– А ты что думаешь, тебя за это похвалят? Да тебя самого к «сливу» приготовили! Вот сразу после конференции и «сольют»!

– Откуда ты знаешь про конференцию и вообще, про это?– внутренне напрягаясь, спросил его Круглов.

Но тот, выпустив пар, опять замолчал, и только испуганно смотрел из угла.

– Гуреев, я что, должен повторять свой вопрос? Откуда ты про все это знаешь? – повышая голос, вновь спросил Круглов.

– Разведка донесла… – неопределенно ответил Гуреев. – У меня тоже связи есть…

– Наслышан я о твоих связях, – усмехнулся Круглов и нарочито дружелюбно спросил: – Так, говоришь, к «сливу» меня приготовили?

– Да, – осмелев, кивнул Гуреев и сказал: – Сергей Сергеевич, валить тебе отсюда надо, валить, а то скоро тебе самому крышка. Я точно это знаю.

– Знаешь и молчишь… – процитировал Круглов слегка перефразированную строку из известной песенки и задумчиво посмотрел на Гуреева.

– В нашем мире каждый сам за себя, – ответил Гуреев, виновато отводя глаза.

– Это точно! Ну и что будем делать?

Гуреев растерянно посмотрел на него, проверяя, действительно ли Круглов ждет от него ответа и, убедившись, чтот тот серьезно спрашивает, предложил:

– Говорю, бежать тебе надо! Возьми вот один рюкзачок с собой на конференцию, а там уезжай куда-нибудь. Не мне тебя учить, сам опытный… А я второй рюкзак себе оставлю, если не возражаешь, а третий – государству сдам, надо же нам чем-то оправдать то, что ты тут натворил… – Гуреев мотнул головой в сторону мертвого охранника.

– Я натворил… ну ты и наглец!.. – покачал головой Круглов. – Золота мне не нужно, забери себе оба рюкзака и… положи их обратно в штольню, – он усмехнулся, увидев, как у Гуреева вытянулось лицо, и добавил: – А вот валютку я у тебя возьму, если не возражаешь…

– Да бери, конечно! С ней тебе, действительно, будет меньше хлопот, – согласился Гуреев, но метнул сожалеющий взгляд в сторону мешка с валютой, а потом деланно-равнодушным тоном спросил: – А откуда ты про штольню-то знаешь?

– Да я там вместе с породой оседал… – намекнул Круглов.

– Так это был ты! Чувствовал же я, что кто-то мне в спину смотрит… – с досадой сказал Гуреев.

– Плохо чувствовал! – оборвал его Круглов. – Ты вообще малочувствительный: перед Степанцовым вот засветился, на черных рынках наследил… Ну ладно, чего теперь это обсуждать, двигать отсюда надо. Бери рюкзаки, нужно перенести их в машину. Поедем на рудник и по дороге обсудим детали наших показаний, чтобы расхождений не было. И тут еще одно дельце незаконченное осталось…

Сбросив рюкзаки с золотом вниз, они спустились по перекинутой внутрь зоны веревочной лестнице, и бегом потащили их через дорогу к «поперечке», где за снежным сугробом был «припаркован» джип.

А снег все валил и валил…

Увидев джип, но без Михеева, Гуреев бросил испуганный взгляд на Круглова.

Тот усмехнулся:

– Ты все правильно понял, Михеева больше нет – сражен вражеской пулей…

Сказав это, он вдруг замер. У него родилась идея, которую он начал прокручивать, загружая рюкзаки на заднее сиденье.

Забравшись с насупившимся Гуреевым в джип, Круглов прогрел двигатель, а потом покатил по «поперечке» к месту, где он оставил Степанцова и свою машину.

Труп Михеева по-прежнему лежал у обочины. В свете фар Круглов успел заметить, что и Степанцов из машины не выходил – сидел, темной грудой навалившись на руль, а вокруг машины белел покров свежего нетронутого снега.

– Гуреев, даю тебе шанс укрепить мое доверие к тебе, – остановив джип напротив уазика Степанцова, сказал Круглов. – Сейчас ты выйдешь и пристрелишь Степанцова через лобовое стекло.

Гуреев вздрогнул, с ужасом глядя на Круглова.

– А ты думал, я все время буду делать за тебя грязную работу? – усмехнулся Круглов. – Нет, мил человек, придется потрудиться, а то потом не отмоешься: Степанцов давно за тобой следил и молчать о твоих выкрутасах не будет…

Он вышел из машины и, обойдя ее, открыл дверцу со стороны Гуреева:

– Вперед!..

– Я не могу… – выдохнул тот.

– Еще один импотент: могу, не могу! – зло сощурился Круглов. – А ну давай, выходи! Еще минута, и я тебя сам сдам! – и он выдернул Гуреева за воротник из машины.

Подтащив его к уазику Степанцова, он открыл дверцу и посмотрел на майора. Глаза у того были закрыты, он все еще находился в бессознательном состоянии после кругловского удара.

Приподняв Степанцову опущенную голову и усадив его на сиденье поровнее, Круглов захлопнул дверцу и повернулся к обомлевшему от ужаса Гурееву.

Вытащив из кармана гуреевский пистолет, Круглов вложил его в безвольную руку хозяина и, подняв ее, помог спустить ему курок, выстрелив через стекло прямо в запрокинутое лицо Степанцова.

Выстрел всколыхнул снежную завесу, на секунду заглушив завывание ветра и шорох снега. Лобовое стекло уазика перестало быть темным, мгновенно покрывшись густой сетью белесо-серебристых трещин, разбежавшихся от маленькой аккуратной дырочки в нем, словно кто-то одним движением накинул на него мерцающую паутину.

Гуреев вскрикнул и, отпихнув от себя пистолет, тяжело обвис на руках Круглова, который его тут же безжалостно встряхнул:

– Не время в обмороки падать! Нам еще Михеева нужно положить в салон, приходи в себя! – и он отхлестал Гуреева по щекам, а потом, зачерпнув снега, жестко обтер ему лицо.

Гуреев слабо отпихиваясь, выпрямился и, покачиваясь, словно пьяный, спросил:

– Зачем?…

– Затем, что когда вы с Михеевым ехали на задержание, Степанцов в попытке прикрыть своих сообщников, стрелял в вас и убил Михеева. А ты вынужден был, обороняясь, стрелять в него. Ясно?

Гуреев обреченно кивнул.

– Все, а теперь быстро перегружай два рюкзака с золотом ко мне в «собачник», по пути закинем их в штольню. А третий рюкзак и Михеева отвезем на рудник. Нужно ехать, пора людей отправлять на вышку, а то еще кто-нибудь приползет в наш уютный уголок…

Затаскивая тяжелого Михеева на заднее сиденье джипа, он даже не подозревал, как недалек был от истины, произнося последние слова.

Глава шестая

Спустившись с вышки, Федор с Леонидом перебежали через освещенную дорогу и, надев лыжи, покатили по целине предположительно туда, где они видели габаритные огоньки машины, увозящей двух человек после состоявшейся разборки.

Неожиданно они наткнулись еще на одну дорогу, неосвещенную, узкую, но хорошо накатанную.

Съехав на нее со снежного вала, они остановились.

Вновь выпавший снег покрывал дорогу пушистым ковром, мягко проседавшим под ногами. Следы от проехавшей здесь машины почти занесло.

– Наверное, это «поперечка», зимник, – тихо сказал Федор. – На карте у твоего сына была нарисована, помнишь? Потому тут и фонарей нет… Пойдем по ней, пока никто навстречу не едет. Увидишь свет фар, сразу прыгай туда, – он показал на снежный вал у дороги.

Закинув рюкзаки за спину, они пошли по краю дороги, придерживаясь снежного вала.

– Если мне память не изменяет, где-то в этих краях по левую руку должна быть вертолетная площадка, – сказал на ходу Леонид.

– Рука у тебя больно длинная, – проворчал Федор. – До вертолетной площадки отсюда не меньше пяти километров. И там до научного поселка вкруг озера еще километров восемь. Так что крепись…

«Бедные мои ноженьки…» – в который раз пожалел себя Леонид.

Минут тридцать они шли спокойно по едва видной в сгущающейся темноте дороге, как вдруг впереди, на ее ровном бледном фоне появилось что-то темное.

Федор резко остановился, придержав рукой Леонида.

– Кажись, машина, – сказал он. – Постой здесь, если что – сигай за вал.

Он пошел к машине, а потом вдруг пропал.

Леонид поморгал глазами, думая, что ему привиделось, но Федор, действительно, исчез. Леонид сразу вспомнил афганскую историю с костром и «духами», рассказанную Сергеем.

«Вот это да! – восхищенно ахнул он. – А я думал, что это-то уж точно сказки!»