства этой стоянки, нам все-таки придется ее покинуть под давлением французских властей, которые посылают протесты в Петербург. Poжecтвeнcкoгo бомбардируют телеграммами. Поэтому адмирал послал буксир «Русь» (так переименовали «Роланд») для осмотра ближайших прибрежных бухт в расчете найти такую стоянку, которая формально удовлетворяла бы требованиям соблюдения нейтралитета. Имеются сведения, что через два дня эскадра перейдет в новую бухту — Куа-Бе, в 20 милях к востоку от Ван Фонга, которая хорошо закрыта с моря.

Злобой дня на эскадре является вопрос о местонахождении эскадры Небогатова. Ее прихода ждут со дня на день, но соединение с ней осложняется тем, что Небогатову неизвестно, в какой именно бухте Индо-Китая пребывает сейчас эскадра Рожественского. Надо полагать, что наши французские друзья, формально заявляющие протесты против нашего пребывания, примут надлежащие меры, чтобы Небогатов нашел нас.

Глава XXXIII. Соединение с эскадрой адмирала Небогатова

25 апреля. Вчера были высланы крейсера «Изумруд» и «Днепр» навстречу Небогатову. Они вернулись к вечеру, не обнаружив его. А через некоторое время «Урал» принял радио с крейсера «Владимир Мономах», что приход Небогатова состоится завтра после полудня. В связи с этим извещением адмирал отменил посылку крейсера «Жемчуг» на розыски Небогатова и отдал приказ: всем крейсерам, миноносцам и транспортам быть готовыми завтра в 8 часов утра к съемке с якоря и выходу в море из бухты. Эскадра выйдет в полном составе навстречу прибывающим из России подкреплениям.

Итак, как ни относиться к оценке наших морских сил, сосредоточенных на подступах к Тихому океану, но приходится признать, что первая половина задачи, хотя и с опозданием, выполнена блестяще. Вопреки всем злостным и ироническим предсказаниям наших недоброжелателей как в Европе, так и в Америке, все отряды и отдельные корабли благополучно пересекли Атлантический и Индийский океаны и до вступления в японские воды Тихого океана ни один корабль не вышел из строя и даже не получил повреждений. А Небогатов с низкобортными кораблями, предназначенными для обороны Балтийского моря, менее чем в три месяца обогнул Европу, прошел через Суэц, пересек Индийский океан и завтра присоединится к нам.

Хорошие предзнаменования и успех тяжелого океанского похода поднимают нашу веру в свои силы. Значит, наш флот способен преодолевать препятствия и не боится трудов и лишений. Если он и не был в бою, то зато закалился в океанских походах. Весть о близости присоединения товарищей, прибывающих из России, недавно ее покинувших (8 февраля 1905 г.) и выступивших в поход через четыре месяца после нас, породила смутные надежды на возможность удачного исхода всей операции.

27 апреля. Со вчерашнего вечера стоим после присоединения Небогатова в бухте Куа-Бе. Корабли его отряда тоже вошли в закрытую бухту и стали на якорь между берегом и последней линией транспортов. С моря их не видно. Уже с утра сегодня к ним подошли угольные транспорты и ошвартовались борт о борт. Корабли Небогатова немедленно приступили к пополнению запасов топлива.

Захватывающей и глубоко волнующей была встреча двух эскадр. Вчера около 8 часов утра стали выходить из бухты поотрядно вспомогательные крейсера, миноносцы, большая часть транспортов и госпитальный «Орел». Эскадра построилась в походный порядок, в котором был совершен переход через Индийский океан: два отряда броненосцев с «Суворовым» и «Ослябя» во главе двух параллельных колонн; в авангарде — разведчики «Урал», «Светлана» и «Алмаз»; по флангам на траверзе флагманских кораблей — быстроходные «Жемчуг» и «Изумруд»; транспорты и миноносцы — сзади броненосцев; в арьергарде — крейсера «Олег», «Аврора», «Донской» (в строе фронта); четыре вспомогательных крейсера разошлись по горизонту.

Все корабли зорко всматривались в горизонт по курсу, ища появления встречных дымков. По радио шли непрерывные переговоры «Суворова» и «Николая». Небогатов сообщал, что при проходе Малакским проливом был встречен консульский катер из Сингапура. Из Петербурга новых распоряжений нет. Остаются в силе директивы, данные Рожественскому ранее.

В час дня — сигнал с «Терека», идущего с левого фланга впереди: «Вижу дымы по левому крамболу».

В 30 милях от Куа-Бе в прекрасный тихий и солнечный день около 2 часов дня сошлись обе эскадры. У Небогатова — пять боевых кораблей и семь транспортов. «Николай I» под флагом Небогатова сошелся с «Суворовым» и прошел вдоль всей нашей колонны. «Суворов» поднял сигнал: «Добро пожаловать. Благодарю за блестящий переход».

Момент был исключительно торжественный. На кораблях 2-й эскадры гремели оркестры. «Донской» послал команду по реям, как «в добрые старые времена» парусного флота.

От «Николая» отвалил катер с Небогатовым к «Суворову». И здесь, в водах южной части Тихого океана, на глазах у всей эскадры расцеловались два русских адмирала. Рожественский встретил Небогатова у трапа и повел его в свой кабинет, где провел с ним более часу, после чего Небогатов вернулся на «Николай». Надо было спешить, чтобы засветло ввести все корабли в бухту.