К сожалению, я не успел подробно расспросить своего друга Шангина о приготовлениях к бою, проведенных на «Бородино», так как с «Орла» пришел за мной катер и мне надо было возвращаться. Несмотря на свой обычно веселый, оптимистический характер, Шангин, прощаясь, сказал на этот раз мне, что у него самые мрачные предчувствия насчет будущей судьбы его корабля в бою. При столь слабой остойчивости, какой обладает «Бородино», даже незначительное затопление нескольких бортовых отсеков грозит броненосцу опрокидыванием. Об опасном состоянии перегруженного корабля он подал рапорт командиру.

Вчера, согласно выработанной у Политовского программе осмотра переборок на кораблях, я отправился на броненосец «Александр III». Вместе с трюмным механиком поручиком Тотвен я обошел всю нижнюю палубу, кочегарки и машины, а также спустился в несколько бортовых коридоров. Конечно, я нашел все в полной исправности, но было очевидно, что главная опасность связана не с состоянием переборок и непроницаемых дверей: корабль может стать жертвой огня при больших пожарах или опрокинуться при значительном крене и открытой нижней батарее. После осмотра я в кают-компании заявил свое мнение старшему офицеру и старшему механику. Там же был старший артиллерист и много других офицеров. Указывая на настоятельную необходимость уборки всех горючих материалов из надводного корпуса корабля, я сослался на пример «Орла», где эти меры уже проведены после ухода с Мадагаскара.

На это указание я выслушал ироническую отповедь. Мне было сказано, что «Орел» давно известен на эскадре «мичманским направлением своей кают-компании» и что там, видимо, нравится «играть в войну». Но всем подобным мероприятиям нельзя придавать серьезного значения. Пожары в боях, как показал опыт артурской эскадры, не представляют существенной опасности. С ними легко справиться при сильной пожарной системе. Между тем испортить отделку жилых устройств легко, а восстановить ее потом будет очень трудно. Если же мы придем во Владивосток с небольшими повреждениями, то придется жить в разоренных и опустошенных помещениях и каютах. Это коллективное мнение состава гвардейского корабля «Александр III», очевидно, совпадало со взглядами самого адмирала, и я, увидев невозможность поколебать эти взгляды, не стал спорить.

Меня поразила столь резкая разница во взглядах офицерского состава двух однотипных кораблей, входящих в один боевой отряд. Очевидно, «Александр III» был типичным носителем «гвардейской закваски» с ее склонностью к внешнему щегольству, а его состав привык ставить жизненный комфорт на первый план, выше боевых требований. Недаром этот корабль стал любимцем адмирала и в его глазах считался наиболее исправным. «Александр» красит наружный борт и каютные переборки офицерских помещений после каждой угольной погрузки, а его нарядная кают-компания всегда блестит, как новенькая. И адмирал, стоя на мостике «Суворова» и окидывая критическим взором свою эскадру, находит единственное удовлетворение, видя в кильватере флагманского корабля «фартовый» броненосец, блистающий вылощенными бортами.

То, что я видел позавчера на «Суворове», когда был на совещании у Политовского, также наглядно показало мне, что и на флагманском броненосце установился тот же взгляд на бесполезность мер подготовки корабля к бою, идущих вразрез с требованиями комфорта и жизненных удобств сегодняшнего дня. Очевидно, судовой состав «Орла», пройдя суровую школу жизни на корабле в напряженный строительный период, именно поэтому смог преодолеть привычки, укоренившиеся в довоенные годы.

Когда же адмирал, столь строго следящий за равнением кораблей в походе, проявит свою инициативу в этом наиболее важном вопросе приведения кораблей в надлежащее боевое состояние? И неужели эскадра останется разъединенной и каждый корабль будет предоставлен усмотрению своего командира?

Под влиянием столь странного и пассивного отношения к вопросам боевой подготовки эскадры у некоторых даже возникают сомнения, не имеет ли адмирал тайное предписание обосноваться в здешних водах и занять «угрожающее положение», не рискуя боем, с тем, чтобы правительство в подходящий момент могло начать мирные переговоры, имея в резерве еще не израсходованные морские силы. Однако все приказы и словесные заявления адмирала командирам кораблей пока говорят лишь об одном: согласно полученным от самого царя директивам он намерен пробиваться во Владивосток.

8 апреля. Мы продолжаем стоять в Кам-Ранхе, ничем серьезным не занимаясь. 7 апреля выходили в море на определение девиации. В бухте идет стрельба из учебных стволов по щитам, как будто мы стоим у себя в Ревеле, а не во французских владениях.

Французский адмирал деликатно просил Рожественского снять бон, который стесняет туземную торговлю рыбой. Рожественский обещал устроить его разводным для пропуска лайб и шлюпок.

Сегодня прошел слух, что французское правительство распорядилось выставить нас из бухты по протесту Японии.

Небогатов, по полученным известиям, 4 апреля прошел Коломбо и примерно 19 апреля может появиться здесь. Возможно, мы выйдем его встречать. Из Сайгона получены французские газеты. В них есть описание мукденского разгрома и приложены карты диспозиции войск.

Прибыли на эскадру некоторые офицеры с крейсера «Диана», стоящего в Сайгоне разоруженным. По их словам, в бою 28 июля Того уже считал себя разбитым и собирался скрыться, как вдруг наша эскадра броненосцев повернула назад к Артуру. «Цесаревич» после боя успел оправиться и, отделившись от остальной эскадры, взял курс на Владивосток, но очнулся раненый командир и велел идти в Киао-Чао. В Сайгоне был готов док для исправлений «Дианы», уголь и все необходимое, никаких ограничений не ставилось. Но из Петербурга последовал приказ разоружиться. Французы только руками развели. Есть в Сайгоне и беглецы из Порт-Артура после его капитуляции. Один квартирмейстер с батарей Артура рассказывает еще более странные вещи. По его словам, сдача Артура была для всех неожиданностью. Голодали сильно, нуждались во всем, но не потому, что иссякли запасы, а потому, что ничего не выдавали. Громадные интендантские склады, в которых были хлеб, консервы и прочее снабжение, сданы японцам. Солдаты ходили без сапог, а в запасах сохранилось огромное количество кож.

Вся эскадра погублена намеренно. Была взята Высокая гора, а моряков о том даже не предупредили. Хотя оставалась возможность обстреливать этот пункт и мешать установке на нем осадных 11-дюймовых тяжелых орудий, но нарочно сняли свою батарею. Между армейским командованием и моряками шел постоянный раздор. Эскадра Витгефта стала жертвой обстрела с Высокой горы осадными 11-дюймовыми орудиями. «Героя» Стесселя все артурцы считали изменником.

Эти рассказы крайне волнуют личный состав эскадры и еще усиливают недоверие к командованию как на фронте, так и в правительстве. Ведь всем понятно, что поспешная и преждевременная сдача Артура привела армию к мукденскому поражению в результате присоединения к маршалу Ойяма осадного корпуса генерала Ноги из-под Артура. А внезапный поворот Ухтомского обратно в Артур, когда уже был открыт путь во Владивосток, предрешил гибель флота в Артуре и неудачный бой владивостокских крейсеров 1 августа. При удаче прорыва артурской эскадры приход 2-й эскадры в Тихий океан имел бы решающее влияние на исход войны.

Вчера окончилась разгрузка наших четырех транспортов, которые ушли в Сайгон под конвоем трех вспомогательных крейсеров. Разгруженные транспорты сопровождать нас не будут и возвращаются в Россию. Следовательно, обременительный балласт эскадры стал сокращаться.

10 апреля. Начинается новый кочевой период в жизни эскадры. Вчера мы принуждены были покинуть Кам-Ранх по категорическому требованию Франции. Англия будто бы нашла нашу стоянку в бухте нарушением нейтралитета Франции, задержала четыре наших угольщика, шедших к нам из Сингапура и Батавии, и заявила, что предоставит Японии свои суда, если мы не уберемся. Французский адмирал 8 апреля был у Рожественского и просил покинуть бухту через 24 часа. Рожественский хотел отсрочить хотя бы на два — три дня, чтобы закончить погрузку, но получил отказ. Возражать и спорить не приходилось. Сейчас же разобрали бон при входе и стали готовиться к выходу.