Теперь на стене появилась и ее тень, сидящая, вытянутая, более темная. Действо на кровати не прекратилось, и сейчас на обоях чудилась групповуха с участием пассивной женщины-великана.

— Блин! — воскликнула Кира вне себя и вылетела из спальни. Грохнула канделябр на тумбочку, и тотчас мимо нее по стене неторопливо проскользнула тень полного мужчины с дымящейся сигаретой в зубах, изломилась на углу и исчезла в столовой.

— Здесь хоть кто-нибудь спит сегодня?! — прошипела она и схватила стоявший в углу шест. Ей не удавалось манипулировать им так же ловко, как это делал Стас, но, в конце концов, она все же нажала шестом на кнопку, на кухне ожил холодильник, и в гостиной забормотал телевизор. Со стуком Кира поставила шест на место и включила свет в коридоре, потом кинулась в спальню и сделала то же самое. Люстра вспыхнула, заливая комнату волной яркого света, и Кира проворно огляделась и облегченно вздохнула. Ничего — только пустая стена. Никакого движения. Все пропало. Тени ушли.

Если они были.

Мужчина-тень уж точно был! Особенно в профиль!

Кира вышла из комнаты и тут же вернулась с канделябром. Закрыла дверь и выключила свет. Обошла комнату, освещая стены, но единственной тенью, скользившей по полу и по обоям, была ее собственная. Она подождала немного — не появится ли кто?

…что?

Но стены оставались пустыми.

Я видела это или нет?

Распахнув дверь, она бегом выскочила из комнаты, выключила свет в коридоре и развернулась — и как раз вовремя, чтобы увидеть скользящую по стене маленькую серую детскую тень, возвращавшуюся из ванной. Малыш-тень дошел до середины стены прихожей и исчез — мгновенно, словно кто-то выключил изображение.

Кира стукнулась спиной о противоположную стену, отчего с крючков посыпались обувные и одежные щетки, перекатилась набок, упираясь в стену плечом, оттолкнулась и медленно-медленно, словно дряхлая старушка, вошла в комнату. В гостиной горела люстра и работал телевизор. Она выключила и то, и другое, и повернулась, высоко подняв руку со свечами и оглядывая пустые стены. Внезапно Кира обнаружила, что страха в ней не осталось ни капли — все поглотило любопытство и некое смирение, как у больного человека, свыкшегося с мыслью, что его болезнь неизлечима.

В гостиной никого не было. Она вернулась в столовую и сразу же увидела тень на стене. Она располагалась ниже ее роста, и Кира сделала вывод, что отбрасывавший ее человек сидел за столом. Он сидел практически в анфас, поэтому Кира не могла понять — мужчина это или женщина. Судя по движению иногда мелькавшего серого локтя, человек что-то писал.

Потом он исчез.

— Занятная форма шизофрении… — пробормотала Кира. Звук собственного голоса отчего-то напугал ее, и она вдруг поспешно посмотрела на свою левую руку. Почему-то ей показалось, что вместо нее она сейчас увидит серую тень. Но с рукой было все в порядке — ее рука, из плоти и крови, знакомо шевелящая длинными пальцами.

— Где вы? — прошептала она, ходя от стены к стене, из комнаты в комнату. — Я ведь видела вас. Я знаю, что вы здесь были… Вы спите? Все спите?

Кира осеклась. Тени не могут быть живыми. Они не могут спать и не могут слышать ее. И если она действительно видела их — это всего лишь отпечатки чужих тел, заслонивших свет, воспоминания о чужих движениях. Воспоминания этих стен…

Но это невозможно!

— Я не сумасшедшая! — шептала она колыхающемуся пламени свечей. — Я не сумасшедшая.

Она сняла со шкафа еще один канделябр, зажгла свечи и поставила оба канделябра на стол, а сама уселась на пол, подтянув к груди колени и обхватив их руками. Ее взгляд перепрыгнул со стены на канделябры, начал бродить между ними, словно связывая их тяжелые литые ножки невидимыми веревками. Все три раза, когда она видела тени, это происходило при живом огне — при свечах и пламени зажигалки. Она никогда не видела их при электрическом свете. Но Стас — Стас сидит в гостиной почти каждую ночь, он зажигает свечи — она точно это знает. Он говорит, что пишет книгу… А что, если он врет? Что, если на самом деле он смотрит на тени? Может, он боится ей сказать, чтобы она не сочла его помешанным? Но нет, после того случая в ванной он должен был понять… и ведь он действительно вел себя так, словно ничего не видел. Значит, у нее просто есть такая способность?

Или она безумна?

Как это проверить? Как?

Кира сдавила виски ладонями и замотала головой. Часы в гостиной громко отбили три часа, и она вздрогнула, закрыв глаза. Что с ней творится? Люди, чьи тени она видела… женщина в ванной, мужчина и женщина, ребенок, толстяк с сигаретой, пишущий человек… кто эти люди? Они жили здесь? Может, это тени тех людей, кому бабка сдавала квартиру?.. Но почему здесь, сейчас?..

Внезапно у нее в голове появилась очень важная мысль, и Кира, убрав ладони, медленно огляделась. Эта мысль была о мебели. Мебели, расставленной так, чтобы как можно больше стен оставались свободными… Свободными для обозрения…

— Ты тоже их видела, да? — хрипло произнесла она, обращаясь к той, кого давно уже не было на этом свете. — Ты тоже умела их видеть?

Уж не поэтому ли люди во дворе боялись Веры Ларионовой? Потому что она умела видеть тени? Прошлые тени… Можно увидеть, как кто-то делает что-то…

Да нет, нет!.. Даже если это и так… нет, стены не могут помнить теней. Это же не видеопленка, это просто камень — известняк, оклеенный обоями в цветочек! Но даже если… даже если…

Человека можно узнать. Но разве можно узнать тень? Даже в профиль?

Если знаешь человека хорошо, то узнаешь и его тень…

Перед глазами Киры вдруг встал ее собственный профиль, вырезанный из черной бумаги, который выпал из бабушкиной записной книжки. Ее тень, нарисованная ножницами. А потом она подумала о фотографиях, которые Вика нашла в нутре старого пылесоса. Люди, снятые в профиль.

Она слишком презирала людей и в то же время слишком ими интересовалась.

Любопытной была… любила не расспрашивать, а просто тихонько слушать, наблюдать…

Вера Леонидовна, расставившая по комнате канделябры с горящими свечами, сидящая в кресле с пачкой фотографий в руках и наблюдающая за отпечатками чужой жизни… Новая картина, и теперь она совершенно не показалась Кире смешной или дикой.

Не проще ли было установить видеокамеры?

Наверное, нет. Ведь наблюдать за тенями… это совершенно иное…

— Бред, бред! — простонала Кира и повалилась набок, царапая палас скрюченными пальцами. — Это невозможно! Я больна! Да, больна!

Она закрыла лицо руками и пролежала так некоторое время, пока не почувствовала, что тело начинает ныть от холода. Господи, как же холодно в этой квартире, темно и холодно… в тени всегда темно и холодно, я живу внутри тени…

Кира убрала ладони с лица, повела глазами в сторону стены и резко села. Руки, позабытые, безвольно упали и ударились костяшками пальцев об пол.

Потолок был все так же подернут полумраком, колыхающимся от пламени свечей, но стены — все стены в этой комнате, куда не обернись, были черными — и сквозь эту черноту слабо проглядывали цветочки обоев. По стенам, от пола до потолка, расползлась длинная, огромная, бесформенная тень — четкая, темная, не имевшая ничего общего с виденными Кирой бледными серыми призраками. Она была такой же, как и ее собственная, вяло лежавшая сейчас на полу. Но что могло отбросить такую тень? Не мебель, не штора… вообще не предмет. Тень колыхалась, шевелилась, в ней то и дело появлялись прорехи. Она была живой… существо, которое отбросило ее, было живым. И Кира, приподнявшись, поняла что это.

Это была не одна тень. Это было множество теней. Люди, стоявшие вплотную друг к другу по всему периметру комнаты. Тени, стоявшие в анфас. Спиной или лицом. Почему-то ей казалось, что они стоят именно лицом к ней. Словно смотрят на нее… и даже видят… хотя ведь у теней нет глаз…

Почему они не бледные? Почему они такие, что мне кажется, будто эти люди сейчас, здесь в этой комнате вместе со мной? Стоят вдоль стен и смотрят на меня, будто ждут чего-то.