Подвиг интербригадовцев стал легендой. Он оставил неизгладимый след в национальной памяти. Тема Испании присутствует во многих произведениях американской литературы. Даже такой далекий от политики художник, как Уильям Фолкнер, включил в заключительный роман своей трилогии о Сноупсах «Особняк» (1959) значительный эпизод из жизни героини, коммунистки Линды, которая вместе со своим мужем скульптором Бартоном Колем, тоже коммунистом, едет в Испанию, где Коль гибнет, а Линда получает тяжелое ранение. Но она рассказывает об Испании так, словно антифашисты там «не проиграли войну», словно их «вовсе не побили». «А ведь многие, — читаем мы далее, — например Коль, были убиты, другим оторвало к чертям руки и ноги и повредило барабанные перепонки, как ей самой, а скольких разбросало по свету, и очень скоро их объявят вне закона, ФБР начнет их преследовать, уж не говоря о том, что их будут донимать и допекать добровольные охотники… и все-таки их, как видно, не побили, и они ничего не проиграли».
Как многозначительно это дважды повторенное на протяжении одной страницы — не побили, не проиграли!
Знаменательно и высказывание Антонио Мачадо, великого испанского поэта, незадолго до его кончины, которое приводит Илья Эренбург: «Для стратегов, политиков, историков все будет ясно: войну мы проиграли. А по-человечески, не знаю… может быть, выиграли»{[7]}.
Слова эти вспоминаешь, думая о судьбе Альвы Бесси, интербригадовцев, всех стойких антифашистов, получивших в Испании боевое крещение.
Не случайно, отзываясь на посмертный сборник стихов Эдвина Рольфа, Бесси так охарактеризовал чувства своих друзей: не ностальгия по делу, которое было проиграно, а благодарная память о высоком примере интернационализма, И добавил: «Братство людей, которое когда-нибудь восторжествует у нас, в Америке, — вот во что твердо верят оставшиеся в живых ветераны-линкольновцы…»{[8]}.
Наверное, не будет преувеличением сказать: автор книги «Люди в бою», вернувшись из Испании, продолжал оставаться на «фронте», всегда и всюду сражаясь с реакцией и фашизмом. Некоторое время он работал в левой прессе, вел театральное обозрение в журнале «Нью мэссиз». В 1942 году он опубликовал брошюру «Это — наш враг» — одно из первых документальных свидетельств о зверствах, учиненных фашистами над советскими людьми. Брошюра эта, снабженная фотографиями, звала американцев к непримиримой борьбе с «коричневой чумой». Год спустя Бесси был неожиданно приглашен в Голливуд, где в качестве сценариста принимал участие в создании таких антифашистских фильмов, как «Цель — Бирма», «Операция в Северной Атлантике», «Отель «Берлин». В 1947–1948 годах он оказался в числе «голливудской десятки» на уже упоминавшемся процессе, развязанном реакцией. На суде писатель держался с присущими ему мужеством и достоинством, отметая нелепые обвинения, которые громоздили маккартисты. Он был приговорен к году тюремного заключения за «неуважение к конгрессу»: так квалифицировался отказ подсудимого отвечать на вопросы, касающиеся его политических взглядов. Выйдя на свободу, Бесси, как и многие голливудские деятели, оказался в «черных списках». Некоторое время он с трудом сводил концы с концами. С 1951 по 1956 год он — сотрудник газеты «Диспетчер», органа профсоюза портовых и складских рабочих в Сан-Франциско. Все это время он много делает для организации «Ветераны бригады имени Линкольна». В 1952 году от ее имени он подготавливает и выпускает в свет антологию «Сердце Испании»; буржуазные издатели отказались ее опубликовать. На страницах антологии прозвучали голоса около девяноста писателей и общественных деятелей со всех концов мира, друзей Испанской республики; в ней были речи Долорес Ибаррури и Хуана Негрина, стихи Пабло Неруды, Джека Линдсея, Ленгстона Хьюза, очерки Ильи Эренбурга, Дороти Паркер, Эсланды Робсон, Джозефа Норта, врача Интербригады Эдварда Барского, ряда ветеранов-линкольновцев. В своем предисловии Альва Бесси мог с гордостью констатировать, что большинство участников антологии «по-прежнему в своем творчестве и общественных выступлениях остаются такими же страстными приверженцами социального прогресса, какими были в период борьбы в Испании».
Антимаккартистская и испанская темы переплелись в его романе «Антиамериканцы» (1957), произведении отчетливо автобиографического звучания. В центре его — судьбы двух главных героев: процветающего радиокомментатора и писателя Эндрю Лэнга и газетчика-коммуниста Бена Блау, ветерана войны в Испании. Их жизненные пути по-своему характерны для сложного и трудного времени, каким были 30-40-е годы в Америке. С помощью приема ретроспекции Бесси развертывает действие в двух исторических планах: это Испания 1937–1938 годов, картины, знакомые по книге «Люди в бою», и Америка 1947–1948 годов в период антикоммунистического процесса. Блау проявляет партийную стойкость в трудное для прогрессивного движения время, в канун второй мировой войны. В отличие от Лэнга он сражается с фашизмом на фронте. Не капитулирует перед маккартистами. И, несломленный, непобежденный, идет в тюрьму.
Так прочерчивается в романе, да и в творчестве Бесси в целом, важнейшая нравственная тема — верности своим убеждениям. Для американской послевоенной литературы она имела особое значение.
Фигура Лэнга во многом характерна. Их было немало — литераторов и журналистов либерального толка, которые увлеклись в 30-е годы левыми идеями, а затем в пору суровых испытаний поспешили с шумом оповестить о своем «раскаянии» и «разочаровании». По словам Джозефа Норта, они воспринимали революционные идеи «слишком абстрактно, скорее как зрители, чем как действующие лица, посвятившие себя этим идеям»{[9]}. Но были и другие, стойкие, подобные Блау. И самому романисту.
Майкл Голд, ветеран коммунистического движения в США, так отозвался об этом романе: «Альва Бесси является одним из немногих американских писателей, которые поддержали честь нашей литературы в эти тяжелые годы. Он осмелился писать о главных темах, а не о случайных, о типическом, а не попросту эксцентричном…»{[10]}.
Альва Бесси еще раз напомнил о позоре маккартизма в своей книге «Инквизиция в раю» (1964) — мемуарах, облеченных в кинематографическую форму. Как и в «Антиамериканцах», здесь два главных временных плана: мрачная тюрьма Тексарана, куда заключен Альва Бесси («Рассказчик»), и Голливуд 1940-х годов. При всей парадоксальности подобной параллели существуют очевидные точки соприкосновения между застенком и «фабрикой грез», или, как выразился один из героев книги, «концлагерем братьев Уорнеров» — этой золотой клеткой для творческих работников, и особенно сценаристов. Ведь они, в сущности, несвободны, выполняют требования невежественных продюсеров, мыслящих шаблонами и исполненных ненависти ко всему прогрессивному. Большой убедительности достигает Бесси в центральных, основанных на документах, эпизодах книги, посвященных маккартистскому судилищу над кинодеятелями. Честные, принципиальные люди, вина которых состояла лишь в том, что они говорили правду, выражали в годы войны симпатии к союзнику США — Советскому Союзу, придерживались левых взглядов. Они противостоят на страницах произведения новоявленным инквизиторам, зараженным маниакальным антикоммунизмом, равно как и трусливым «сочувствующим свидетелям», готовым клеветать на своих коллег.
И в этой книге возникают образы Испании, друзей-линкольновцев: ведь борьба Бесси в рядах интербригадовцев была для маккартистов одним из доказательств его «нелояльности».
Одна из наиболее примечательных черт творчества писателя — это его отчетливо выраженный автобиографизм. Вместе с тем в его книгах, разных по форме, прослеживается несколько главенствующих сквозных мотивов и тем, которые получают новое развитие, переходя из одного произведения в другое.
За «Инквизицией в раю» следует роман «Символ» (1966). Он вырос из голливудского опыта Бесси и по-своему продолжил тему предшествующего произведения, еще раз показав иллюзорность мифа о «свободе творчества» в Америке. В центре романа — история возвышения и гибели актрисы Ванды Оливер, прообразом которой послужила Мерилин Монро.