Они сидели в хорошо замаскированном окопе возле стереотрубы, направленной в сторону почти отвесной скалы, с вершины которой русские вели ружейную и пулеметную стрельбу.

– Наша задача снять оттуда их пулеметы, – сказал Волленгут, настроив стереотрубу и уступая Клаусу место у окуляров.

– Как же они туда залезли? – недоумевая, и чисто риторически спросил Клаус.

Он развернул свое кепи с алюминиевым эдельвейсом козырьком назад, чтобы кепи не мешала глядеть в окуляры.

– Они ночью залезли, Клаус, – ответил Волленгут, – представь, мы произвели разведку, доложили что все чисто, а как только саперы выдвинулись навести мост, их обстреляли оттуда из пулеметов. Троих саперов из второго батальона насмерть.

Штеттнер негодовал и топал ногами. Так что, надо как то думать, как снять оттуда этих русских.

– И минометы здесь мало пользы принесут, – вслух уныло рассуждал Клаус, все глядя в окуляры стереотрубы.

– Это точно, – подтвердил Волленгут, – из миномета стрелять тут пользы мало будет.

– А что, если на ту вершину горную пушку затащить? – спросил Клаус, махнув рукой в сторону противоположной от занятой русскими скалы.

– Горную Geb-Flac – 38? – уточнил Волленгут, – так ее нам туда не затащить.

– Нет, более легкую, – ответил Клаус, – эту новую безоткатную IG-18 F.

Клаус имел ввиду совершенно новую горную 105 миллиметровую безоткатную пушку, только что поступившую на вооружение артиллерийских горно-вьючных дивизионов, которая изготовлялась из легких сплавов, разбиралась и разобранная потом упаковывалась в четыре контейнера, которые запросто могли нести либо два вьючных животных или четверо горных егерей.

– Это, конечно можно, – пожал плечами оберфельдфебель, – но сколько времени это займет? Да и русские на это сложа руки глядеть не станут, как мы на стенку пушку потащим, тоже что-нибудь такое придумают затейливое.

Тем временем, русский снайпер, засевший на горе, вероятно заметив блеск стекол стереотрубы, дважды выстрелил по их окопу.

Пули противно просвистев над ухом со стуком впились в твердую глиняную стенку окопа.

– Так дело не пойдет! – крикнул Клаус пригибаясь, – надо что-то решать.

– Да, а не то Штеттнер с нас с обоих головы снимет, – согласился Волленгут.

Решение пришло как то само собой.

Русским удалось подбить из пулемета один из "кюбельвагенов", принадлежавший батальону саперов.

И теперь этот "кюбель" горел и чадил черным-пречерным дымом, который ветер относил как раз в сторону горы, занятой русскими.

– А что больше всего дымит? – спросил Клаус, – покрышки шин?

– Да, – подтвердил Фрицци, – если их бензином облить, то сплошная дымовая завеса получится.

Не долго думая, Клаус послал оберефрейтора Хайнрици с двумя егерями к саперам за бензином и за старыми покрышками.

Хайнрици вернулся с двумя канистрами бензина и с целым ворохом старых резиновых камер, которые саперы использовали в качестве надувных плавсредств.

– Хорошенький костерок заделаем, командир! – хихикнул Хайнрици, потирая руки.

– Тебе бы только поджигать! – подначил его Фрицци, – не ты ли рейхстаг поджигал в тридцать пятом году?

Три груды резины, облитые бензином хорошо занялись, разгораясь каким то неестественным желто-зеленым огнем. Зато дым от резины повалил такой черный, какой бывает разве только при извержении вулкана Везувия раз в тысячу лет. Такой дым наверное валил из вулкана в тот день, когда погиб город Помпеи.

– Русским теперь ни черта не видно, – с удовлетворением заметил Волленгут.

Под дымовой завесой, два егеря – скалолаза достаточно быстро влезли на стенку, и сбросив оттуда веревки, через блоки, стали поднимать наверх компактно упакованное в контейнеры горное орудие.

– Не давай резине потухнуть, – кричал Клаус Хайнрици, ответственному за дымовую завесу.

В какие-нибудь пол-часа работа была проделана.

Следом за деталями орудия, наверх подняли ящик с боеприпасами и трех артиллеристов из 26-го горно-вьючного артдивизиона.

Еще пол-часа артиллеристы собирали свою пушку.

И когда дым рассеялся и русские с новой силой принялись поливать из пулемета позиции копошившихся на дальнем берегу реки Бсыпи саперов 91 го полка, тихими хлопками заговорило безоткатное орудие.

Всего пять выстрелов понадобилось артиллеристам, чтобы подавить оба русских пулемета.

– Ай да Хайнрици, ай да поджигатель! – радовался Фрицци.

Клаус тоже широко во весь рот улыбался, – можно было докладывать Штетнеру, что русских с горушки они сбили.

Саперы срочно повылезали из укрытий и принялись за свою работу.

И Клаус уже собрался было распорядиться насчет ужина, как пуля русского снайпера бесшумно ударила его в руку чуть выше локтя.

– Какое идиотское и несвоевременное ранение! – только и подумал Клаус, когда на прижатой к ране ладони он увидал свою собственную очень и очень красную кровь. …

7.

Майор Бекетов сделал Тетову самую настоящую выволочку.

– Почему вы опоздали? – Спрашивал он гневно и исподлобья глядя на Игоря.

– Почему тогда не расстрелял шофера, если тот намеренно машину сломал? – Бекетов все вытягивал и вытягивал из Игоря жилы своими вопросами.

– Или ты с этим шофером заодно? Может ты хотел подождать, авось немцы нас тут с перевала скинут? И тогда не надо никаких приказов выполнять? А? Ты этого хотел?

У Игоря все никак из головы не шли те сто семьдесят расстрелянных НКВДэшников.

– Что им стоит и меня теперь с моими абхазцами к стенке поставить?

В самый напряженный момент этого не то допроса, не то выволочки, в саклю, где размещался КП майора Бекетова ввалился какой-то морпех в черном не по жаре бушлате и в так называемой "мице" – фуражке-мичманке с белым верхом.

В руках морпех держал автомат ППШ.

– Короче, мы из Сочи! – гаркнул морпех, ввалившись к Бекетову на КП, и оглядев не очень трезвым взглядом присутствующих, добавил, – а кто из Сочи те все короче!

Бекетов перестал пытать Игоря своими вопросами и принялся расспрашивать ввалившегося к нему морпеха об обстановке.

– Ну что, Сацура, как там твои морячки? Держатся? – спросил Бекетов.

– Держатся! – не то передразнил майора, не то утвердительно ответил морпех, – если чуда не случится, завтра нас немец вышибет к едреньей мамаше!

Из дальнейшего разговора майора с морячком, Игорь понял, что положение оборонявших перевал было очень и очень серьезным.

Сказывалось полное превосходство немцев в артиллерии. Против занявшего в седловине оборону батальона морских пехотинцев действовали как минимум две батареи 120 миллиметровых минометов.

– Так еб…т, братишка, что головы не поднять, а когда в атаку идут, они так минами прикидались уже, что своих к линии наших окопов запросто на сорок метров пропускают, пока мы из-за обстрела на дне траншеек лежим!

Игорь понял, что минометные батареи немцев составляют основную опасность для обороняющихся.

– А нельзя нам эти минометные батареи как то обойти и долбануть по ним сзади? – спросил он морпеха, который показался Игорю более покладистым, чем безапелляционно сердитый майор.

– А это еще что за клоун? – спросил морпех Бекетова.

– А это нам с тобой, Сацура, альпинистов в поддержку прислали, – хмыкнул майор, – только вот альпинисты эти тащились нога за ногу, в надежде что воевать им уже не придется, что нас тут с тобой немец изведет.

– Не правда это! – возразил Игорь, – а насчет того, чтобы батареи с тыла обойти, тут как раз вы без альпинистов и не обойдетесь.

Бекетов на время сменил гнев на милость и отпустил Игоря слазать с морпехом на передок – поглядеть, оценить обстановочку.

Абхазцы с шофером лежали покуда в тени – набирались сил. ….

План созрел в голове у Игоря дерзкий, рискованный и совершенно бесшабашный.

Пройти ночью по стене, выйти на вершину над ущельем, где расположилась батарея и спустить на немецкую батарею толовый двадцатикилограммовый фугас.