Наше положение весьма незавидное. Угля на эскадре остается почти в обрез, чтобы добраться до Владивостока кратчайшим путем. Весь запас составляет около 50 тысяч тонн, а необходимо дождаться Небогатова. Четыре транспорта — «Горчаков», «Китай» и два «добровольца» — пошли в Сайгон, грузиться с береговых складов Гинзбурга, но их также могут задержать.

Адмирал решил, что вся боевая эскадра выйдет и будет крейсировать у входа в бухту в 10 милях от берега. Днем будем стоять, а ночью ходить трехузловым ходом. Так будет продолжаться, пока мы не увидим, что угля остается в обрез для перехода до Владивостока. А это положение может наступить дней через 10.

Итак, вчера наша эскадра выбралась, из бухты в 12 часов дня кильватерной колонной и расположилась в открытом море. С транспортами в Кам-Ранхе остался лишь крейсер «Алмаз», с которого адмирал Энквист перенес свой флаг на «Олег». Из транспортов с эскадрой вышли «Камчатка» и «Тамбов». С «Тамбова» сегодня принимал уголь барказами «Александр III», а завтра должен принимать «Орел», после чего «Тамбов» также пойдет в Сайгон.

В настоящем положении мы сжигаем массу угля. На больших броненосцах суточный расход достигает 70 тонн.

Бесцельное болтание в открытом море может нас приучить к ведению долговременной блокады, но грозит привлечь японские миноносцы и подводные лодки. По слухам, недалеко от нас вблизи Сиама находится японская эскадра адмирала Дева из четырех легких крейсеров и четырех миноносцев.

12 апреля. Продолжаем болтаться в виду бухты Кам-Ранх в 10 милях от берега.

Вчера «Орел» принимал с «Тамбова» уголь барказами и успел за пять часов погрузить 130 тонн. В 2 часа из Сайгона пришел маленький пароходик от Гинзбурга и подошел к «Суворову», прося личного свидания с адмиралом. После этого «Суворов» приказал прекратить погрузку угля и поднять шлюпки и катера-, а сам дал ход и стал отходить от берега. Вся эскадра выстроилась в боевой порядок и следовала за ним.

Думали, что получены важные известия, что надо или ждать нападения, или сами мы собираемся напасть, но через час «Суворов» повернул обратно, сбавил ход и началось обычное хождение вдоль берега. Ночью ждали атаки, но особых мер охраны не предпринимали. Наши разведчики на ночь входят в бухту и там принимают уголь с немецких угольщиков. За вчерашний день пришли еще два угольщика. Миноносцы перед вечером идут ко входу в бухту для его охраны, а попутно догружаются с транспортов.

Пришел вчера пароход «Дагмар», доставил свежую провизию. Сегодня все корабли грузят с него крупу, муку, кур, вино, консервы, сигары и прочие продукты. Вообще, наше изгнание из бухты более или менее фиктивное. Там стоят под военным флагом «Анадырь», «Иртыш», «Алмаз», по ночам заскакивают крейсера и миноносцы, стоят транспорты, и сюда собираются все зафрахтованные пароходы с углем и провизией.

Немецкий пароход отказался разгружаться в море и ушел в бухту. А сегодня была телеграмма с «Алмаза» из бухты, что угольщики также отказываются выходить для разгрузки в море.

Сделать с ними ничего нельзя, а потому приходится считаться с создавшимся положением и проделывать двойную работу. Сначала в бухте уголь принимают наши транспорты — «добровольцы», а потом нагруженные выходят к эскадре в открытое море.

Сегодня показывалось на горизонте несколько дымков. Все они оказались коммерческими пароходами. Под вечер с «Донского» увидели какое-то военное судно, подходившее с севера. К нему Пошел «Олег», но выяснилось, что это возвращался французский адмирал на крейсере «Декарт» после осмотра прибрежных бухт. Повидимому, он сочувственно относится к нашей эскадре и по мере сил старается оказать ей услуги, ведя разведку.

С пароходом, пришедшим от Гинзбурга, доставили две французские газеты из Сайгона. Из них стало известно, что нашим «добровольцам» запрещено грузиться углем со складов в Сайгоне. Положение их затруднительное, так как некоторые из них ушли с пустыми ямами и не имеют угля даже чтобы вернуться в Кам-Ранх. По французским сведениям, вся эскадра Того базируется у Тайваня и Пескадорских островов, куда стягиваются и разосланные японцами легкие и разведочные крейсера.

В кают-компании у нас снова дебатируется вопрос, как «выбрать слабину» из команды. Последнее время по нескольку раз в день раздается сигнал «все наверх!» для быстрого спуска или подъема шлюпок и катеров, для погрузок и других авральных работ. В «доброе старое время» звуки дудок вызывали магическое действие: сотни людей живым потоком мчались наверх по трапам, и никто не уклонялся от работ. А теперь получается обратное: при звуках сигнала более половины команды катится по трапам вниз и прячется в трюмах, рассчитывая, что офицеры заняты на палубе и не пойдут охотиться за каждым отдельно.

14 апреля. Вчера утром все наши транспорты с «Алмазом» и четырьмя малыми немецкими пароходами вышли из бухты. Сначала мы думали, что этот выход является следствием последнего прихода крейсера «Декарт» и новых ультимативных требований японцев или англичан. Но полученные приказы адмирала разъяснили нам, что мы перебираемся в другую бухту — Ван Фонг, в 45 милях к норду от Кам-Ранха. В 3 часа дня мы уже вошли в новую огромную бухту, вход в которую был шире шести миль. Боевые корабли бросили якоря в расстоянии более трех миль от берега и теперь находятся в нейтральных водах. Бухта глубоко врезается в материк, но мы остались вблизи входа, а миноносцы и транспорты стали под берегом. Таким образом, формально «приличия соблюдены». «Декарт» может телеграфировать французскому правительству, что «эскадра Рожественского вышла из Кам-Ранха в открытое море в неизвестном направлении».

Немецкие пароходы еще вчера вечером, как только эскадра окончательно стала на якорь, подошли к броненосцам для погрузки угля. Грузят со вчерашнего вечера «Суворов», «Александр» и «Бородино». Надо принять уголь для пополнения запасов до 2 тысяч тонн. Время терять нельзя, так как неизвестно, как долго удастся простоять на новой стоянке. «Александр» и «Бородино» за ночь приняли по 500 тонн, а сегодня с вечера придется начать погрузку и нам.

С парохода «Дагмар» провизия и запасы перегружаются на транспорт «Тамбов». Четыре больших немецких угольщика, присоединившихся к нам в Кам-Ранхе, почти разгружены на «Анадырь», «Иртыш» и «добровольцы». На них осталось около 4 тысяч тонн. Сдав этот уголь, они уже более к нам не придут.

Вообще немцы с приближением к театру войны все более неохотно служат нам, хотя бы и за хорошие деньги. Когда вчера адмирал приказал четырем немецким пароходам с углем выйти из бухты и они увидели, что эскадра уходит в открытое море, то перепугались не на шутку и не хотели следовать за нами. Немцы один за другим поднимали сигналы: «Требуются точные инструкции для дальнейшего следования: необходимо знать, куда идем». Адмирал молчал. Тогда один из угольщиков вдруг положил руль и стал улепетывать назад в Кам-Ранх. За ним отрядили гончую — миноносец, и тот принудил его вернуться. Видимо, немцы, испуганные картиной движения многочисленной эскадры со всеми транспортами, вообразили, что флот идет прямо во Владивосток и тащит их с собой, так что они насильно подвергнутся всем опасностям и случайностям войны.

«Роланд» тащил на буксире из Кам-Ранха несколько наших ботов для бокового заграждения, но один из них перевернулся и «Роланд» его бросил. Ночью этот бот прибило близко к «Орлу». Его осветили прожектором. Первой мыслью было, что всплыла подводная лодка и торчат над водой ее замаскированные рубка и перископ. Потом решили, что это буек от пловучей мины. Наш катер поспешил к этому таинственному пловучему предмету, и тогда все разъяснилось. Бот отбуксировали к транспортам.

21 апреля. На госпитальном белом «Орле». Возвращаюсь после длительного перерыва к продолжению дневников похода, неожиданно прерванных в связи с несчастным случаем, который нарушил весь мой жизненный распорядок и привел на госпитальный корабль. Моя личная жизнь со времени окончания Инженерного училища уже почти год была неразрывно связана со всем существованием броненосца «Орел». Неужели же именно теперь, в канун его последних испытаний, мне суждено покинуть палубу и оторваться от своего корабля, когда мое присутствие на нем особенно необходимо?