Мы сидим, обнимая друг друга. В соседней комнате спит Луи.

И я понимаю, что у меня есть все.

Это не остановка. Это не конец стремлений. Просто дорогу, по которой я иду, обступили прекрасный сады.

Я не знаю, что ждет меня дальше.

Я не помню, что я уже прошел.

Я просто иду вперед осторожно отодвигая со своего пути ветки, прогнувшиеся под тяжестью плодов.

Я любуюсь. Я наслаждаюсь. Я созерцаю.

Я часть этого сада. Этот сад часть меня. Я его творец и посетитель.

Это моя жизнь сегодня.

– La malia… – с чувством шепчу я.

– Чувство, – просто отвечаешь ты.

Я снова ложусь, и ты ложись рядом со мною. Я кладу голову тебе на плечо. Утро такое сладкое и такое желтое как мед. От сладости слипаются глаза. Рядом с моим сердцем стучит твое. Выравнивается дыхание… мы погружаемся в утреннюю полудрему, и каждый думает о чем-то своем, совершенно не важном и не нужном.

И постепенно ленивые мысли переходят в сны….и мы спим. И букет, подаренный тобою, лежит в изголовье не потревоженный – потому что зачем же нам шевелиться?

Но полное пробуждение когда-нибудь обязательно наступает. И райские сады могут наскучить.

Мы просыпаемся.

Мы просыпаемся от того сна, которым был твой приезд.

Ты уезжаешь.

Ты возвращаешься в Канаду, и скоро нас будет разделять целый океан.

О, это была прекрасная мечта. Пусть было много такого, что я мог бы сделать лучше.

Это была мечта.

Мечты сбываются.

Маленькие чудеса повседневной жизни незаметные тем, кто не приглядывается – букет цветов, записка на столе, завтрак в постель, сон в обнимку…

Ты подарил мне это все, и я счастлив.

Ты уезжаешь.

Ты с хмурым видом собираешь вещи, так привычно раскиданные по всей моей квартире… потому что она не моя. Она наша. И мы так привыкли к этому слову…

Когда ты уедешь, мне будет одиноко здесь. Но я буду ждать тебя снова.

Я помогаю тебе как могу.

– Хочешь, я сыграю тебе?

– Сыграй.

Я открываю рояль, поднимаю крышку, чтобы от звука дрожали стекла.

Я раскрываю ноты Листа "La campanella".

И веселым ручьем журчит музыка.

Летим, летим, мой милый Франс… Летим высоко над облаками… летим к морю… летим в горы… летим, мой Франс…

Горячие клавиши. Они напоминают мне твою кожу снова и снова. Я играю для тебя Листа. А ты ходишь по дому и собираешь вещи. Ты складываешь их небольшой горкой в углу, и их оказывается совсем немного.

Мои пальцы играют, а я думаю о том, как на самом деле мало надо человеку, чтобы выжить… и как он обрастает вещами, когда находит свой Дом.

А еще о том, что все рано или поздно, так или иначе, возвращаются домой.

Мой славный Франс, ты уезжаешь.

Но когда-нибудь ты обязательно вернешься сюда, ко мне.

Потому что здесь твой ДОМ.

Kapitel 26.

– Ало?

– Да?

– Это я.

– Разумеется. Кто же еще это может быть! Последнее время исключительно ты набираешь этот номер.

– Эрик, у меня есть новости. Я хочу, чтобы ты сел.

– Что случилось, Франс?

– Ничего плохого, успокойся. Просто сядь.

– Хорошо. Я сел.

– За Луи?

– За Луи.

– Я нашел новую работу.

– О! И там платят больше… и скоро ты сможешь…

– Нет, Эрик ты мыслишь не правильно.

– Но…

– Я нашел работу в Париже. Я переезжаю. -…

– Эрик?

– Франс?! НУ, ЭТО ЖЕ ПРОСТО ЗАМЕЧАТЕЛЬНО! Ведь ты будешь жить у меня, правда? Нам ведь вдвоем вполне хватало места? Правда? И тогда мы обязательно…

– Эй, эй! Придержи коней… – смеюсь я. – Я приеду. С кучей, кучей вещей. Скоро.

Но я не хочу тебя отвлекать. Поэтому встречать себя я тебе запрещаю.

– Ну Франс… ну елки-палки…

– Я и позвонил-то тебе только потому, что не хочу снова делать тебе неприятный сюрприз…

– Скажешь тоже!

– Если ты действительно хочешь, чтобы я пожил у тебя – я поживу. Я тоже этого хочу… Но я буду платить часть квартирной платы. Ну и, разумеется, подыскивать себе свою квартиру…

– Франс!!! Я все-таки надеюсь захватить и оставить тебя у себя. Но до этого еще далеко. Просто приезжай. Я буду ждать. На ближайшие две недели у меня совершенно нет планов… только опера вечером. Так что если будет выбор, как лететь – прилетай утром… По крайней мере, я точно буду дома. Твои вещи прибудут раньше?

– Да. Я об этом и хотел поговорить. Сможешь ли ты их забрать?

– Конечно смогу! Это даже не вопрос. В крайнем случае, у меня теперь тоже есть мобильный телефон. Так что ты всегда можешь позвонить…

– Спасибо, родной… – я улыбаюсь ему в трубку, и он улыбается мне в ответ.

Еще какое-то время мы говорим, весело обсуждая детали, представляя, планируя. Мы радуемся уже сейчас, потому что оба знаем – вдвоем мы можем устранить любые преграды между нами.

Мы прощаемся коротко и радостно. Ведь это прощание – преддверие встречи.

Я поднимаю глаза. Рядом стоит Джеки. Его глаза печальны и злы.

– Ты не говорил мне, что уезжаешь.

– Подслушивать не хорошо, тебя этому в детстве не учили?

– Я не подслушивал. Это правда? Ты действительно переезжаешь в Париж? К Эрику?

– Да, – просто отвечаю я, и раскрываю новую пачку "Lucky Strike". Первую сигарету я, как всегда, переворачиваю и кладу обратно. Вторую – закуриваю.

– Ты бросаешь меня.

От неожиданности я захожусь кашлем, потом жестоким смехом.

– Джеки, очнись! Мы бросили друг друга уже очень и очень давно…

– Мне будет грустно без тебя…

– Джеки…

– Не надо, Франс…я знаю… я часто говорю глупости… я слишком глуп для тебя.

Но все же. Когда-то мы были друзьями.

– Да.

– Спасибо.

Я роняю сигарету. Это что, не мой день?

– Тебе спасибо.

– И еще… спасибо, что познакомил с Сисили… она такая…

– Не благодари. Она не для тебя. Боюсь, Джеки, тебе ничего не светит. Ее сердце уже принадлежит…

– Кому?

– Лоренсу.

– Этому… этому малолетнему плаксе вундеркинду из-за смазливой рожи которого ты получил новую работу?!

Я поднимаю сигарету и затягиваюсь.

– Не надо грязи, Джеки. Не надо твоей зависти и злости. Если ты думаешь, что оскорбляя меня или его ты что-либо изменишь – ты глубоко ошибаешься. Ты придаешь слишком большое значение словам. А жизнь вот она – проплывает у тебя перед носом чужими фотографиями. Слова – эфемерны. А настоящая жизнь – духовна и материальна.

Названия чувств не имеют значения. Значимо только само чувство. А у тебя есть только название – а под ним пустота. Хочешь я скажу, чего ты хочешь от Сисили?

Ты хочешь заняться с ней сексом. Ты хочешь вывести ее на поводке как красивую куклу. Тебе важна только оболочка. А это так не важно, Джеки… так не важно…

Я курю. Кажется, Эрик все-таки сделал из меня философа.

– Завтра будет лучше, Джеки. Просто иногда думай не только… головой, но и сердцем. Может быть это поможет. Может быть, тогда каждый наш разговор не будет превращаться в склоку. Может быть, тогда ты не останешься за кругом света.

Перед моим лицом висит дым. Джеки стоит, напряженный как струна. Кажется, он готов меня ударить. Но он сдерживается. Я усмехаюсь.

– Единственное что отличает нас от животных, Джеки, это чувства. Чувства, а не разум. Это в мире животных все можно решить инстинктами, логикой и физической силой. А в мире людей есть еще четвертое измерение, представь себе – чувства. Но и в другую крайность кидаться не стоит – любовная блажь без задней мысли это хуже, чем смотреть в подзорную трубу наоборот. Чувства, они глубже океанов и выше гор…

– Я не знал, что ты стал поэтом.

– Как видишь. Понимаешь, Джеки. Люди меняются. Люди идут вперед. А ты… ты вечно остаешься на перроне и томно смотришь вдаль удаляющемуся поезду.

– Хватит этих разглагольствований…не ты ли только что говорил, что слова ничего не значат?

– Не значат. Если тебе их нечем закрепить. Мне есть чем. У меня есть мое Чувство.

Мой смысл. Моя цель. Они есть у Сисили. У Лоренса. У Эрика. А у тебя нет.