Она порывисто обняла малышку, принялась гладить её по голове: «Ничего, не бойся, сладкая моя… Попей чего-нибудь кисленького… Мама, как ты?» — «Ничего, дочка…
Нормально…» — медленно, через силу, выговорила Нехама, с лица которой тоже медленно сходила бледность. Ширли поняла, что и маленькая Шилат, и её мама прореагировали на странное явление почти так же, как она. Нехама в напряжённом беспокойстве искала глазами мужа, и в уголках глаз уже начали закипать слёзы.
Увидев, как он словно бы сгустился из воздуха рядом с нею, она успокоилась и облегчённо вздохнула. Тут же вполголоса она поведала ему о том, как на малышку подействовало то, что только что пало на Лужайку, о себе она не захотела говорить. Бенци озабоченно покачал головой, пристально поглядел на неё, нежно погладил по плечу и что-то ей шепнул, глянув на Ширли.
«Ребята! — воскликнул Бенци. — Предлагаю отметить рождение этого чудесного движущегося устройства! Макси, как ты его назвал?» — «Рул-ло-кат! Очень просто!» — засмеялся Максим.
На столе блюда с аппетитной домашней выпечкой и высокие бутылки с напитками образовали живописную картину. «Это Шилати постаралась вчера, напекла! Даже спать идти не хотела, пришлось строго на неё прикрикнуть… Она просила взять сюда побольше!» — объяснила Нехама. Бенци ласково улыбнулся ещё не отошедшей от испуга малышке и погладил её по голове, она слабо улыбнулась и слегка качнула светлой кудрявой головкой. Мальчики выставили на столик ещё несколько бутылок с соками и колой. Ирми с Максимом сбегали куда-то и притащили ещё несколько бутылок. Ширли сокрушалась: «Все чего-то несут, а я ничего не принесла!» Нехама улыбнулась девочке: «Ничего, дорогая… Ты же не знала, что нас встретишь!
Угощайся, милая! Смотри, какая ты худенькая! Кушай… И Шилати будет довольна — ей честь окажешь!» Ребята весело и наперебой угощали Ширли и угощались сами.
Поощряемая ласковым и весёлым дружелюбием семьи Дорон и их друзей, Ширли вместе со всеми принялась с удовольствием уплетать вкусное творение Шилат и Нехамы, запивая соками и колой.
Близнецы наперебой рассказывали маме о том, какую чудесную штуку сотворили Ноам с друзьями. Нехама ласково и с гордостью глядела на своего первенца, смущённо улыбавшегося куда-то в сторону, и непрестанно кивала головой: «У нашего Ноама золотые ручки!»
Бенци встал, поманил за собой Ноама и двух приятелей, чтобы побеседовать с ними о руллокате в спокойной обстановке, подробнее расспросить их. Они уселись прямо на песок немного поодаль, прихватив с собой пару бутылок колы и тарелку с пирожками. Тихо, чтобы никто не слышал, они беседовали между собой о руллокате и о только что проведенных испытаниях. Между ними и девочками сидели близнецы, задумчиво перебирая струны гитар, Шмулик что-то мурлыкал, а то, кладя гитару на колени, тихо наигрывал на флейте. Оба как бы невзначай прислушивались к беседе старшей сестры с новой знакомой, а потом — к разговору отца с Ноамом и его друзьями.
Девочки вернулись к беседе. В ответ на доброжелательные и тактичные распросы Ренаны, Ширли рассказывала, как её мама Рути, учительница музыки, учила её игре на фортепиано и органите, пока не стало ясно, что девочке лучше заняться тем, к чему её больше влечёт, то есть рисованием. Она не замечала интереса, с каким Нехама разглядывала её, с каким напряжённым вниманием слушала рассказы девочки о своей семье.
В каре-зеленоватых глазах-виноградинах Ренаны играли озорные добрые искорки: она тоже почувствовала родство душ с девочкой-ровесницей из иного круга. Ренана рассказывала о музыке у них в семье, об их дедушке Давиде Ханани, раввине и канторе центральной синагоги в Неве-Меирии (»Когда посёлок только построили и центральную синагогу возвели, нашего дедулю пригласили туда — это большая честь!» — с гордостью заметила Ренана), о Лужайке «Цлилей Рина».
«Ты слышала, что наши близнецы пели и играли? Это — из репертуара Гилада и Ронена, «Хайханим»! И записи… Ведь тебе понравилось, как поют и играют Гилад и Ронен, правда?» — «Конечно!..» Ширли робко замолкла, оборвав себя на полуслове, потому что в разговор вдруг вмешались близнецы и принялись горячо, с упоением рассказывать Ширли об их Лужайке, об их студии, и Гиладе и Ронене. Шмулик азартно воскликнул: «О, если бы ты послушала вживе, а не в записи, как Гилад и Ронен играют дуэтом: Гилад то на флейте, то на свирели играет, а Ронен аккомпанирует на шофаре! Когда мы впервые услышали… — это что-то, что-то!» — «А разве шофар — музыкальный инструмент?» — удивилась Ширли. — «А почему нет? Ведь высота звуков у него может меняться! Ограниченно, но — может. Мы с братом сейчас размышляем, как расширить эти границы, чтобы по-настоящему мелодии образовывать.
Есть идейки… — тихо проговорил Шмулик, подмигнув Рувику. — То, что на нём уже доступно, ты сейчас слышала?» — «Что?.. — на лице Ширли было написано такое удивление, что все трое рассмеялись. — Когда это я слышала шофар?» — «Ну, вот только что! Ну, до того, как… Кто-то эту запись дал…» — «А это разве был?..» — удивлению Ширли не было конца. Ренана погладила её по руке: «Ну, конечно! Дуэт флейты и шофара, а потом свирели и шофара! А ты что думала?» — «Вот это да-а…
Я ещё удивлялась, какое необычное сочетание… Никогда подобного не слышала, да и вообразить такого не могла!» — «Это и есть шофар Ронена, — объяснил Шмулик. — Модернизированный, правда… самую малость! Основа осталась… Короче, секрет Ронена…» — «Интересно — чем-то голос этого… э-э-э… иногда как бы напоминает… э-э-э… шофар… Нет… Скорее его антипод…» — задумчиво проговорила Ширли, вспомнив фанфарисцирующие речёвки Арпадофеля, вызвавшие шок не только у неё. — «А это потому, что фанфары — в общем-то, тоже духовой инструмент. Для грубого уха может показаться, что все духовые звучат почти одинаково. На самом деле это не так!» — объяснил Шмулик. «Гилад здорово играет и на гитаре, и на флейте, и на свирели. Собственно, и Ронен на всех этих инструментах здорово играет! — Рувик вернул разговор от шаткой темы в более привычное русло. — А как они поют! На кассете была наша любимая песня, а мы со Шмуликом просто подыгрывали! И на ходу слова придумывали!» — объяснил Рувик, смущённо улыбаясь. — «Слушай, Ширли, приходи к нам в гости и в будни. Мы тебя сводим на концерт «Цлилей Рина»… И вообще… Тебе у нас обязательно понравится, раз сейчас тебе хорошо с нами. Ведь тебе правда понравилось?» — «О, да-а!!! Я же уже сказала!» — с восторгом пролепетала Ширли. «Ну, вот и приходи к нам на шабат, увидишь, послушаешь, как мы поём за столом.» — «Спасибо… Если мне позволят, то — с удовольствием!» — «Запиши телефон…» Девочки обменялись номерами телефонов, которые каждая внесла в память своего та-фона. Ширли вздохнула: «Жаль, что я тебя к себе пока что не могу пригласить… Но, может, со временем…» — «Ничего!» — погладила её по руке Ренана.
Вокруг по-прежнему звучала ритмичная и зажигательная хасидская музыка. Ширли подумала, что давно ей не было так хорошо, так тепло и уютно, как будто она была с этими ребятами знакома всю жизнь, как будто выросла вместе с Ренаной и близнецами… Она почувствовала себя так, словно вернулись дни раннего беззаботного детства.
«Расскажите-ка, мальчики, подробнее, — обратился Бенци в основном к Ирми с Максимом, — что это за штука такая, что вы в ней такое сделали, что она так ловко движется и с такой лёгкостью поворачивается во всех направлениях? Да ещё и так легко подпрыгивает, как живая!» — «А это не меня надо спрашивать. Это Максим откуда-то раздобыл одно почти запатентованное устройство, он его условно назвал Ю-змейка! — вскинул подбородок Ирми, указывая на друга. — Расскажи, Макси! Ты же и меня хотел познакомить с Юлием, который эту змейку придумал…» — «Ага… Это что-то на основе бионики, только это я и понял, когда он мне рассказывал об этом.
Ну, а когда мы решили собрать этот руллокат, так сказать, воплотить мою идею, я и вспомнил. Когда Юлий об этом рассказывал, мы сидели с ним в скверике и наблюдали за мальчишками, которые упражнялись в прыжках на скейтборде. Вот тогда мне и пришла в голову эта идея. Юлий, наверно, как-то не врубился… Оно и понятно — он-то свою змейку задумал для чего-то глобального. А тут… какой-то руллокат… Наверняка, решил, что это детские фантазии, несерьёзно…» — «Но если мы захотим руллокат изготавливать и продавать, надо будет как-то его патент узаконить… Или его взять в компанию, или купить у него лицензию… Мы же не Туми!.. — вскользь негромко обронил Бенци и тут же заговорил немного другим тоном: — Не знаю, потянет ли весь руллокат на патент, это смотря, как подать…» — «Ну, — протянул Ноам, — до этого ещё далеко. Да, папа, а кого это ты назвал Туми?» — вдруг полюбопытствовал он. — «Это Пительман. Я разве не говорил, что в армии его прозвали Туми; пока мы были вместе на учебке, он был Туми. Потом исчез…