— На кой черт зарывать яйцо в землю?!

— Ну, не знаю. На удобрения, может.

— Что удобрять, тут ничего не растет!

— Может, собиралась посадить.

— Да не делают так удобрения.

— Не знаю, может, старушка горшок с кастрюлькой перепутала. Задумалась, — Стас скривил губы. — Давай выбрасывать все это…

— Подожди, — Кира присела и ножом поворошила земляную горку. — А это что такое?

— Что, еще одно яйцо?! — испуганно спросил Стас, делая большие глаза. Кира покачала головой и перекатила на свободную от земли газету некий предмет, чье местонахождение в цветочном горшке выглядело не менее нелепым, чем и яйца. Маленькая дешевая куколка-пупсик в небрежно сшитом розовом платьице, грязная, покрытая земляной пылью. Нарисованные голубые глаза удивленно смотрели в потолок, нарисованный рот округлился, словно в немом вопросе. На круглом лбу лениво шевелилась одна из облеплявших яйцо личинок.

— Это уже ни в какие ворота не лезет! — Кира бросила нож и поднялась. — Скажешь, тоже на удобрения?!

— Может, бабулька играла в могильщиков? — невесело пошутил Стас, глядя на куклу с неким испуганным недоумением. На лице Киры появилось по-детски жалобное выражение. Они посмотрели друг на друга, потом медленно повернули головы — туда, где у стенки выстроились остальные горшки.

— Ты думаешь… — начал было Стас, но тут же быстро сказал: — Давай просто выкинем их — и все!

Кира, не отрывая взгляда от глиняных горшечных боков, хмуро произнесла:

— Нужно удостовериться.

— Удостовериться в чем? Просто, скажи правду — тебе любопытно.

— А тебе как будто нет?! Неизвестно, что в других. Может, ничего. А может…

— Бриллианты или кусочек кого-нибудь из постояльцев? — Стас почесал в затылке. — А может, эти вещи уже были в горшке раньше? Случайно туда попали, когда бабка земли накапывала. Высыпала в горшок — и не заметила.

— Вот и проверим. Если в других пусто, то может, твоя версия и подойдет со скрипом. Но если и в других то же самое… ты меня не убедишь в случайности и в том, что где-то во дворе, под землей склад яиц и пупсиков!

— Мы рискуем здесь задохнуться, — заметил Стас, несильно пиная один из горшков и глядя на него с нескрываемым раздражением.

— Пойдем в палисадник, за домом. Ты обойдешь, а я передам их тебе через…

— Кира, эти горшки не пролезут сквозь решетку. Придется сбегать несколько раз туда и обратно.

— Значит, сбегаем. Нет, но если тебе тяжело, то я могу и сама…

— Чего ты сразу?! — Стас легко щелкнул ее по носу. — Я же не отказывался. Во соседи сейчас будут радоваться, представляю!

Соседи, вопреки предсказаниям Стаса, никакой особой радости не проявляли, но за перемещениями его и Киры в обнимку с цветочными горшками наблюдали с нескрываемым интересом, сидя на скамеечках. Антонина Павловна, все так же прогуливавшаяся со своей Бусей, тут же изменила траекторию движения, чтобы она пересеклась с их маршрутом. Стас шел с таким видом, что у него решительно ничего не хотелось спрашивать, но лицо Киры ей показалось более благодушным, поэтому, проходя мимо, тетя Тоня тут же задала давно ожидаемый вопрос:

— А что это вы делаете?

— Горшок несу, — приветливо ответила Кира. — А вы что подумали?

Судя по выражению лица Антонины Павловны, ей отчаянно хотелось спросить „зачем?“, но она сдержалась и только понимающе кивнула, словно хотела показать, что хождение через двор и за дом с цветочными горшками — вещь совершенно обыденная, и к ней следует относиться с уважением. Стас же, зайдя за угол, принялся хохотать и делал это до тех пор, пока не споткнулся и чуть не рухнул в заросли ежевики.

На последнем рейсе они встретили возвращавшуюся из магазина Софью Семеновну с авоськой. Рядом рысил Лорд, с видом победителя держа в пасти пакет с буханкой хлеба и величаво помахивая хвостом.

— Решили цветы посадить? — поинтересовалась она, даже не замедляя шага.

— Да, — отозвалась Кира, — вот старую землю в свой палисадник высыплем — чего ей пропадать?

— Это правильно, — одобрила пожилая женщина и скрылась в своем подъезде. Кира выразительно посмотрела на Стаса.

— Видишь, здесь живут и нормальные люди.

— Вижу, — лаконично ответил он и поморщился. — Давай уже придем, а?

В палисаднике, где уже вовсю пробивалась к солнцу молодая трава и разворачивала листья крапива, они составили горшки поближе к стене и подальше от окон, после чего Стас прислонился к черешневому стволу и негромко произнес:

— Если что, постарайся бурно не реагировать. Наверняка уже кто-то из этих нормальных людей прилип к окну. Если что найдем — аккуратно сложим в мешочек — и на помойку, а землю естественно разбросаем в разные стороны.

Кира чуть приподняла брови, отбрасывая волосы за спину.

— С каких это пор тебя начала заботить наша репутация и соседское мнение?

— С недавних! — Стас сплюнул в сторону соседского палисадника. — Немного надоедает, что на меня каждый день глазеют, как на какое-то диво! Хоть и поменьше с течением времени, но все равно ощущается. Ладно, давай займемся делом!

Спустя полчаса все горшки были выпотрошены и аккуратно стояли возле стены друг на друге, донышками кверху. Зеленую поросль покрывала сухая земля, чуть поодаль притулился плотно завязанный пакет, на первый взгляд набитый исключительно смятыми газетами. Кира и Стас со слегка искаженными от недавнего недостатка свежего воздуха лицами стояли бок о бок и смотрели на пакет с задумчивым отвращением.

В горшках они обнаружили еще семь яиц, находившихся в таком же состоянии, как и первое, столько же разномастных куколок в девчачьих, кое-как сшитых платьицах, несколько кусков сгнившей жареной рыбы, небольшой кусок мяса неизвестного происхождения, ломоть хлеба и маленькую булочку, превратившуюся в камень.

— Ну, по крайней мере, теперь понятно, откуда в квартире все время было такое злое воние, — заключил Стас, брезгливо вытирая руки захваченной из дома бумажной салфеткой. — Может, она так запасы на зиму делала?

— Кукол тоже запасала? Для зимних развлечений? — Кира вытерла слезящиеся глаза. — Стас, я не понимаю, как ей вообще разрешили составлять завещание? Она же ненормальная была! Разве станет человек в здравом уме…

— Она могла быть внешне совершенно нормальной, — возразил Стас. — А так — мало ли какие у человека могут быть тайные слабости и извращения? Та же старушка, баба Соня — она ведь кажется нормальной, не так ли? А ты знаешь, чем она там, одна, дома занимается? Нет. И я не знаю.

— Судя по отношению к ней наших соседей…

— А может она их на бабки кинула?! Денежки-то у нее, судя по всему, имелись — телевизор хороший, тряпки недешевые. Что, думаешь, не заметил?!

— Мне кажется, они ее боялись, — тихо произнесла Кира, устремляя тяжелый взгляд на пакет. — Почему-то мне кажется, что они ее боялись.

— Может, она была страшна лицом или рассказывала им зловещие истории, — Стас потянул ее за плечо. — Давай выбросим это вонючее барахло и пойдем домой. Такие вещи лучше обсуждать дома. Как быть с горшками?

— Пусть валяются, — Кира отвернулась. — Мне на них смотреть противно. Другие куплю.

— Тоже правильно, — Стас двумя пальцами, словно дохлую крысу, подхватил пакет. — Иди домой, я подойду.

Дома, зайдя в ванную, Кира долго мыла руки, с ожесточением растирая кожу и морща нос — ей казалось, что запах въелся в них намертво. Ее невидящий взгляд уперся в растрескавшийся кафель над раковиной. Зачем прятать игрушки в цветочных горшках? Зачем их закапывать? Что это — игры такие? Посмертная шуточка Веры Леонидовны в расчете попугать внуков или разозлить? Или бабулька практиковала вуду? Нарекла куколку какой-нибудь надоевшей соседкой, закопала, соседка — бац! — и скоропостижно. Да, версия что надо! Впрочем, Нину Федоровну она и сама бы закопала с удовольствием!

А если серьезно?

А если серьезно, то черт его знает!

Она услышала, как открылась и закрылась входная дверь, закрутила кран и начала тщательно вытирать руки. Вскорости в ванную ввалился Стас и сразу же кинулся к крану.