Бенци выпрямился, потёр спину и пристально посмотрел на бывшего босса. Его яростно сверкнувший взор вызвал гнев Минея, но он сдержался и продолжал молча смотреть на обоих, потом медленно проговорил вышеприведенную фразу, насторожившую Бенци. Но Бенци быстро совладав с собой, пожал плечами и спросил:
«А что может означать беседа двух старых приятелей, давно не видевших друг друга…» Мезимотес нажал кнопку прибора у себя на столе, и в комнате гулко зазвучали их голоса. Время от времени Миней останавливал запись и, уставившись на Бенци, спрашивал его: «А это вы о чём? А-а-а?» — «О своём, о заветном… Ничего интересного…» — неизменно отвечал Бенци. Миней снова прокручивал запись и снова задавал тот же вопрос, Бенци радовал его тем же ответом. Мезимотес понимал, что на Моти, который в полузабытьи скорчился на неудобном жёстком стуле, рассчитывать не приходится. Но это давало ему возможность говорить с Дороном более свободно, не гнушаясь откровенными оскорблениями и запугиваниями: «Что ж, мне очень жаль! Придётся устроить тебе свидание с Офелией — перед всей Арценой!
Надеюсь, ты меня понимаешь? Она-то уж знает, как разговаривать в студийной обстановке с такими, как ты. Все мы люди… А если это не поможет, то… его сыновья… — и Миней указал на скорчившегося на стуле Моти, — …поймают твоего старшего сыночка и… ты, надеюсь, догадываешься, что они с ним сделают!.. А уж если в наши руки попадут твои близнецы, я даже представить себе не могу, чем это для них кончится! Ну, а потом всех троих… можешь не сомневаться! — передадут на перевоспитание к членам клана Навзи… Особенно твоего старшего! Если он вынесет их методы перевоспитания антистримеров, соблазняющих девушек из элитарных семейств Эрании… Знаешь, что это такое?» Мезимотес снова прокрутил запись от начала до конца, то и дело останавливая её и повторяя по нескольку раз некоторые отрывки, которые ему казались многозначительными. Бенци с внутренним трепетом выслушивал его слова, стоя и тяжело опираясь на стул, на котором скорчился впавший в забытьё Моти. «Не понимаю, о чём вы говорите. Вы бы лучше уделили внимание больному человеку…» — стараясь не показать охватившего его нешуточного смятения, проговорил Бенци. — «Ладно, потом поймёшь!.. — Миней недвусмысленно дал понять Бенци, что состояние Моти его не интересует. — Главное, что ты должен понять: мы не собираемся выпускать вас отсюда. Обоих! Вообще! С твоим приятелем, как ты понимаешь, всё ясно… Впрочем, есть выход… Если вы нам поможете, это может здорово облегчить участь ваших детей, влюблённых голубков… Понимаешь? А если нет… Увидишь! Даже отсюда — в реальном времени…» — и зловеще ухмыльнувшись, элегантный и вежливый Мезимотес встал и покинул помещение.
Бенци тут же пододвинул один из грубо сколоченных стульев поближе к Моти и присел рядом. Он взял друга за руку, начал поглаживать ладонь, глядя на его неплотно прикрытые глаза. Сколько он так сидел, он не знал. Моти продолжал пребывать в полузабытье, и Бенци уже начал испытывать тревогу: столько времени больной человек, нуждающийся в помощи, её не получает. А он сам ничем не может ему ничем помочь!..
Судя по всему, в этом месте хватает квалифицированных медицинских работников.
Почему же они не идут к больному человеку? И как её вызвать, эту помощь? Однако… только что из комнаты вышел Мезимотес. Почему он столько драгоценного времени потратил на дурацкие разговоры и угрозы? Это не на шутку тревожило Бенци, он даже не придал никакого значения угрозам бывшего босса в адрес сыновей, не говоря уж об угрозах в свой собственный адрес — ведь он никогда не считал злодеем Мезимотеса, в отличие от Арпадофеля и Пительмана… Что происходит?!
Бенци просидел рядом с Моти всю ночь, а наутро явились два дубона, ни слова не говоря, поманили его пальцем. Он указал на Моти, которого ещё вечером постарался уложить на составленные рядом три стула, пытаясь что-то сказать. Дубоны его слушать не стали, подошли, крепко взяли за локти и вывели из помещения. Бенци понял: с роботами, даже живыми, говорить не о чём и бессмысленно! Тревожно оглядываясь на Моти, он вышел из комнаты. …Через три дня его привели в маленькую комнатку без окон, где он обнаружил на тахте спящего друга. После пережитого за эти три дня у него только и хватило сил порадоваться, что видит Моти живым и спокойно спящим… Как видно, какую-то помощь ему всё-таки догадались оказать! — и на том спасибо!
Ирми и Ренана добрались до старого дома Доронов. Ирми сразу же провёл Ренану в спальню и усадил её на диван.
В это время мальчишки сидели в студии, музицируя на большом угаве и ничего вокруг не замечая. Прихода Ирми с Ренаной они тоже не заметили. Ноам деловито вводил в память ницафона наигрываемые ими мелодии. Он полагал, что даже черновой «огрызочек из двух-трёх тактов», может неожиданно оказаться очень важным и ценным для их целей.
Ирми сбегал на кухню, принёс стакан воды, присел перед Ренаной на пол и, ласково, осторожно поил её, приговаривая: «Попей и расскажи мне, девочка моя, что с вами было…» Ренана дробно стучала зубами о стекло стакана, потом начала лихорадочно и жадно пить, не переставая всхлипывать. Ирми робко погладил её ладонь, потом, словно бы нечаянно, дотронулся до щеки. Ренана отпрянула, удивлённо глядя на него расширенными и полными слёз глазами: «Нет, не надо… Прошу тебя… Мы не должны… Есть предел…» Ирми опешил, густо покраснел, немного отстранился и спросил: «Я что-то сделал не так? Тебе неприятно?» — «Ну что ты!.. Не в этом дело… Ты же знаешь, что мы не должны… Тем более после того, что с Сареле случилось… Понимаешь?..» — «Понимаю… Прости…» — сконфуженно и печально произнёс Ирми, отвернулся от неё, сидя на полу и опустив голову, уши его пылали.
Немного успокоившись, он робко поднял голову и искоса глянул на покрасневшие глаза девушки и снова попытался взять её руку, которую она осторожно высвободила.
«Я думаю, сейчас тебе необходимо поспать…» — тихо произнёс он, не глядя на неё.
Ренана устало и бесцветным тоном произнесла: «Хели с Максом звонили?» — «Я им звонил, Макс сказал пару слов: о состоянии Сареле, о том, что Хели хочет связаться с прессой. У кого-то из её коллег там, оказывается, есть свой человек.
Твой рассказ о погроме в ульпене может быть очень важным свидетельством…» — «Тогда я расскажу, что могу, сейчас! Пока фанфарматоры не замылили людям мозги!» И Ренана, глядя в пространство, заговорила, прерывая рассказ судорожными всхлипываниями: «Ворвалась банда дубонов, там было несколько штилей, они за нами и погнались… Уроки уже окончились, только у двух классов должна была быть практика, остальные шли к общежитию… Слышал, наверно, новый указ Тумбеля? — что наши школы закрывают… Нам дали три дня, а они пришли сразу же. Какое-то колпакование у них…» — «Это они так назвали? Интересно! А школы при чём? Они ведь уже превратили Парк в Ракушку! Чем не колпакование!..» — удивлённо обронил Ирми. Ренана всхлипнула и звенящим голосом прошептала: «Их дикие идеи… Странно, что вы тут ничего не знаете… Ты себе не представляешь, что было! Ты бы видел, какой стеной они на нас шли!.. Такая жуткая масса — как асфальтовый каток… С экрана, который во дворе поставили… выскакивали целые тучи зелёных спиральных мух… или ос… Жуть!.. Девочки испугались… Кто-то успел, кто-то нет… добраться до двора общаги… Они, несколько здоровенных штилей… зачем-то — за нами. Хватали, лапали, били дубинками… — понимаешь?.. — не глядя, куда и кого…
Пытались тащить за косы, за руки… На нас с Ширли напали, её ударили… У Ширли на руках синяки…» — «Ох… — сокрушённо выдохнул Ирми, огромными глазами глядя на Ренану. — Но они же не имеют права!» — вдруг возмущённо задохнулся он. Ренана мотнула головой и снова всхлипнула: «Она упала, хорошо, что мне удалось какой-то картон вывернуть им под ноги — это их задержало!.. А потом… — сама не знаю, как! — мне удалось одного… нет, потом ещё одного!.. толкнуть и… дать сдачи…
Даже не знаю, кто это был…» Ренана замолчала, судорожно глотнула, закашлялась, часто задышала, потом продолжила: «И не знаю, как это мне в голову пришло бить того, кто в форме… Наверно, от страха… Он лапы ко мне тянул… кофточку порвал… — она густо покраснела и отвернулась, помолчала и, искоса увидев смущённый, вопросительный взгляд Ирми, не глядя на него, продолжила тихим голосом: — Это меня взбесило, и я себя не помнила… махнула ногой… сильно врезала… куда — не поняла! Он даже заверещал… Теперь долго не забудет…» — «Да ты что!» — охнул Ирми, густо покраснев. — «Ещё несколько девочек так же пытались, тоже, наверно, со страху… но не получилось… наверно, побоялись…