— Значит, мы должны расстаться навсегда? Нет, Ганнеле, ты не можешь требовать этого.
Ганнеле положила руки на плечи своего возлюбленного и пристально посмотрела на него. Отто еще никогда не видел молодую женщину такой серьезной и мрачной.
— Выслушай меня, милый, — сказала она, — и хорошенько запомни каждое мое слово: принадлежать тебе я не могу, пока жив рыжий Иост. Только оставшись вдовой, я стану твоей женой, все равно, будет ли это перед церковным алтарем или в подземной пещере Лейхтвейса. Только как вдова Иоста я отдамся тебе и буду тебе принадлежать.
Молодой разбойник тихо засмеялся. Затем он крепко сжал ее руки и посмотрел ей в глаза с такой же решительностью, с какой она глядела на него при последних словах.
— Я понял тебя, моя Ганнеле, — воскликнул он, — и даю тебе слово, что не пройдет недели, как я уведу к себе вдову рыжего Иоста. Клянусь честью, его тень никогда не будет стоять между нами. Если мы с товарищами освободим от него землю, это будет не убийство, а правосудие.
— И далеко по всей рейнской земле, — добавила Ганнеле, — люди вздохнут с облегчением. Со смертью Иоста край освободится от самого жестокого бича и бедные придут в себя от тяжелого кошмара.
Ганнеле еще раз бросилась на грудь возлюбленного, и снова Отто Резике покрыл ее лицо страстными, горячими поцелуями.
— До свидания. Мы увидимся, когда ты будешь вдовой Иоста. До свидания еще раз, бегу к Лейхтвейсу за советом и помощью.
В следующее мгновение молодой разбойник исчез, а Ганнеле опустилась на скамью утомленная и измученная пережитыми волнениями.
— Вдова рыжего Иоста. Да, я скоро сделаюсь его вдовой. Отто, конечно, сдержит слово, и Лейхтвейс жестоко заставит рыжего Иоста искупить его гнусное надругательство надо мной в лесу.
Она встала и медленно направилась по саду в дом, повторяя: вдовой… вдовой!
Глава 88
ЖИВАЯ РЕЙНСКАЯ ФОРЕЛЬ
Вернувшись вечером домой, Иост был крайне удивлен приветливостью Ганнеле, ласково встретившей его. До сих пор еще не случалось, чтобы она вышла к нему за ворота принять лошадь. Пока работник обтирал вспотевшее животное, она взяла у мужа хлыст и перчатки. В комнате его ожидал еще больший сюрприз: стол был накрыт на две персоны, на белоснежной скатерти стояли несколько бутылок вина. В вазе благоухали лучшие цветы из сада.
Ганнеле нельзя было узнать. До сих пор Иосту приходилось ужинать всегда в одиночестве, потому что Ганнеле под предлогом головной боли уходила к себе. Сегодня же она села рядом с мужем за стол.
Служанка принесла жаркое, затем пирожное, которое Иост особенно любил; Ганнеле накладывала ему самые лучшие куски, затем налила ему полный стакан вина. Женщина, до безумия влюбленная в своего мужа, не могла бы с большей нежностью и вниманием ухаживать за ним. Рыжий Иост был вообще хитрой лисой и имел отличное чутье в делах, где шла речь о барышах и выгодах, но перед женской хитростью пасовал.
В этот же день Ганнеле имела в лесу свидание с одной нищей, следствием чего и была ее любезность к мужу. В пять часов после обеда, когда Ганнеле сидела одна в лесу под тремя большими соснами, из-за кустов вышла бедно одетая женщина, с накинутым на голову черным платком. В руке она держала палку, на которую опиралась. Нищая казалась больной: она останавливалась на каждом шагу, тяжело дышала и осматривалась кругом, как будто боясь, чтобы с нею не сыграли какой-нибудь плохой шутки. Очевидно, дети в деревне часто дразнили ее и издевались над ней, и это придавало ей робкий и трусливый вид.
— Подайте милостыньку, добрая госпожа, бедной больной женщине, — протянула руку нищая.
Не говоря ни слова, Ганнеле достала кошелек и вынула из него серебряную монету. В то же самое мгновение нищая спустила платок с головы и перед изумленной Ганнеле предстала молодая красавица с чудными золотистыми волосами. Такие волосы могли украшать голову только той женщины, о которой ходило так много рассказов, которая променяла герцогский дворец на разбойничью пещеру и из богатых зал перешла в подземелье, следуя за любимым человеком. Да, переодетая нищая, стоявшая перед ней, была действительно Лора фон Берген, прекрасная жена разбойника Лейхтвейса.
— Не бойся, — прошептала она, обращаясь к слегка испуганной Ганнеле. — Ты знаешь, ведь мы сегодня видимся с тобой не в первый раз. Это я привела тебя в чувство, когда Лейхтвейс вытащил тебя из озера.
— О, с какой благодарностью я вспоминаю об этом! Вы Лора фон Берген, жена Лейхтвейса?
— Да, — проговорила переодетая нищая, — я всегда была твоим другом и осталась им до сих пор. Но не будем терять времени, слушай внимательно, что я скажу: я принесла тебе важные известия от Лейхтвейса, защитника невинных и карателя порока. Отто Резике рассказал ему всю твою историю, просил освободить тебя от Иоста Эндерлина и наказать рыжего негодяя за зло, причиненное тебе. Это случится через несколько дней, но до тех пор ты должна быть как можно любезнее с твоим мужем, усыпить его бдительность, обворожить его так, чтоб он был не в состоянии отказать тебе ни в чем.
— И что же я должна делать? — спросила Ганнеле.
— Не спрашивай, а слепо исполняй все, что Лейхтвейс через меня предпишет тебе. После того, как ты в течение трех дней будешь мила, любезна и приветлива с рыжим Иостом — я знаю, это трудно, но необходимо в интересах дела, — после того, как он насладится самыми лучшими и любимыми кушаньями и винами, ты на четвертый день вырази желание получить к столу живую рейнскую форель. Обольсти его так, чтобы он вызвался сам поехать на Рейн, чтобы добыть ее тебе.
Ганнеле в удивлении качала головой, слушая Лору.
— Я право не понимаю, для чего тебе это? Какое имеет отношение рейнская форель к нашей мести?
Лора сдвинула нетерпеливо свои красивые темные брови.
— Я предупреждала, что ты не должна спрашивать, а должна слепо повиноваться нашим распоряжениям; только при этом условии Лейхтвейс может сделать тебя вдовой Иоста, иначе тебя обвинят в его убийстве. Ты легко могла бы отравить его, подсыпать в пищу Иоста яд, но это было бы рискованно.
— Да я и не согласилась бы на это, — тихо проговорила Ганнеле. — Если я останусь вдовой, не принимая в этом участия, то знаю, что предприму, получив свободу, но быть убийцей человека, которому клялась я в верности — никогда! Я скорее соглашусь вечно влачить цепи, в которых изнываю.
— Мы другого ответа и не ждали от тебя, — заговорила Лора. — Нет, Ганнеле, твои руки должны остаться чистыми, потому и делай то, что я тебе говорю: на четвертый день, считая с сегодняшнего, твой муж должен принести тебе рыбу из Рейна; остальное предоставь Генриху Антону Лейхтвейсу и его товарищам.
Произнеся эти слова, Лора поспешно накрыла голову платком и удалилась.
Таким образом объясняется загадка, почему Ганнеле так любезно и дружелюбно встретила своего мужа, сидела с ним до поздней ночи за ужином, болтая и попивая вино, как будто была его любимой женой. Рыжий Иост, при всей своей хитрости и находчивости, был сбит с толку поведением жены.
«Да, — говорил он себе, — мой урок принес свои плоды. Женщине нужно показать, хотя бы с плетью в руках, что ты хозяин в доме, иначе она захочет разыгрывать госпожу».
Ганнеле, как будто угадав его мысли, ласково прижалась к нему и сказала:
— Сознаюсь, друг мой, что сегодня утром я была неправа. Не годится без твоего ведома раздавать твое имущество нищим, прости меня, и я обещаю, что этого больше не повторится.
— Хорошо, хорошо, — засмеялся Иост, выпивая до дна свой бокал и любовно посматривая на молодую, хорошенькую жену. — Ты знаешь, что, в сущности, я не могу сердиться на тебя и, если ты теперь будешь чуточку добрей и приветливей, я скоро тебя прощу и забуду глупую утреннюю историю.
И Ганнеле была действительно добра и приветлива с этим краснорожим толстяком, хотя ее тошнило от омерзения и отвращения к нему. Господи! Она предпочла бы лучше обнимать хищного зверя, чем этого ненавистного ей человека.