Понимание ошибки пришло не сразу. Любовь нельзя завоевать, она должна прийти сама, свободно, как пришла к Мэгги. Скорее всего, его сердце уже заполнено любовью к другой, хотя он и не хочет признавать это. Или права Элизабет – сердце Кристофера не принадлежит никому?
Послышались тихие шаги, дверь медленно приоткрылась и в спальне появился Кристофер, принеся с собой запах бренди, Мэгги уловила его, даже сидя на кровати.
Глаза Кристофера в упор смотрели на жену, лицо напряжено. Она уже видела такой взгляд у других мужчин – взгляд хищника, ищущего жертву. Он не пьян, как она решила вначале, ему до отчаяния нужна женщина. И Мэгги единственная, кто сейчас доступен.
Она отвернулась.
ГЛАВА 18
– Мэгги, – Кристофер положил руки на плечи жены и легонько погладил. Запах бренди был сильным, но движения рук не выдавали опьянения. Тепло его тела незаметно передалось Мэгги, грозя растопить злость, которую она испытала при виде мужа, злость и боль от того, что потерпела поражение, что Кристофер никогда не ответит ей взаимностью. Он будет хорошо к ней относиться, испытывать наслаждение от близости, но никогда не полюбит.
Мэгги закрыла глаза, пытаясь отогнать первые волны страсти, исходившие от его рук, прерывистого дыхания. Ощущение, что Кристофер хочет ее, горячило кровь. С тех пор, как у герцога случился удар, страсть Кристофера была бесцеремонной, порой даже грубой, но, несмотря на такие отношения, у Мэгги радостно сжималось сердце. Сейчас он был нежен, сейчас, когда она, наконец, поняла, что никогда не сможет стать частью его жизни. Сейчас, когда ей нужен гнев, чтобы защитить свое сердце, он пришел, нежный и страстный, и от защиты ничего не осталось.
– Мэгги, не отворачивайся.
Кристофер повернул жену к себе, нежно убрал с лица тяжелые пряди и разгладил складку между бровями.
– Ты знаешь, что с каждым днем становишься все красивее?
Интересно, кому он это говорит – Мэгги или Амелии?
– Страстная малышка, – он начал целовать ее лицо. – Моя не леди Мэгги! – поцелуи покрыли брови, нос, губы. – Кажется, леди меня больше не интересуют.
Мэгги прочла боль в его глазах и не могла не откликнуться. Она коснулась щеки мужа, провела пальцем по линии бровей, погрузила руки в густые волосы и приникла к его губам. Их дыхание слилось, поцелуй стал настойчивым и страстным. Возбужденная плоть касалась ее бедер, окружающее отошло на второй план, обида и злость исчезли. Разумом Мэгги понимала – это прощание, но хотела унести с собой воспоминания восторга и наслаждения, которые останутся, когда пустота неудачи будет бередить душу.
– Кристофер, пожалуйста, люби меня! Сейчас! – она хотела его до боли.
– Я буду любить тебя, моя сладкая, буду любить всю.
Он ловко обнажил ее пылающую от желания грудь, провел пальцем вокруг затвердевшего соска. Мэгги задохнулась.
– Мой котенок, алмаз с восхитительными гранями! Смогу ли я узнать их все? – поцелуи покрыли грудь, приближаясь к соску.
Мэгги изогнулась, закрыла глаза, все чувства сосредоточились на губах и языке Кристофера, доставляющих блаженство, острое, как нож, ранящий душу.
Непреодолимое желание заставило сжать плечи Кристофера. Он вздрогнул и глубоко вздохнул. Вздох страсти или грусти? Мэгги отчаянно хотела отдать ему свою любовь, но, если он не хочет любви, она рада удовлетворить его своей страстью.
– О, Мэгги! Милая Мэгги!
Нежные поцелуи настолько возбудили ее, что она вся подалась навстречу, желая поскорее слиться с любимым, но он не позволил, молча сдерживая нетерпение, – его губы продолжали ласкать грудь, бедра, живот Мэгги. Под этими поцелуями словно вспыхивали язычки пламени. Ее кровь превратилась в сладкий мед, медленно текущий из сердца, которое билось в унисон с его поцелуями. Каждая клеточка ее тела жаждала ощущения горячей плоти Кристофера.
Наконец, он лег сверху, и Мэгги, задохнувшись от желания, обвила его бедра ногами.
– О-о, моя страстная девочка! Ты превращаешь желание в радость!
Он продолжал ласкать ее тело, оттягивая момент полной близости, доводя до экстаза только ожиданием его.
– Я так хочу тебя, ты возбуждаешь мою кровь с того момента, когда я увидел тебя впервые.
Он еще раз крепко поцеловал ее в губы, затем издал почти нечеловеческое рычание, резкое вторжение его возбужденной плоти Мэгги ощутила, как удар молнии.
Она крепче сжала ноги на бедрах Кристофера, желая лишь одного – стать его частичкой и никогда не разлучаться. Радость, смешанная с болью, пробегала по телу при каждом движении Кристофера, все мысли исчезли, уступив место ощущениям. Кровать раскачивалась от их поиска вершины наслаждения. Наконец, Кристофер сделал последний толчок и замер, крепко сжав жену в объятиях. Казалось, они растворились друг в друге, не было ни мужчины, ни женщины – одна-единая плоть, одно дыхание, один пульс, наполненный счастьем. Не существовало ничего, кроме их собственной вселенной.
Когда Мэгги открыла глаза, то обнаружила, что Кристофер, хотя по-прежнему крепко держит ее в объятиях, мирно спит. Она не могла сдержать улыбку – черты лица спящего казались намного невиннее, чем он был на самом деле. Она любит этого человека, и не только за страсть, которую он зажигал в ней, как только желал этого. Любит за глупый идеализм насчет понятия «леди», за юмор, пробивающийся сквозь постоянную сдержанность, за то, что по достоинству оценил красоту чужой страны и людей, по его понятиям, грубых и нецивилизованных. Любит за преданность семье и ответственное отношение к ней, за странные, непостижимые для Мэгги понятия чести.
Она любит Кристофера Тэлбота, Его Всемогущую Светлость. Как она его любит! А он только иногда спит с ней. Временами она ему даже немного нравится. Но ей этого недостаточно.
Осторожно, чтобы не разбудить Кристофера, Мэгги встала с постели. Она приняла решение, но, чтобы осуществить его, необходимо побыть одной, в присутствии Кристофера вся ее решимость пропадает, хочется лечь рядом, крепко прижаться к любимому и уснуть с надеждой, что все проблемы решатся сами собой.
Мэгги прошла по темному тихому дому в сад. Прохладно, к утру, скорее всего, будет мороз. Она плотнее запахнула халат и позволила холодному воздуху проветрить ее голову от сантиментов. Села на каменную скамейку, подняв голову к небу. Полная сияющая луна освещала Лондон молочным светом. Эта же луна освещает ранчо Альвареса, где похоронена мать, «Госпожу Удачу» в Денвере, Санта-Фе, ранчо «Дель-Рио», где осталась Луиза.
Вдруг Мэгги нестерпимо захотелось танцевать. Англия со всеми ее сложностями оказалась для нее неразрешимой проблемой, она хотела, как прежде, раствориться в ритме и движениях, забыть обо всем. Несмотря на холод, сбросила туфли и халат, оставшись в тонкой ночной сорочке.
Плавной походкой, как выходила на сцену «Госпожи Удачи», направилась по мощеной дорожке к фонтану. Аккомпанементом будет песня. Мэгги начала танцевать, делала различные па, кружилась, покачивалась, руки плели замысловатый, волшебный при лунном свете, узор. Распущенные волосы сверкающими волнами ниспадали на плечи, босые ноги бесшумно скользили по холодным плитам.
Мэгги закрыла глаза и представила себя танцем. Сердце – это ритм, душа – музыка. Она хотела, чтобы танец поглотил ее, как всегда бывало раньше.
Но чудесного превращения не произошло. Она напевала, руки плавно взлетали, тело послушно изгибалось и покачивалось, но это была просто танцующая Мэгги Тэлбот.
Мэгги остановилась. Ее танец перестал жить, он умер! Какое-то время она стояла, запрокинув голову и подняв руки в мольбе, затем сникла и села на скамью. Впервые в жизни танец не удался. Мэгги закрыла лицо руками – она потеряла способность танцевать, так же, как потеряла себя. Месяцами пыталась делать то, что не могла, да и не хотела, потеря танца – расплата.
Мэгги сидела очень долго, пока холод стал невыносим, затем встала. Теперь она знает, что делать, и это понимание пугало и огорчало. Где-то в глубине души еще жива прежняя Мэгги Монтойя, гордая и независимая, но, чтобы не потерять ее навсегда, необходимо возвратиться в свой мир. Мысль оставить Кристофера больно ранила сердце. Не важно, что он не любит ее и не хотел брать с собой в Лондон. Она ЛЮБИТ, отъезд оставит в сердце незаживающую рану.