Мэгги надела туфли и немного постояла, расправив плечи и гордо подняв голову. В мудром решении нет смысла, если его не выполнить. Она может избежать расставания, продолжать жить с Кристофером и становиться все слабее, пока перестанет быть сама собой. Или наберется решимости и уедет. Прежняя Мэгги Монтойя на этот счет долго не размышляла бы. Боль длинных прощаний не для нее.

Кристофер стоял не маленьком балконе, выходившем в сад. Кровь опять забурлила, когда он увидел танцующую Мэгги. Нежный голос напевал тихую мелодию, волосы блестели, как черный шелк, лицо и обнаженные руки мерцали в свете луны, стройная фигурка кружилась в ритме, от которого сонное состояние Кристофера улетучилось.

Но вдруг Мэгги остановилась, запрокинула голову и подняла руки навстречу луне. Кристофер почувствовал, что подглядывает, как человек молится, и молча вернулся в спальню. Ему казалось, он сам молится, пройдя в последние недели через чистилище. Изменилась его жизнь, изменился он сам, стал другим человеком. Он родился сыном герцога, унаследовал аристократические манеры и образ жизни, Англия была его домом. Место в жизни было определено положением семьи в обществе. Его мыслями и поступками управляли правила и приличия.

Затем возникли финансовые проблемы, Америка и Мэгги. Наверно, его привязанность к жене зародилась, когда он понял, что душа тянется к бескрайним просторам и шумной безрассудности Американского Запада. Мэгги была воплощением свободного духа – озорной, дразнящей, подающей надежду на такие нелепые понятия, как любовь и счастье. Он уверял себя, что все кончится с возвращением домой, но Мэгги оказалась более решительной. Невинная девушка всерьез восприняла их брачные клятвы и так же всерьез отправилась в Англию с надеждой построить настоящую семью.

Понимала ли она, на что обрекает себя? Надеялась, что муж защитит ее? Он не сделал этого, и сейчас ему было стыдно. Занялся своими внутренними проблемами и не замечал, что творится с Мэгги.

Англия, в которую он вернулся женатым человеком, оказалась не той, которую он помнил и о которой мечтал. Возможно, той Англии вообще не существовало. Постепенно Кристофер начал осознавать, что всю свою жизнь пытался от чего-то убежать. Оставил армию и начал совершать бесконечные поездки по делам своего бизнеса. Затем Америка. А вернувшись домой, понял, что ненавидит поверхностность отношений и чувств, строгие рамки правил поведения, лицемерие.

Это понимание далось нелегко. То, что он больше всего ценил в жизни, оказалось обманом, старые идеалы разрушились, цели не казались важными, будущее стало туманным. Кажется, это болезнь отца открыла глаза на разрушавшийся мир, который Кристофер считал своим. Теперь он понял, что смерть отца освободила его – верность и преданность прежней жизни были связаны с отцом, он уважал его и восхищался.

Странно, он всегда восхищался людьми, вместо того, чтобы любить их. Восхищался отцом или, по крайней мере, тем человеком, которым тот был когда-то. Восхищался Амелией.

ВОСХИЩАЛСЯ. Какое невыразительное слово по сравнению со словом ЛЮБИТЬ. Жалкая струйка рядом с бурлящей рекой. Мэгги показала ему, что любовь стоит напряжения сердца и чувств. Пусть будут благословенны ее упрямство и решимость, соблазнительное тело и невинное сердце. Наплевать, что кто-то его не одобряет, наплевать на сомнительную чистоту ее родословной, на отсутствие образования и хороших манер. Он любит ее улыбку, искренность, смелость, силу духа и даже озорство. Но особенно любит реакцию Мэгги на близость с ним, ее откровенную чувственность, на которую не способна ни одна леди.

Мэгги хочет настоящего замужества с ним? Он тоже. После похорон отца и свадьбы брата они уедут в Нью-Мексико, забудут про это жалкое пребывание в городе, не способном стать их домом.

Уютно улегшись на постели, еще хранившей тепло страсти, Кристофер строил планы. Ранчо «Дель-Рио» будет только началом. Он продаст свою долю в «Питни и Тэлбот – морские перевозки» и объединит капитал с доходом от ранчо. Затем можно заняться продажей леса или добычей угля. Он чувствовал, что рядом с Мэгги может завоевать весь мир.

Кристофер усмехнулся, мысли опять вернулись к Мэгги, его маленькой полуночной танцовщице. Когда она вернется, он скажет, что любит ее. Давно нужно было это сказать. Скажет и покажет, как крепко любит. Он опять хочет Мэгги.

Проснулся Кристофер на рассвете, рядом никого не было. На подушке Мэгги лежал сложенный лист бумаги. Кристофер потряс головой, чтобы прогнать сон, развернул листок и прочел тщательно выписанные, но до боли правильные слова, разбившие все его планы:

«Кристофер, извини, что уезжаю не попрощавшись, но, когда что-то заканчивается, не стоит сопротивляться. Сейчас я поняла, ты был прав – женившись ради бизнеса, не нужно привозить за собой нелюбимую жену. В Англии я приношу несчастья всем, даже себе. И тебе, в первую очередь. Я соответствую Лондону не больше, чем ты Нью-Мексико. Мы оба будем счастливы, но каждый в своей жизни. Прости, что вела себя, как ребенок, доставляя только неприятности. Моя безрассудная страсть к тебе прошла. Я поумнела и приняла единственно правильное решение – уезжаю. Да, я взяла деньги из стола в библиотеке, верну, как только приеду домой».

Кристофер скомкал записку и швырнул ее на пол. Вскочил с кровати и бросился к шкафу. Вся одежда Мэгги на месте! Нет, кое-чего не было. Любимых туфель, теплого шерстяного пальто, купленного к предстоящей зиме, скромного изумрудного платья, которое ей очень нравилось. Ну и, пожалуй, еще одного.

Кристофер долго и громко ругался самыми неприличными словами. С портрета, висевшего над камином, на него смотрели темные насмешливые глаза. Улыбка напоминала Мону Лизу, неукротимые черные волосы сверкали. Элизабет верно уловила сущность Мэгги – женщина-ребенок, фея, светящаяся жизнью и энергией. Такой она была, пока Кристофер не попытался погасить этот свет.

Он все время убеждал себя, что Мэгги не стоило приезжать в Англию, но ему никогда не приходило в голову, что она может оставить его.

Кристофер посмотрел на портрет и снова начал ругаться.

Часть III

СНОВА ДОМА

ГЛАВА 19

– Мороз ослабел, – сказала Мэгги, когда они с Луизой проходили мимо загона для скота, всего лишь час назад покрытого инеем. – Будет чудесный день.

– Похоже, – согласилась Луиза.

Они остановились возле небольшого здания школы, которое строили пятеро мужчин. Стены возводились из кирпичей, крыша сначала будет затянута брезентом, но Мэгги планировала заменить ее кровельной дранкой до того, как сильно похолодает. Пленка, которой сейчас затянуты окна, тоже будет заменена настоящим стеклом.

– Мосс говорит, через несколько дней положат пол, – сказала Луиза.

– Значит, после Рождества все будет готово. Я не думала, что школу построят так быстро. Еще нужно заказать книги и грифельные доски. Скажи, какие заказывать – ведь заниматься с детьми всю зиму будешь ты. У Клива должны изготовить скамейки и столы для детей, – Мэгги загибала пальцы на руке. – Понадобится печь – я посмотрю каталоги – и большой стол для тебя. Может быть, его тоже сделает Клив. На окна нужны шторы, еще большой шкаф для хранения книг и тетрадей.

Из школы вышел Мосс Райли и направился к ним, приподняв шляпу в знак приветствия.

– Миссис Гутиеррес, миссис Тэлбот. Стоуни спрашивает, нужно ли крыльцо.

– Крыльцо? – Мэгги представила, как ребятишки сидят на крыльце и жуют завтраки. – Сколько это займет времени?

– Думаю, пару дней, если постараться.

– Тогда пусть будет.

– Хорошо, мадам, – он опять приподнял шляпу и мягкой походкой направился к школе.

– Луиза, я так рада, что ты будешь заниматься с детьми. Пройдут месяцы, прежде чем мы найдем учителя, который согласится здесь жить. Благодаря тебе детям не придется ждать, – Мэгги усмехнулась. – Думаю, что сама приду в класс, когда ты будешь объяснять счет. Я до сих пор мало что понимаю в бухгалтерских книгах.