Гигантский человек!.. И если ему кажется, что я делаю ошибку, он сразу же хватает Гая за уши и начинает крутить их… Меня он почти не трогает… Он говорит, что мы не можем нормально играть, потому что нас перехвалили. Ещё он говорит, что его новый пассаж… взбрыньк называется — самое важное сейчас. Ещё и наших подруг мучает… на наших глазах… всё на наших глазах… — говоря это, Галь постепенно повышал голос, приходя во всё большее возбуждение, а в глазах начали закипать слёзы: — Наверно, он прав… Гений! Гению, так считается, позволено иметь всякие причуды. Опять же — ментальность… Тим рассказывал, что у него было тяжёлое детство. У них в семье, в их деревне вообще… нравы… традиции, что ли… Мы просили Тимми, чтобы он нас защитил, чтобы поговорил с сахибом Аль-Тарейфа, а он сказал…» Галь запнулся, не в силах повторить, что от него потребовал Тим взамен на ходатайство перед Ад-Малеком. Он мялся, краснел и бледнел, и Рути с изумлением глядела на сына, на его нервно подрагивающие огромные ручищи, на серые бегающие глаза, наполненные слезами. Тут Гай пришёл на помощь брату и проговорил ровным и бесцветным голосом, глядя поверх головы матери и продолжая теребить свои распухшие уши: «Он сказал, что мы обязаны привести к Ад-Малеку нашу сестру, а ты должна сама к нему, Тиму, значит, придти — и выразить согласие принять какое-то его предложение…» — «Что-о? Он так сказал? Мер-р-завец!..» — задохнулась Рути от возмущения. Неожиданно Галь деловитым тоном, не вязавшимся с его жалким, потрёпанным видом, заявил: «Да, он нам поставил такое условие. Иначе Гаю и вовсе уши оторвут… Понимаешь?» — «Ты бы знала, как мне больно, мамочка! — заскулил Гай жалобно, теребя свои уши и глядя через голову матери в сторону двери комнаты, где лежал отец. — Неужели тебе не жалко своего сына?» — «А ты представляешь, что они способны сделать с твоей сестрой? Вы же намекнули, что этот ваш кумир с жутким именем мучает ваших подруг! Вы хотите того же своей сестре?» — «Нам наших девушек гораздо жальче! Смадар и Далья никогда — слышишь? — НИКОГДА! — не поддерживали антистримеров! Они всегда были далетарочками! Ходили в «Цедефошрию», восторгались силонокуллом!» — воскликнул Галь, но Рути тут же испуганно оглянулась по сторонам: «Тихо ты! Надо к папе возвращаться. И я не хочу больше даже слышать о Тумбеле!» — «Подожди, мамочка! Ну, подожди-и… Daddy всё равно отдыхает… Понимаешь… Э-э-э… Тимми, как мы поняли, хочет, чтобы ты… э-э-э… оставила нашего daddy… и была с ним… — прошептал Галь, удерживая мать за руку и проникновенно глядя ей в глаза: — Всё равно от daddy уже никакого толку…

Тогда мы, твои первенцы, твоя гордость и надежда, будем спасены. Может, и не заставят нас искать нашу сестрицу. И нам будет легче, и твоей дочке, может, удастся избежать… э-э-э… Всего-то дать Тимми согласие! Он же тебя давно любит! А dad… всё равно его заберут в Шестое отделение, и ты его больше никогда не увидишь… И твоя совесть будет чиста! Так что, мамань, соглашайся. И нас выручишь!» — «НЕТ! НЕТ! НИКОГДА!!!» — истерически закричала Рути. — «Мать, во-первых, тихо! Во-вторых, не делай ошибку… Учти, с Тимми ты будешь, как за каменной стеной — он человек будущего! Фанфарический человечище! А какой мужчина-а-а!!!

Но придти со своим согласием к нему должна ты сама. Даже не просто с согласием, а сама должна придти и предложить ему…» — «Что-о? — Рути резко скинула руку сына со своего плеча, гневно переводя взор с одного на другого. — Вы уже родителями торгуете? Я-то думала, вы пришли больного отца навестить, прощения попросить…» Близнецы неожиданно резко выпрямились, в их глазах снова леденящим холодом сверкнула сталь: «Мамуль, мы тебе всё сказали. Новые обстоятельства заставят тебя принять правильное решение. Тут-то и проверится твоя любовь к сыновьям. Ну, и ещё… постарайся узнать, где твоя дочь. Её ты не спасёшь, поймать её — это всего лишь вопрос времени. А нас можешь спасти. Заодно и своего мужа. Если ты согласишься, ты и ему сохранишь жизнь… и очень неплохую по нашим временам… для таких бесполезных отступников: он хотя бы не докатился до откровенного антистримерства! А сейчас прости — нам надо возвращаться. Наше время истекло…

Служба! Нас и отпустили-то ненадолго. Понимаешь? Как бы деловая командировка и заодно увольнительная…» — и оба они пристально посмотрели ей в глаза, попытались снова взять её за руки. Но Рути спрятала руки за спину, тогда они как по команде развернулись и пошли по коридору. Рути какое-то время ошеломлённо смотрела им вслед, потом опомнилась, рванула через лестничную площадку и открыла дверь в комнату, где оставила своего мужа.

Кровать была пуста. Рути некоторое время оторопело смотрела на смятые простыни, на валяющееся на полу одеяло. Потом с надеждой подумала: «Ну, куда он мог исчезнуть! Наверно, просто вышел в туалет…» — и окликнула: «Мотеле, ты тут? В туалете? Отзовись!» — но ответом ей было молчание. Она подошла, нерешительно потопталась, потом рывком распахнула дверь в туалет, но там было пусто. У Рути сильно забилось сердце, голову схватило, как обручем, откуда-то, из глубины живота поднимался страх, обволакивая тело липким потом: «Мотеле, Мо-те-ле! МО-ТЕ-ЛЕ-Е-Е!!!» Дверь распахнулась, появился лечащий врач: «Что случилось? Ему снова плохо?» — с тревогой в голосе спросил он, глядя на белое лицо Рути, которая стояла посреди комнаты, нелепо расставив руки. Она медленно повернула голову и еле слышно произнесла: «Он куда-то исчез… Только что был тут… Выходила на 5 минут, всего на 5 минут… Сыновья пришли… позвали поговорить… А-а-а!!!» — вдруг взвыла она нечеловеческим голосом. «Успокойтесь, гвирти… Сейчас я позвоню в другое… э-э-э… отделение…» — и доктор склонился над та-фоном, набирая номер.

Вокруг начал собираться народ. Доктор с кем-то о чём-то тихо говорил. Рути усадили в кресло и подали воды. Зубы дробно стучали о стакан. Откуда-то сбоку, как издалека, она услышала: «Наверно, его перевели в Шестое отделение экспериментальных исследований. Они собирались сделать это сегодня вечером…» Рути подпрыгнула, повернувшись на голос: «Но его-то зачем? У него же обычный сердечный приступ!» — «А кто его знает! Главврачу виднее…» Лечащий врач закрыл та-фон и подошёл к Рути, ласково усадил её удобней в кресло, придвинул стул и присел напротив: «Гвирти, вашего мужа действительно решили перевести в Шестое отделение. Просто проверят — и отпустят. Там вам не надо будет всё время сидеть рядом с ним… да вас туда и не пропустят… Поэтому поезжайте домой, а утром позвоните вот по этому номеру. Не волнуйтесь: всё будет в порядке…» Тот же голос сбоку авторитетно пояснил: «Приходили его боссы с работы, настоятельно просили исследовать их очень ценного коллегу, как следует, с применением всех новейших методов медицины. Они сказали, что ваш муж — интеллектуальная ценность для новой фирмы СТАФИ, ценность высшего порядка в обновлённой Арцене. Гордитесь: вашего мужа так ценят на работе, что за него особо ходатайствуют, проявляют трогательную заботу о его здоровье! Они даже согласились оплатить все затраты по дорогостоящим исследованиям! Вы понимаете, что это значит?» Но Рути уже не слушала. Она пристально смотрела на стремительно идущую по коридору высокую блондинку, на лице которой горели тревожным блеском ярко-синие глаза. Увидев Рути, бессильно сидящую в кресле возле распахнутой двери палаты, странно белое пятно её лица, доктора, поддерживающего её за локоть, она обратилась к нему: «Что-нибудь случилось у вас на отделении? Что-то с мужем этой женщины?» — «Да ничего, доктор Рахель… Это наше внутреннее дело… Сейчас мы организуем доставку этой геверет домой…» — «НЕ НАДО! Я останусь тут. Никуда из больницы не уйду, пока мой муж… где-то тут! Пока не узнаю…» — «Это невозможно… Да и где? На 3 этаж вас никто не пустит, а у нас… ваш муж уже не наш пациент!» — озадаченно и нерешительно качал доктор головой. — «А как это случилось? Кто позволил забрать его отсюда?» — настойчиво продолжала добиваться доктор Рахель. — «Пришли наши сыновья… Мы с мужем так обрадовались, что видим их… И вот… — сбивчиво бормотала Рути, глядя снизу вверх на встревоженное лицо Хели, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. — Муж принял лекарство, потом вздремнул… Мальчики попросили меня выйти с ними, им захотелось покурить… Я не разрешила возле палаты… Мы на 5 минут отошли к лестнице… Мальчики ушли, я вернулась… и вот… его нет…» Рути не выдержала и истерически зарыдала. Хели подошла к ней, стала её успокаивать: «Успокойтесь, гвирти, успокойтесь! Я надеюсь, это не конец света, мы постараемся разузнать…