– А хозяина этой фирмы ты знаешь? Лично знаком?

– А ты, можно подумать, не в курсе кто там главный?!

– Там разные имена мелькают. Иди определи.

– Хозяин русский.

– Русский говоришь! По бумагам там всякие чужеродные имена мелькают.

– Хозяина звать Александр Бредфорд. Он банкир и промышленник.

– Так ты мне мозги не дури! Он же швейцарец и фамилия у него не наша.

– Что тебе его фамилия, если под ней банки и заводы по всему миру. У нас в Российской империи было столько инородцев, что русскими числились люди имевшие немецкие, английские, французские фамилии. Дедушка Пушкина Ганнибал русским был, хоть и кожей черен.

– Жуткие русские, раз так круто чистят,- Постышев уже начинал косить от выпитого, однако, он относился к людям пившим впрок.- Ну, хорошо! А вот, если наши упрутся, что тогда? Что ты станешь делать. В перспективе. Они ведь твою богадельню закроют.

– Описаются. У меня гроза, а не люди. Сильно залупятся, так я со своими Кремль возьму штурмом и буду там до последнего солдата оборонятся. В перспективе, частная собственность у нас теперь разрешена законом, стану её оборонять. Чего ты об этом спрашиваешь? Боишься без работы остаться? Или другая причина?- Панфилов тоже малость захмелел и решил выдать Постышеву информацию, о которой давно обговорено с Александром. Она была просчитана до мелочей и её действие, как правило, било наповал любого, кто лез без предварительных условий. Сейчас был самый момент её выдать.

– Государственная машина вещь серьёзная. Многие с ней пытались тягаться. И где они? Но она-то стоит, мать её в одно место.

– Законно. Даю тебе ответ, но без дальнейшего трёпа. Ты знаешь, как бывает в жизни? Сильный всегда к сильному льнет, они могут друг друга ненавидеть, презирать, но по отдельности существовать не могут. Какая-то сила их вместе держит. Особенно, когда оба умны и хитры. А что есть теперешняя власть? Жалкая пародия. Кучка самозванцев без мозгов, начиная с самого Бориса и заканчивая его личным представителем в дальнем селе. А у кого реальные рычаги в руках, ты сам давеча сказал. Вот те люди, с которыми мы проект толкали, следующее мне довели. По их мнению ситуация обязывает все стороны заинтересованные свестись и прежде всего это касается бывших секреток ЦК и ГРУ. Они готовы так поступить уже сейчас, но, говорят они, нам мешает идеология. В секретках, мол, честные и порядочные люди, смогут ли они всё в себе переварить. Но коль Бориска верх возьмёт окончательно, он же их всех придавит и они волей неволей сами к нам придут, выбора он им своим поведением не оставит. Ты, Гена, эту часть чувствуешь?

– Ещё как!!- крякнул Постышев.- Если эти бандиты соберутся вместе, от власти останутся рожки да ножки. А где гарантии тебе?

– Так я слово данное сдержал. И дело в России я не для самого себя поднимаю, чтобы обогатиться. Я страну поднимаю и возвеличить хочу до небес. На том стою. Ради этой цели готов пойти под кого угодно. Приходивший на встречу парень посетовал на то, что у них опыта подпольного вагон, а вот реальных механизмов влияния на власть пока нет. А у сидящих в секретках именно рычаги влияния на власть в руках. Они сведутся – шарик земной взвоет. Наши дермошники с янки поручкались, даже лобзаться стали, а секретчики и эти бандиты говорят – враг номер один. Был, есть, и будет. Вот сейчас политика такая, что мы Европу просрали начисто. А они говорят: их надо было поставить перед выбором. Или вы с нами против янки, или вместе с ними в дерьме утонете. И тут у них сходится. И те, и другие за Союз, единый и неделимый. Ну, что работяге делить?!!

– Гражданской нам войны только и не хватает для полного расстройства.

– Её не будет. Ты же читал их прогнозы! Умно истолковано. Не от неба или потолка, от реальности они считали. Мировая – да! Гражданской – нет.

– Теперь прогнозы у них не берут?- поинтересовался Постышев.

– Ты совсем пьян!!- определил Панфилов.- Кто им продаст? Это же ты на службе государства, у которого в бюджете дырка, так как всё что могли – разворовали.

– Выпустил я из виду.

– Всё, Геннадий! Хорош!! Пьём на посошок, а то ты к беседе уже готов. Выпустишь что-то из своей пьяной головы, греха потом не оберёшься,- предупредил Панфилов.

– Так я же пишу!- Постышев хлопнул по кейсу.- Ты не возражаешь?!!

– Наоборот.

– Такого со мной ещё не случалось,- Постышев стал икать.

– Запей пивом,- дал совет Панфилов.- Проводить?

– Дойду до машины сам. Однако, водка у тебя бьёт с ног,- Постышев покачнулся.

– Привычка пить всякое дерьмо тебе боком выходит. У меня же чистая водка и градусов в ней шестьдесят,- Панфилов проводил гостя до дверей своего кабинета.

– Но я не почувствовал совсем!!

– Технология перегонки секретная. Давай, держи!- Панфилов подал Постышеву руку и тот пожал.

– Слово своё не забудь,- напомнил из коридора Постышев.

– Про работу не дрейфь. Железно. Кейс не потеряй, а то люди ГРУ под окнами трутся.

– У меня на входе осталась охрана. Выкусят,- Постышев заковылял к лестнице.

Глава 3

Шли четвёртый день после сплава. Собрались на обед в условленном месте. Вильям сразу приметил на Сашке и молодых парнях жилеты похожие на древнюю защитную амуницию. Спод брезента выпирали пластины.

– Золото?- спросил Вильям, указывая на обновку.

– Прихватили по пути,- разломав на две части уточку, зажаренную в костре и, передавая одну половину Вильяму, ответил Сашка.- Сто кило. На промысле взяли.

– Можно глянуть?- Вильяма съедало любопытство.

– Смотри!- Сашка скинул с себя жилет.- Обратно не складывай, я потом сам упакую.

Вильям отложил свою часть уточки в сторону, вытер о штаны засаленные руки, что заставило Сашку улыбнуться, и приступил к осмотру содержимого. В ранце были слитки по двести грамм с имперской пробой, монеты, которые ему уже доводилось видеть, литьё: кольца, цепочки, кулоны, серьги, браслеты. Изделия вызвали у Вильяма восторг. Ещё во всём этом были белого металла монеты.

– А это,- показывая одну Сашке, спросил Вильям,- платина?

– Иридистая. 22% иридия в платине,- жуя, пробормотал Сашка, осматривая окрестности, даже не обернувшись к Вильяму лицом.

– Почему в монете? Слиток же проще!- не отставал Вильям.

– Ты ешь, давай, пока горячая. Я тебе потом перед отправкой всю партию покажу. Мы три года не вывозили. Накопилось порядком. Если банкирам Лондона показать, у них дар речи пропадёт.

– Так много??!!

– Полсотни тонн. Платину имею в виду. За золото не скажу, так говорят в Одессе, не в курсе. Монета такая интересна тем, что её чеканили в Российской империи с 1848 года, но она почему-то не пошла. А клише у нас на такой номинал платиновый тоже в наличии. Мужики для форсу катают. Платина самородная тащится попутно в рассыпных месторождениях золота. Брось ты эти побрякушки. Ешь. Нам до ночи надо в перевал уйти. Вон махина какая!- Сашка ткнул в чернеющие горы.

Вильям послушался и принялся есть, запивая каким-то пахучим отваром из трав и зыркая на блестящий на солнце металл. Отвар на каждом привале варили разный, для чего по дороге собирали травы и перед тем как запарить, Сашка что-то объяснял молодым ребятам на квакающем языке, названном Вильямом жабьим. Сашка ему ответил, что если их язык в его понимании лягушачий, то с их стороны английский – ослиный. Вильям обиделся не понарошку, однако, побыв переход в одиночестве отошёл малость и спросил, почему ослиный. Сашка ему ответил, что на своём клановом он двумя кваками может объяснить столько, сколько в английском займёт страницу убористого текста. Такое объяснение устроило Вильяма с условием предоставления учебной программы по их языку, которая была тут же ему подана с помощью смотрового мини-компьютера одного из парней. Прочитав листов десять, Вильям вернул мини-компьютер. На один слог кланового языка давалось до пяти страниц пояснений в английском переводе, что не приятствовало изучению. Сашка и молодые рассмеялись, а Вильям им заметил, что столь сложный язык учить не стоит и его уверять в обратном не стали.