Рабы приняли это за знамение и тоже стали с опаской смотреть на изуродованного человека. По природе своей жизни они перестали быть внимательными и думать о чем-то кроме того будут их действия угодны хозяевам или они могут получить за них порку.

Так и теперь не особо разглядывая незнакомца, они заботились о вверенных им вещах. Поведение же собаки насторожило их и еще больше укрепило в подозрениях о несоответствии облика путника и дорогих коней и доспехов. Да и весь его вид говорил о том, что он отъявленный головорез и разбойник. Раб, занимавшийся конями и увлекшийся этим занятием, что-то напевал себе под нос, когда остальные его товарищи столпились в одну кучу, подозрительно глядя на воина, вперившего в них свой черный взгляд.

– Так, – только и изрек он, сразу понимая какие мысли крутятся в этих тупых головах и к чему это может привести. Он быстро поднялся и в продолжении своего движения выхватил меч, тут же снес им головы двоим рабам. Четверо оставшихся выпялились на так легко умерщвленных собратьев только миг назад стоявших рядом, потом безумными глазами все одновременно посмотрели на мрачного воина, – Вы четверо, – дождавшись их взглядов рыкнул тот, – Если хотите жить дальше, живо принесите бурдюк с водой и барана. Еще мне нужно седло и веревки. Живо! – рыкнул он на растерявшихся пастухов.

– Эй вы что там? – отвлекся от своей работы занявшийся лошадьми – ему со своего места не было видно кровавой картины на траве и поэтому он не понимал почему так вытянулись и побелели лица товарищей.

– Как мои кони? – обернулся на него Нартанг, вытирая с меча кровь об одежды мертвецов.

– Сильно устали. Дня два выхаживать надо – особенно того, что тебя нес, – тоже чувствуя подвох, стал более внимательно всматриваться в странника раб, которому из-за беспокойных вороных не удавалось рассмотреть чем занят незнакомец.

– Ничего, они сильные, – воин встал так, чтобы видеть и возившегося с животными и четверых остальных.

– Ты сбил ему спину, – уже не так дружелюбно поглядывая на странного человека, гладил всхрапывающее животное раб. Конь подергивал спиной, на которой действительно виднелись кровавые отметины оставленный по-видимому нижними пластинами доспехов воина.

– Значит, теперь поеду на другом, – Нартанг сделал пару шагов вперед и метнул свой меч в спину побежавшего прочь раба. Меч вошел точно между лопаток и даже вылез из груди красным острием, хотя расстояние и было велико. Сила, с которой Нартанг метнул оружие, вселила в оставшихся рабов суеверный ужас. Тот, что только что говорил с ним о лошадях, попятился от воина, наконец увидев страшную картину смерти двух своих товарищей.

– Стоять, – не оборачиваясь, рыкнул на него Нартанг, – Подготовь коней к дороге.

Сделай что-то вроде седла из одежды, – подсказал он совсем растерявшемуся пастуху и сделал еще несколько шагов к оставшейся троице, – Исполните все, что велю – останетесь живы! – уже не пытаясь мирно решить с ними дела, угрожающе рыкнул воин, – Шевелитесь! Барана и бурдюк! – напомнил он парализованным страхом людям о цене их жизни. Прошел к поверженному и вытащил свой меч, обтер о его одежду.

Рабы, постоянно бросая на воина испуганные взгляды, неуверенно пошли к стаду.

– Эй, ты! Ты долго там будешь возиться?! – окрикнул Нартанг раба, занимающегося конями, который никак не мог приладить на спину всхрапывающему и злящемуся животному свой снятый балахон.

– Он норовистый, господин, и не хочет больше ехать, – уже не сомневаясь в уместности подчинения воину приниженно ответил тот.

– А мне наплевать, тащи его сюда, – махнул ему воин – он не хотел отпускать трех ушедших на недосягаемое для него расстояние, а быстро догнать их, если решат улизнуть, он мог только на лошади.

Но ушедшие рабы даже и не думали об ослушании страшного человека: один из них нес большой полупустой бурдюк и моток веревок, двое других тащили упирающегося барана.

Раб подвел к нему вороных. Нартанг вскочил на спину еще не носившего его. Конь всхрапнул. Воин одернул повод, вынуждая животное слушаться. Тем временем подошли рабы с нужными вещами.

– Вылейте воду и наберите новую. Барана свяжите получше, чтобы и не шевелился. И хлеб заверни, – посмотрел на оставленный припас воин, прикидывая что еще ему может пригодиться в дороге, – Всё на второго кладите и увяжите получше, чтобы не мешало!

Вскоре он вновь скакал в сторону песков. Достигнув их смазанной границы, опять погнал коня вперед. Сзади всхрапывал второй, явно уже выбивающийся из сил. Но пока Нартанг не мог дать отдых ни коням ни себе – нужно было отъехать подальше от пастбища. К закату он наконец остановился на небольшом островке растительности, приютившемся посреди каменистой равнины. Кони обрадовано потянулись к траве, освобожденные от поклажи и седока. Баран, так и не развязанный воином, уже перестал истошно блеять, видимо смирившись со своим положением, и тоже стал нервно вырывать траву оттуда до куда мог дотянуться.

Нартанг принялся разводить костер из скудного хвороста, который ему удалось найти среди малочисленных низкорослых деревьев, больше напоминавших кустарник. В нем он выследил и убил небольшую птицу, которая даже не пыталась улететь от него.

Поэтому, решив оставить барана на потом, он принялся ощипывать почти располовиненую его броском меча птицу. Мяса оказалось с нее совсем не много, но с хлебом можно было перебить голод. Вскоре Нартанг уснул. Ночь была мягкой и убаюкивающей. Хорошенько выспавшись, воин проснулся, когда солнце уже высоко стояло над землей. Костер давным-давно погас. Кони сонно переминались с ноги на ногу. Баран выщипал вокруг себя всю траву до голой земли и спал в образовавшемся полукруге, утомленный свалившимся на него несчастьем. Воин посмотрел на горизонт, откуда вчера приехал – погони там не наблюдалось. Потом окинул взглядом даль, в которую собирался сам. Там тоже все было пустынно. Он стал собираться в дорогу.

На второй день Нартанг не стал уже так загонять лошадей. Он понял, что погони не будет. Понял это как-то сразу и точно. Успокоился совсем и поприветствовал мысленно Удачу, что наконец-то снизошла до него. Коням требовалась вода и они говорили об этом нервным всхрапываньем. К закату, Нартанг опять решился свернуть в сторону земель Тира. Но углубившись в поля, понял, что о Тире здесь имеют самое смутное представление – либо великий город был уже слишком далеко, либо люди здесь были заняты совсем иными заботами, нежели богачи и знать, селившаяся в окрестностях столицы. Дом, который первым попался у него на пути больше походил на сарай и невольно навеял ему детские воспоминания о первых своих походах в земли бедных рыбаков – все здесь было серо и убого – прямо противоположено пышности и изысканности белых домов со статуями там за два дня пути отсюда. Когда во дворе дома он разглядел мужчину, то решил, что и о рабах здесь тоже никто не помышлял – люди сами тянули на себе все хозяйство: пару коров, птицу да поле, что раскинулось золотым простором колосьев за домом.

– Мир дому, – окликнул воин старика, употребив приветствие, понятное любому – пришедший не хочет зла.

– И тебе мир, путник, – кивнул мужчина – стариком он был только со спины – его вечно сгорбленная спина и безысходно опущенные плечи делали его из тридцатилетнего мужчины пятидесятилетним.

– Один живешь? Приютишь на ночь? – в своей обычной манере, не принимающей отказа,

«утвердительно» спросил Нартанг.

– С женой живу. Да привечать тебя нечем у нас, путник… – покачал головой земледелец.

– Вода-то у тебя есть?

– Только ее у нас и вдосталь, – горько усмехнулся из-за забора собеседник.

– А мне больше ничего и не потребно – все остальное у меня есть.

В этот момент на порог дома вышла женщина, привлеченная голосом мужа.

– Ты с кем там говоришь? – подслеповато сощурилась она, закрываясь от слепящего солнца.

– Путник переночевать просится, – крикнул ей муж, словно она находилась на другом конце пшеничного поля, из чего Нартанг заключил, что женщина глуховата.