– Не очень. Если честно, совсем не понятно. Откуда вдруг такая самооценка? А то, что ты мне говорила раньше, – это что же, игра, спектакль?

– Нет, не спектакль, – прошептала она и опять наклонила голову вниз, к рукам. – Я его правда вижу. Я и сейчас его вижу. Понимаете? Он где-то здесь, он рядом. Он никому не мешает. Ни вам, ни мне. Просто я прошлась по улице, там люди, машины. И я подумала – ну почему я должна все время так жить? Ну кто это решил? Я совершенно нормальный человек, такой же, как все. Почему мне это запрещают?

– Послушай… – сказал Лева. Ему очень портила настроение дрожь в руках, тремор, который все никак не проходил. – Послушай меня внимательно. Я больше не хочу об этом говорить. Я больше не хочу говорить… о нем. Его нет. Понимаешь? Его просто нет. Ни здесь, ни там, ни в твоей голове, нигде. Это совершенно другая история. Вспомни, что ты мне говорила в прошлый раз, вспомни, пожалуйста.

– Что значит «нет»? – вдруг вскочила она. – Откуда вы знаете? Откуда вы вообще можете что-то знать? Что вы там себе придумали? Что я ваша собственность? Что вы можете мной управлять?

– Кать… – он тоже встал и взял ее за руку. – Подожди. Сядь. Давай поговорим спокойно.

– Да не трогайте вы меня! – она выдернула руку. – Пошляк.

– Кто? – удивился Лева. Руку как обожгло. Ощущение было крайне неприятное, хотелось ее спрятать куда-то, руку, опустить под холодную воду. От Кати словно било током.

– Вы! Вы пошляк! Думаете, я не вижу? Думаете я не знаю, что у вас на уме?

^Что?

«Черт, ну что же с руками», – успел подумать Лева.

– То самое! Откуда все эти разговоры про мою девственность? Эти допросы? Откуда? Старый козел!

Она взяла чашку и вдруг швырнула в него.

Он успел увернуться и сделать два шага вперед – инстинктивно, чтобы как-то удержать, избежать дальнейшего…

Она попятилась и упала, споткнулась о порожек.

– Блядь!

Он нагнулся:

– Господи, да что с тобой? Тебе плохо?

– Отстаньте от меня! Позвоните маме! Сейчас!

Оба тяжело дышали.

И оба, похоже, от страха.

– Кать, встань, пожалуйста, – попросил он, глядя сверху вниз, внимательно наблюдая за каждым ее движением. Оказалось, что кроме очень плохих вариантов бывают и совсем плохие.

– Конечно, я позвоню. Я сейчас же позвоню. Только успокойся. Встань, умойся, нет, не в ванной, здесь. Сейчас мы вместе позвоним Елене Петровне. Дай руку.

Неожиданно она очень больно ударила его ногой под коленку. Он упал, просто рухнул рядом с ней, задев ее голову локтем.

Она по-кошачьи быстро встала на четвереньки и поползла в комнату.

Потом побежала.

– Только подойди ко мне, сволочь! – заорала она оттуда. Он, ничего не соображая, пошел следом. Катя держала в руках какую-то вещь, он даже не сразу сообразил, что именно. Это была его старая теннисная ракетка.

– Быстро звони! – у нее тряслись губы. – Ненавижу.

– Кать… – он старался говорить медленно и внятно. – Кать, пожалуйста, не надо. Если мама увидит тебя в таком состоянии, она немедленно вызовет врачей. Тебе нельзя в больницу. Нельзя. Поверь мне на слово, это очень важно. Ты просто случайно упала, и у тебя не выдержали нервы. Или сначала не выдержали нервы, а потом упала, неважно. Это даже забавно. Смешно. Понимаешь? Ничего нет страшного в том, что с тобой происходит. Абсолютно ничего.

– Звоните! – заорала она, смешно замахиваясь ракеткой. – Сейчас!

– Может, ты сама? – вдруг спросил он, неизвестно почему. Как-то хотелось выйти из этой бредятины достойно. Без потерь. Чтобы она сама начала контролировать себя. Совершать нормальные действия… Перестала в это играть.

– Нет! Вы!

– Почему?

– Я вам не верю!

– Ну хорошо…

Второй телефон – трубка на базе – был на столе, рядом с ней.

– Брось мне трубку.

Она оглянулась.

– Давайте только без глупостей.

О господи, как в плохом кино. Черт, как дрожат руки. Она кинула трубку, по-прежнему держа ракетку над головой. Нет, так нельзя, так нельзя.

– Телефон продиктуй.

– 243-80…

– Да, я помню.

Он набрал номер.

– Лев Симонович! – голос Катиной мамы бодрости не прибавил. Вот черт. Вот черт. Совсем плохи дела. – Какое счастье, что вы позвонили. Катя ушла…

Она зарыдала в голос.

– Я уже в милицию звонила… Там…

Опять идиотские бабьи рыдания.

– Елена Петровна, все в порядке, она у меня.

– Как у вас?

– Вы можете приехать и забрать свою дочь. С ней ничего страшного не произошло. Пока…

– Что значит «пока»?

– Да нет, это я так. Не пугайтесь. По-моему, все совершенно нормально. Не надо никого вызывать. Просто я вызову такси, и вы ее увезете. Она только что позвонила и пришла. Просто захотела погулять…

– Погулять? Господи…

– Успокойтесь, возьмите себя в руки и приезжайте. Все совершенно нормально. По-моему, прогулка пошла ей на пользу. Ей надо чаще дышать свежим воздухом. Вот и все. Не надо никого вызывать…

Неожиданно Катя отбросила ракетку и вырвала у него трубку.

– Мам, это я. Извини, извини меня… Ну извини… Ну все хорошо. Ну не надо… Да. Да я сама. Да. Конечно. Она снова вас просит…

Он взял трубку, уже плохо соображая, что происходит.

Елена Петровна тяжело дышала, сдерживая слезы.

– Лев Симонович… Простите меня, ради бога… Если все так, как вы говорите, я вам верю как себе… У меня просто сейчас нет другого выхода. Если вы уверены, что не нужно… срочно ничего делать… Просто я сейчас… В таком состоянии… У меня очень болит сердце. Какой-то приступ. Я боюсь, что до вас не доеду. Сейчас, наверное, вызову «скорую». Приняла корвалол, не помогает. Может быть, вы ее… проводите к нам? За такси я заплачу. Для вас это не очень сложно?

– Конечно, нет, – с облегчением сказал он. – Вы попробуйте просто полежать. И еще раз примите что-нибудь, возможно, это просто невралгия. Если через полчаса не пройдет, тогда вызывайте. А мы приедем с Катей. Очень скоро. Сейчас она отдохнет, придет в себя…

– Спасибо.

Он нажал на кнопку и бросил трубку на диван.

Потом сел.

Она стояла и смотрела на него безо всякого выражения. Как будто ждала, что будет дальше.

– Слушай, Кать… – сказал он, глядя куда-то в сторону. – Даже не знаю, что и говорить-то. В такой ситуации. Впервые, честно говоря, попадаю в такую нелепую историю. Так что там с пошляком? В чем ты меня подозреваешь? Что я сексуальный маньяк? Или кто? Типа домогаюсь? Впрочем, черт с тобой. Я что-то устал. Что-то мне плохо. Знаешь, я не хочу с тобой ехать. Разбирайтесь сами с мамой. Я, по-моему, вам не нужен. И возможно, только мешаю. Я посажу тебя в такси, ладно? Ты действительно очень напряжена, устала. Я, вероятно, сказал тебе что-то лишнее, извини. Только я больше не могу. Сейчас посидим немножко, выйдем на улицу, я поймаю машину. И все. Не могу больше. Извини. Ладно?

– Ладно, – сказала она. – Вы меня тоже извините. Мне показалось что-то. Я же девушка неопытная.

– Вероятно, – сказал он задумчиво. – Странно, конечно, что тебе могло придти это в голову, но это не так важно, главное, что все кончилось.

– Да, все кончилось, – сказала она. – Ну что, вы как? Можете идти? Или я сама? Просто у меня нет денег. А у вас-то есть? Или я попрошу маму спуститься к подъезду? Наверное, так будет лучше?

Он подумал. Потом сказал:

– Нет, у меня есть деньги.

Потом еще подумал. Ему пришла в голову одна очень важная мысль, и он полминуты, может, даже больше, ее напряженно обдумывал. Он не знал, стоит ли сейчас, но потом решил, что хочет развязаться с этой историей до конца.

– Кать, у меня к тебе будет одна очень большая просьба, – сказал Лева. – Очень большая. Вот ты стоишь около стола… Там вон, видишь, первый сверху ящик? Да? Выдвини его и возьми конверт. Там только он и лежит, не ошибешься.

Она медленно сделала то, о чем он ее попросил. Теперь конверт был у нее в руках, и она с интересом смотрела на него.