ПОЛИГЛОТКА

В русскоязычный магазин деликатесов в Бруклине, пыхтя тоненькой коричневой сигаретой, вошла элегантная дама. По-русски с московским аканием она обратилась к продавцу:

— Пожалуйста, нарежьте мне вот этой ветчинки четверть фунта. О кэй?

Она стряхнула пепел на чистый пол.

— А вот этой колбаски — сто пятьдесят грамм. О кэй? А вот этой макрели… что? Нельзя разрезать? В таком случае, дайте мне вот ту, поменьше. О кэй? Ничего, что я говорю по-английски?

КЕМПИНГ

Последний уик-энд мая — день Поминовения. Вся Америка рванула на природу. Выехать в такой день в кемпинг было форменным безумием. Джип, нагруженный лодкой, палаткой и прочим необходимым снаряжением, наматывал милю за милей.

Глухо. Все лагеря забиты до предела. В некоторые лесопарки даже не надо было заезжать. Уже на шоссе стояли щиты с надписью «Мест нет».

Наконец, на территории индейской резервации у чахлого озерца нашлось одно свободное место. Автомобиль, кострище и палатка впритык друг к другу и к соседям.

Подозрительная уборная — деревянная кабинка без воды.

Соседи оказались доброжелательными.

— Это питьевая вода? — Спросил я, показав на трубу с вытекавшей водой.

— Не знаю.

— А пьете вы что?

— Пиво.

— А дети?

— Кока-колу.

ВЗАИМОПОНИМАНИЕ

В гостинице у дежурного мы получили талон на посадку в микроавтобус, который должен был отвезти нас в аэропорт имени Кеннеди. На остановке, в нескольких метрах от подъезда, рядом с чемоданами стояли два араба. За нами выстроилась очередь.

Подошел микроавтобус.

Суровый чернокожий шофер потребовал у арабов талон. Они, оказывается, не обратили внимания на объявление в вестибюле. Талона у них не было. Пришлось возвратиться в гостиницу.

Мы сели на переднее сидение. Микроавтобус был заполнен до предела, когда вернулся араб с талоном. Они умоляли шофера взять их. Они опаздывали на рейс. Шофер был неумолим. Нет мест.

Я сказал шоферу, что мы можем потесниться, один сядет рядом с нами, а второй — на чемодан.

Пассажиры удивились. Как выяснилось, кроме нас, в микроавтобусе не было евреев.

В пути мы разговорились. Арабы оказались палестинцами из Самарии, работавшими в Кувейте. Я изложил им мою бескомпромисссную позицию о решении палестинской проблемы. У палестинцев не нашлось возражений.

Жена была недовольна мной. Незачем афишировать, что мы — израильтяне.

В аэропорту мы дружески распрощались. Они долго благодарили нас за помощь.

Дома мои прекраснодушные друзья называют меня фашистом.

ВОСПИТАНИЕ С ПОМОЩЬЮ 370-ТИ ЛОШАДИНЫХ СИЛ

Старый мощный «Додж», длинный, со стальными бамперами, медленно вкатил на забитую автомобилями стоянку огромного торгового центра. За рулем маленькая старушка, засушенная, как роза в гербарии. Дама приближалась к своему девяностолетию. Она остановила «Додж», увидев два новенькие спортивные автомобиля, занявших три места. Между автомобилями веселилась стайка девушек и юношей с баночками пива в руках.

— Молодые люди, я была бы вам очень признательна, если бы вы поставили свои автомобили так, чтобы и я смогла припарковаться.

— Бабуся, — ответила ей эффектная девица, сидя на капоте своего красного «Ягуара», — тебя уже давно ждет паркинг на том свете.

Остроумие девицы было награждено дружным хохотом всей компании.

«Додж» задним ходом отъехал на предельно возможное расстояние, остановился и, взревев, навалился на красный «Ягуар». Молодые люди едва успели отскочить. Старушка с интересом посмотрела на смятый в лепешку «Ягуар», включила задний ход и повторила атаку на лилово-оранжевый «Порш». Красавец — автомобиль превратился в груду металла.

Старушка с явным удовлетворением обратилась к остолбеневшей компании:

— Надеюсь, в следующий раз вы будете более воспитаны.

«Додж» величественно покинул поле сражения.

ЩЕДРОСТЬ МИЛЛИОНЕРШИ

Об очень богатых людях говорят, что они не в состоянии сосчитать своих денег.

Владелица роскошной виллы в горах возле Лос-Анджелеса до последнего цента знала количество десятков миллионов долларов на своем счете в банке.

Она смотрела, как солнце медленно утопало в океане, когда зазвонил телефон.

— Из Нью-Йорка. Коллект. Вы согласны оплатить разговор? — Спросила оператор.

— Кто звонит? — Спросила владелица телефона.

Пayзa.

— Ваша дочь, — ответила оператор.

— Если это не срочно, пусть напишет.

Может быть, именно так становятся мультимиллионерами?

РОДИНА

СВОЙ

Мы сидели с женой на переднем сидении. На остановке в автобус поднялся солдат в винтовкой М-16 через плечо. Автобус тронулся. Солдат схватил рукой поручень, чтобы сохранить равновесие. Винтовка мешала ему достать из кармана деньги. Он снял М-16, и со словами «Подержи, пожалуйста» вручил мне оружие.

Слово «пожалуйста» я уже знал. Об остальном догадался. Солдат получил билет, забрал у меня винтовку и кивнул в знак благодарности. Язык жестов я понимал лучше иврита, который начал изучать пять дней назад. Но дело не в языке.

Вручить оружие совершенно незнакомому человеку?

Бывший офицер Красной армии всю дорогу переваривал событие и никак не мог переварить.

Жена, видя мои душевные мучения, со свойственной ей логикой восстановила золотое равновесие во мне и в окружающем мире.

— Это ведь так просто. Он увидел, что ты свой.

ИДИОМА

И центре абсорбции все знают всех. Мать двоих девочек. Без мужа. Инженер-электрик из Ленинграда. Почти полгода в Израиле. Повезло — устроилась на работу по специальности. В первый же день вернулась домой в слезах.

Что случилось?

Босс дал вычертить схему средней сложности. Проверил и сказал «Бесэдер гамуp».

— Ну, и что?

— Уволит он меня.

— Почему уволит?

— Как ты не понимаешь? Бесэдер гамур. Сэдер — это порядок. Гамур — окончен. Значит, схема никуда не годится.

— Дура! Бесэдер гамур — это идиома: полный порядок, очень хорошо, можно сказать — отлично. Он похвалил тебя, дуреху.

ДОВЕРИЕ

Благоухающее утро, еще не прожженное сентябрьским солнцем. Белые, красные, розовые олеандры, знакомые по прошлой жизни. Когда еще пополнится мой словарь названиями цветущего богатства, мимо которого я неторопливо иду на работу? Не до ботаники. Выучить бы на иврите слова, необходимые для повседневной жизни.

Это единственная туча на безоблачном небе мировосприятия нового израильтянина.

Навстречу мне идет очаровательное шестилетнее существо. Девонька согнулась под тяжестью яркого ранца, чуть ли не таких же размеров, как его владелица. Поравнявшись со мной, она вскинула свои шелковые ресницы, подала мне руку и тоном, каким обращаются к родному или близкому знакомому, сказала:

— Переведи меня через дорогу.

Гордый ее доверием, я бережно приютил в своей руке ее теплую ладошку и, словно первый рыцарь в свите королевы, прошествовал через улицу перед потоком остановившихся автомобилей.

Мы помахали друг другу на прощанье, и единственная туча бесследно растаяла на небе моего восприятия новой родины.