Архип промолчал, и они принялись за еду.

– А «козелка» своего я пока у тебя оставлю, – неожиданно сказал Федор, отодвигая пустую тарелку. – Ох, хорошо! Настёнушкина еда всегда бодрит.

– Может, полюбшим маненько тогда, косточки попарим? – хитро сощурившись, спросил Архип у Федора, тоже отваливаясь от стола.

Леонид его вопроса не понял и подумал, что речь идет о бане. «Ночью, наевшись – и в баню?!» – удивился он.

Заметив его удивленное лицо, Федор пояснил:

– Любки – это наша старая борьба, – а потом повернулся к Архипу: – А не разучился ли-то, Архипушка?

Леонид сразу вспомнил, что ему это слово говорил Сергей, рассказывая об офенях.

– А вот позрим, офенька! – задорно воскликнул Архип и, вскочив, встал перед Федором, выпрямившись во весь свой махонький рост, вроде как даже прибавив с вершок.

– О, кочеты! – улыбнулась Настёна, входя в комнату и убирая со стола грязную посуду. – Напихавшись ижи, да за бока, переблюете мне тут все!

– Да мы чуток, матаня. Ежли что – сами и подотрем! – успокоил супругу Архип и тут же полетел в угол на кровать от несильного, но неожиданного толчка Федора.

– Ах ты так, Федьша, исподтишка бьешь, ну держись! – мгновенно вскакивая на ноги, воскликнул Архип и, подскочив к Федору, со всех сил врезал тому в грудь.

Вернее, казалось, что он бьет в грудь Федора, но того почему-то в момент удара на месте не оказалось. Рука Архипа, не достигшая цели, провалилась в пустоту, из-за чего он по инерции пробежал вперед и налетел на комод, стоящий у стены.

– На пустенье купился! – насмешливо пробасил Федор и вскинул руку навстречу рванувшему к нему Архипу.

Леониду показалось, что по комнате пронесся ветер, зацепивший тугим краем и его. Архип, словно напоровшись на этот порыв, мгновенно остановился.

«Кажется, это в магии называют „посыл“, – вспомнил Леонид неожиданно выплывшее из памяти слово. – Вот не думал, что когда-нибудь увижу такое на самом деле…»

– Ну хорош, Архипушка, гостям отдохнуть нужно, – попросила Настёна мужа, словно это он держал за невидимой преградой Федора, а не тот его.

Федор опустил руку, и Архип невольно сделал шаг вперед, когда невидимая опора, на которую он давил всем весом своего тела, надеясь преодолеть «посыл» Федора, исчезла.

– Ну и силен ты, братушка! – с восхищением сказал Архип, обнимая Федора за плечи.

– Есть маненько, – скромно согласился тот. – Так, ну ладно, я схожу, погляжу, что да как, а ты, Лёньша, пока ложись поспи.

– Да я, вроде, выспался, пока ехали, – сказал Леонид.

– Все равно поспи! У нас впереди дорога, силы еще понадобятся, ты мне квёлый ни к чему! – возразил Федор и пошел в прихожую одеваться.

Настёна позвала Леонида в другую комнату, где была расстелена постель на старинной кровати с металлическими шишечками.

– Ложитесь здесь, – ласково сказала она. – Может, и правда, подремится… Хорошего сна! – и она вышла, тихо прикрыв дверь за собой.

Леонид не спеша разделся и лег.

В комнате было жарко, но ему было приятно тепло толстого старомодного лоскутного одеяла, вдетого в современный пододеяльник, которое придавило его сверху и неожиданно навеяло дрему.

«Что-то я стал много спать. Старею, что ли?…» – подумал он и уснул.

Глава третья

Объект «Озерный», первые числа января 1998 года

Не дождавшись до пяти вечера звонка Николая, Круглов начал нервничать. Не выдержав, он позвонил на станцию в Крутояр. Там подтвердили приход поезда с платформой, но никто из сопровождающих к ним в управление не заходил. Значит, у Николая что-то пошло не так…

«Что у него там могло случиться?» – думал Круглов.

Николай был опытным человеком, несколько лет службы в охране ИТК усиленного режима для него прошли невпустую.

Оставив у телефона дежурного с приказом тут же вызвать его по рации, если Николай отзвонится, Круглов отправился к Есении.

Она открыла дверь, со страхом глядя на него.

– Здравствуйте, Есения Викторовна. Как Лёня себя чувствует? Небось, уже где-то с пацанами бегает?

– Да, он гуляет, – дрогнувшим голосом подтвердила Есения.

– Пойдемте, что ли, и мы погуляем, погода на улице замечательная, – сказал Круглов и посмотрел на нее не допускающим возражений взглядом.

Она кивнула и, молча повернувшись, ушла в комнату одеваться.

Круглов сел на стоявший у вешалки стул, ожидая, пока Есения выйдет.

«Надо же! В ней – часть меня!..» – с удивлением думал он, не в силах до конца осмыслить сей факт.

Есения вышла к нему, одетая в теплый свитер и брюки.

Круглов, встав, помог ей надеть теплую куртку, а когда она опустилась на стул, чтобы застегнуть сапожки, он вдруг присел перед ней на корточки и, отведя ее руку в сторону, сам застегнул молнию на сапожке.

Есения удивленно посмотрела на него.

Он тоже глянул на нее снизу, и вдруг, улыбнувшись, спросил:

– Ну что, пойдем?

На улице Круглов взял Есению под руку.

– Что это вы? – попыталась отодвинуться она. – Люди же увидят, лишние разговоры…

– На улице скользко, и я не хочу, чтобы, гуляя со мной, ты что-нибудь себе повредила, – тихо сказал Круглов. – А что касается людей, то ты должна вспомнить наш уговор: я помогаю уехать Лёне, а ты становишься моей. И я бы не советовал тебе идти теперь на попятный, иначе, боюсь, мальчика быстро найдут… при правильно организованном поиске.

– Не надо меня шантажировать! – твердо сказала Есения. – Я ничего не забыла и не собираюсь отказываться выполнять ваши условия, но боюсь, что стать… вашей я сейчас вряд ли смогу – надо мной проводят эксперимент, вы же знаете.

– А я говорю не о физической близости, – усмехнулся Круглов. – Ты теперь моя и этим все сказано. Что касается эксперимента, Граховский намерен тебя завтра уложить в клинику, поэтому тебе уже сегодня вечером придется включаться в игру. Так что слушай меня внимательно…

И он поведал ей свой план, по которому она должна прибежать к нему поздно вечером в ужасе, что пропал Лёня: ушел утром гулять и не вернулся. К следующему утру об этом должен знать весь поселок. И ее основная задача, как можно убедительнее изображать горе. Тогда Круглов соберет поисковую группу, мальчика будут искать по всей котловине, и чем дольше все это протянется здесь, тем дальше будет уезжать Лёня, с каждым днем приближаясь к своему отцу. А когда Круглов получит от того подтверждение, что мальчик добрался, он постарается вывести круг поиска за территорию объекта, а там, даст Бог, найдется какой-нибудь детский труп, до неузнаваемости испорченный зверьем, который и будет списан на погибшего ребенка.

Есения остановилась, побледнев, и покачнулась, глядя на него глазами, полными ужаса.

– Да ты что?! – воскликнул он, схватив ее за плечи. – Как ты могла такое подумать! – и зашептал ей на ухо: – Коля звонил, они сегодня выезжают из Крутояра дальше, скоро Лёня будет в безопасности.

– Кто вас знает… – прошептала непослушными губами Есения.

– Возьми себя в руки и не придумывай глупости! – потребовал Круглов. – Я не для того влез в это дело по самые помидоры, чтобы ты взяла и все провалила. Едет сейчас твой сын к своему отцу, живой и здоровый. И больше чтобы к этому не возвращаться! Я хочу вытащить ее отсюда, а она вона обо мне что удумала!.. – Круглов сокрушенно помотал головой, кидая обиженные взгляды на Есению.

– Простите, Сергей Сергеевич, – едва слышно сказала Есения, опуская голову. – Я бы хотела вернуться домой. Мне что-то нехорошо, к тому же, сами сказали, что в ближайшее время мне предстоит тяжелая роль…

– Почему нехорошо? – всполошился Круглов, хватая ее за руку. – Что-нибудь болит? Или тошнит?

Есения бросила на него короткий удивленный взгляд и подтвердила:

– Тошнит…

– Пойдем, пойдем, – заторопился Круглов. – Я тебя отведу. Может, врачей вызвать?

– Да чего вы так запаниковали? – усмехнулась она: – Неужели не понимаете, что я просто волнуюсь за сына…