Что касается Сэмпсона, Пеппера, инспектора Квина, то, чем меньше о них упоминали, тем для них же было лучше. Этому периоду служебной карьеры Сэмпсон приписывал появление седины в своих волосах, а инспектор твердил, что Эллери со своей «логикой» и настырностью чуть не свел его в могилу.

Глава 25

РАЗДОР

Во вторник, 26 октября, ровно через неделю после того, как миссис Слоун положила начало цепи событий, которые быстро привели к отказу от версии с обвинением Слоуна, мистер Эллери Квин был разбужен телефонным звонком в десять утра. Звонил отец. В то утро обмен телеграммами между Нью-Йорком и Лондоном создал напряженную ситуацию. Музей Виктории вел себя все более скверно.

— Через час назначено совещание в кабинете Генри Сэмпсона, сынок.

Судя по голосу, старик и правда постарел и устал.

— Я подумал, ты захочешь присутствовать.

— Я там буду, папа, — сказал Эллери и мягко осведомился: — Где ваш спартанский дух, инспектор?

Войдя час спустя в личный кабинет окружного прокурора, Эллери застал собрание ощетинившихся людей. Инспектор гневался, Сэмпсон был раздражен, Пеппер словно язык проглотил. И среди них восседал, как на троне, знаменитый мистер Джеймс Дж. Нокс, затвердев лицом.

Они едва ответили на приветствие Эллери. Сэмпсон махнул рукой на кресло, и Эллери туда нырнул, в предвкушении постреливая по сторонам глазами.

— Мистер Нокс. — Сэмпсон вышагивал перед троном туда и обратно. — Я просил вас прийти сюда сегодня утром, поскольку...

— Да-да? — спросил Нокс своим обманчиво мягким голосом.

— Послушайте, мистер Нокс. — Сэмпсон взялся за дело с другой стороны. — Как вы, наверное, знаете, я в этом расследовании, будучи слишком занят другими делами, активного участия не принимал. Меня представлял мистер Пеппер, мой помощник. Теперь же дела приняли такой оборот, что я, при всем уважении к способностям мистера Пеппера, вынужден официально принять ситуацию под свою личную юрисдикцию.

— Действительно, — обронил Нокс, причем было непонятно, насмешка это, упрек или что-то другое.

— Да! — чуть не рявкнул Сэмпсон. — Действительно! Хотите знать, почему я принял дела от мистера Пеппера? — Он остановился перед креслом Нокса и пристально на него уставился. — Потому что, мистер Нокс, ваша позиция может привести к серьезным международным осложнениям, вот почему.

— Моя позиция? — Нокс, похоже, забавлялся. Сэмпсон ответил не сразу. Он подошел к столу и взял пачку скрепленных вместе белых листков — телеграммы «Вестерн юнион», наклеенные на бумагу узкими желтыми полосками.

— Сейчас, мистер Нокс, — продолжал Сэмпсон, прилагая усилия, достойные солиста оперы-буфф, в попытках контролировать голос и эмоции, — сейчас я хочу вам прочесть несколько телеграмм по порядку. Эти послания составляют переписку между инспектором Квином из Нью-Йорка и директором музея Виктории в Лондоне. В конце лежат две телеграммы, отправленные уже другим лицом, — это именно те телеграммы, которые, как я уже подчеркнул, могут вполне привести к международному скандалу.

— Нет, действительно, знаете ли, — пробормотал Нокс, слегка улыбнувшись, — я не понимаю, почему вы думаете, будто мне все это интересно. Но я гражданин и патриот, так что — вперед.

Инспектора Квина передернуло; обычно бледный, он стал вдруг темно-красным, как галстук Нокса, но взял себя в руки и почти спокойно откинулся на спинку кресла.

Окружной прокурор продолжал в подчеркнуто разговорном стиле:

— Начну с самой первой телеграммы инспектора Квина, она была адресована музею после знакомства с вашей историей, когда провалилась версия с обвинением Халкиса. Вот что телеграфировал инспектор. — Сэмпсон громко, даже очень громко, прочитал верхний листок:

«УКРАДЕНА ЛИ ЗА ПОСЛЕДНИЕ ПЯТЬ ЛЕТ ИЗ ВАШЕГО МУЗЕЯ ЦЕННАЯ КАРТИНА ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ?»

Нокс вздохнул. Чуть помедлив, Сэмпсон взял следующий листок:

— Вот ответ, полученный из музея с некоторой задержкой:

«ТАКАЯ КАРТИНА ПОХИЩЕНА ПЯТЬ ЛЕТ НАЗАД. В КРАЖЕ ПОДОЗРЕВАЕТСЯ БЫВШИЙ СЛУЖАЩИЙ МУЗЕЯ ГРЭМ НАСТОЯЩАЯ ФАМИЛИЯ ВЕРОЯТНО ГРИМШОУ НО СЛЕДОВ КАРТИНЫ НЕ ОБНАРУЖЕНО ПО ПОНЯТНЫМ ПРИЧИНАМ ФАКТ КРАЖИ СКРЫВАЕТСЯ. ВАШ ЗАПРОС УБЕЖДАЕТ НАС ЧТО ВАМ ИЗВЕСТНО МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ ЛЕОНАРДО. СООБЩИТЕ НЕМЕДЛЕННО. СОХРАНЯЙТЕ КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ».

— Какое заблуждение. Все не так, — добродушно пробурчал Нокс.

— Вы думаете, мистер Нокс? — Сэмпсон побагровел. Он отложил вторую телеграмму и прочитал третью, от инспектора Квина:

«ВОЗМОЖНО ЛИ ЧТО ПОХИЩЕННАЯ КАРТИНА НАПИСАНА НЕ ЛЕОНАРДО А ЕГО УЧЕНИКОМ ИЛИ СОВРЕМЕННИКОМ И ПОЭТОМУ СТОИТ ЛИШЬ НЕБОЛЬШУЮ ЧАСТЬ ОБЪЯВЛЕННОЙ В КАТАЛОГЕ СТОИМОСТИ?»

Ответ директора музея Виктории:

«ПРОШУ ОТВЕТИТЬ НА ВОПРОС ПРЕДЫДУЩЕЙ ДЕПЕШИ. ГДЕ КАРТИНА? ЕСЛИ КАРТИНА НЕ БУДЕТ ВОЗВРАЩЕНА НЕМЕДЛЕННО БУДУТ ПРЕДПРИНЯТЫ СЕРЬЕЗНЫЕ МЕРЫ. ПОДЛИННОСТЬ ЛЕОНАРДО ПОДТВЕРЖДЕНА САМЫМИ ИЗВЕСТНЫМИ БРИТАНСКИМИ ЭКСПЕРТАМИ. СТОИМОСТЬ НАХОДКИ ОЦЕНЕНА В ДВЕСТИ ТЫСЯЧ ФУНТОВ».

Ответ инспектора Квина:

«ПРОШУ ДАТЬ НАМ ВРЕМЯ. НЕ УВЕРЕНЫ ДО КОНЦА. МЫ СТРЕМИМСЯ ИЗБЕЖАТЬ НЕПРИЯТНОЙ ОГЛАСКИ И ОСЛОЖНЕНИЙ ДЛЯ ВАС И НАС. РАСХОЖДЕНИЯ В МНЕНИЯХ ВОЗМОЖНО УКАЗЫВАЮТ НА ТО ЧТО НАШЕ РАССЛЕДОВАНИЕ СВЯЗАНО НЕ С ПОДЛИННЫМ ЛЕОНАРДО».

Ответ из музея:

«НЕ МОЖЕМ ПОНЯТЬ СИТУАЦИЮ. ЕСЛИ КАРТИНА О КОТОРОЙ ИДЕТ РЕЧЬ РАБОТА МАСЛОМ КАВЫЧКА ОТКРЫВАЕТСЯ ДЕТАЛЬ ИЗ БИТВЫ ЗА ЗНАМЯ КАВЫЧКА ЗАКРЫВАЕТСЯ ЛЕОНАРДО ВЫПОЛНЕННАЯ МАСТЕРОМ ПО ПРОЕКТУ ФРЕСКИ В ПАЛАЦЦО ВЕККЬО ПРЕКРАЩЕННОМУ В ТЫСЯЧА ПЯТЬСОТ ПЯТОМ ГОДУ ТОГДА ОНА НАША. ЕСЛИ ВАМ ИЗВЕСТНО МНЕНИЕ АМЕРИКАНСКОГО ЭКСПЕРТА ТО И ЕЕ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ ВЫ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ. НАСТАИВАЕМ НА ВОЗВРАЩЕНИИ ВНЕ ЗАВИСИМОСТИ ОТ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СТОИМОСТИ В АМЕРИКЕ. ЭТА РАБОТА ПРИНАДЛЕЖИТ МУЗЕЮ ВИКТОРИИ ПО ПРАВУ ОБНАРУЖЕНИЯ. В АМЕРИКЕ ОНА НАХОДИТСЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ КРАЖИ.

Ответ инспектора Квина:

«НАШЕ ПОЛОЖЕНИЕ ТРЕБУЕТ БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ. ПРОШУ НАМ ДОВЕРЯТЬ».

Окружной прокурор Сэмпсон сделал многозначительную паузу.

— Теперь, мистер Нокс, мы дошли до двух телеграмм, которые легко могут обеспечить головную боль всем нам. Вот эта получена в ответ на ту, что я вам прочитал последней, подписал ее инспектор Брум из Скотланд-Ярда.

— Очень интересно, — сухо заметил Нокс.

— Чертовски интересно, мистер Нокс! — Сэмпсон саркастически усмехнулся Ноксу и дрожащим голосом возобновил чтение. Телеграмма из Скотланд-Ярда гласила:

«МЫ ВЕДЕМ ДЕЛО МУЗЕЯ ВИКТОРИИ. ПРОШУ ПРОЯСНИТЬ ПОЗИЦИЮ ПОЛИЦИИ НЬЮ-ЙОРКА».

— Надеюсь, — с трудом выдавил Сэмпсон, перевернув белый листок, — я искренне надеюсь, мистер Нокс, вы начинаете понимать, с какой проблемой мы столкнулись. Вот что ответил инспектор Квин:

«ЛЕОНАРДО НЕ В НАШИХ РУКАХ. В ДАННЫЙ МОМЕНТ ДАВЛЕНИЕ ИНОСТРАННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ МОЖЕТ ПРИВЕСТИ К ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ ПОТЕРЕ КАРТИНЫ. ВСЯ НАША ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВЕДЕТСЯ В ИНТЕРЕСАХ МУЗЕЯ. ДАЙТЕ НАМ ДВЕ НЕДЕЛИ».

Джеймс Нокс кивнул, повернулся к инспектору, крепко вцепившемуся в подлокотники кресла, и вкрадчиво одобрил:

— Прекрасный текст, инспектор. Очень умно. Очень дипломатично. Хорошая работа.

Обладая должным тактом, Эллери сохранил невозмутимость, но его очень удивило, что и никто другой не ответил Ноксу. Инспектор прокашлялся, а Сэмпсон с Пеппером обменялись злобными взглядами, явно предназначенными кому-то еще — не друг другу. Сэмпсон продолжал читать таким глухим голосом, что слова можно было разобрать с трудом.