Некоторое время назад Амихай, узнав, чем занимаются ребята из компании близнецов Дорон, испугался. К тому же, поддавшись сильному давлению Адины и её отца, он сначала запретил Нахуми ходить на эти встречи. Арье, напротив, говорил: «Цвика уже бар-мицва, а стало быть, отцу не годится на сына давить. Пусть учится принимать решения самостоятельно!» Он, конечно, переживал за мальчика и мучился сомнениями, правильно ли сделал, что хотя бы не предостерёг сына от участия в рискованных затеях близнецов. Кончилось тем, что под влиянием Цвики и его восторженных рассказов о каждой такой встрече и о планах близнецов Дорон, Нахуми попросту начал сбегать вместе с Цвикой на встречи с близнецами. Так Амихай оказался между двух огней. С одной стороны — истеричные требования Адины чуть ли не запереть старшего сына в доме. С другой стороны — горячее желание Нахуми вместе с друзьями заниматься интересным делом, которое в глубине души Амихай прекрасно понимал, принимая сторону сына. Поэтому он внял советам Арье и Тили: махнув на свои не совсем искренние запреты рукой и рискуя семейным спокойствием, он прикинулся слепо-глухо-немым. Он ещё не забыл своё детство и отрочество, крутой характер своего отца и постоянные запреты, отравлявшие ему жизнь.
Отравить жизнь своих детей, опутав её цепью подобных же ограничений и запретов, он был не готов. Невозможно было до бесконечности повиноваться требованиям Адины, и без того хватало проблем в их отношениях. В конечном итоге, Нахуми перебрался жить к Арье и Тили, которые его понимали и очень тепло к нему отнеслись.
В старой меирийской квартире Доронов в комнате мальчиков прямо на полу сидели в кружок близнецы и несколько их близких приятелей, среди которых Цвика и Нахуми Магидовичи. Конечно, мальчишек несколько озадачило, что бывшие комнаты родителей и сестёр заперты на замок с секретом, но ни времени, ни охоты разбираться с этой странностью у них сейчас не было.
Когда Бенци с Ноамом и Ирми вошли в пустой, как им казалось, дом, они с удивлением услышали, как из бывшей комнаты мальчишек, раздаются звуки музыки.
Бенци приложил палец к губам, и трое замерли, прислушиваясь. Они услышали красивую мелодию, исполняемую по нескольку раз на каждом инструменте: сначала на флейте соло, потом под аккомпанемент гитары затем на чём-то, напоминающем шофар с расширенным диапазоном. «Угав», — тихо пробормотал Бенци. Мелодия отзвучала, затем повторилось то же самое с более сложно аранжированной и красивой мелодией.
Настала тишина, после короткой паузы послышались тихие голоса близнецов, иногда становившиеся несколько возбуждёнными, им отвечали голоса их друзей, среди которых выделялись мальчишеские голоса Цвики и Нахуми. Потом снова зазвучали по нескольку раз отдельные пассажи — сначала отдельно на каждом инструменте, затем ансамблем. Немалое удивление вызвало красивое и не совсем обычное звучание песни, в которой явственно выделялись слова «Ты слышишь? Звенят колокольчики радости!» Ирми попытался тихо подпевать, но Бенци тут же сделал ему знак замолкнуть, и тот послушно прикусил язык.
Спустя час с лишним из комнаты потянулись близнецы и их друзья, усталые, но довольные. До отца донёсся голос одного из сыновей: «Хотя бы по нескольку минут каждые час-два надо играть какой-нибудь отрывок, особенно тот самый… ну, вы знаете! Мы-то не можем тут всё время сидеть — у нас йешива. И так столько запущено!.. На вас вся надежда… И подготовьте ещё несколько надёжных парней, потренируйтесь с ними…» Бенци уселся в глубокое кресло и пригнул голову, Ирми и Ноам на цыпочках прошли на кухню. Близнецы с друзьями прошли через салон, продолжая свою тихую беседу, вышли за дверь, проводили друзей по заросшей травою дорожке до калитки. Отца они не заметили. Когда же они вернулись в салон, их встретили стоящие у дивана отец, Ноам и Ирми. Близнецы ухмылялись одинаково загадочными улыбками, но увидели отца — и их улыбки сменились виноватым изумлением на лицах. Ирми тихо прошептал Бенци: «Я съезжу и привезу девчат, а вы уж тут без меня…» — «Давай… А то поздно… Можем ничего не успеть…»
Ирми сиял, выглядывая из окна машины, легко подмигнул Ренане, тепло приветствовал Ширли и весело возгласил: «Привет из Неве-Меирии от твоих мамы, братика, сестрёнки, бабушки, дедушки! Все в полном порядке, чего и тебе желают!» — «А где папа?» — спросила Ренана. — «Они с Ноамом на месте, вправляют мозги твоим братишкам — разболтались, понимаешь ли… Я не хотел мешать воспитательному процессу, да и вас надо на место доставить…»
Ирми сел на диван, привлёк к себе надутых близнецов, с лиц которых ещё не сошёл яркий румянец смущения, и заговорил: «Мы рассказывали, что Макс очень вовремя ввёл своих старых друзей в тему, показал объект, то есть Забор, в действии. Нам-то, после сами знаете чего, пришлось отойти, чтобы не светиться — ведь мы теперь не только у Тумбеля на крючке! Ребятишки и сменили нас — между прочим, очень успешно: результаты наблюдений мы вместе обсуждали и обрабатывали. Они часами ходили за Тумбелем с Офелией, которую он просвещал. Это был настоящий прорыв: мы узнали про существование одного интересного приборчика, называемого… — он сделал эффектную паузу и внятно произнёс: — фелиофон». — «Как-как ты сказал?
Фашлафон?» — переспросил Рувик, кидая украдкой взгляд на девочек, краснея и ухмыляясь. — «Ага, он самый. Это ты хорошо оговорился! Твой поэтический образ мне нравится!» — «Расскажи подробней», — попросил и Ноам. — «Из того, что он говорил Офелии, парни поняли: у прибора давняя история. Они воспользовались украденными идеями Гиди о виртуальных звуковых зеркалах и линзах с обертонами, правда, это уже их идея — использовать унтертона. Конструктивно это как бы обычный та-фон модного дизайна».
«Короче, один из элементов фанфаризации, — вступил Бенци. — Не слышали этого слова?» — «Кажется, что-то в «Silonocool-News» у Офелии было… Разве за их терминоманией уследишь!..» — обронил Ноам. — «И не говори, сынок, — заметил Бенци. — Главные идеологи и авторы этой идеи — Арпадофель и Мезимотес, известный генератор идей и их словесного выражения. Так они друг друга и нашли, Миней и Арпадофель. Кошмарный тандем, к ним позже присоединился Пительман, и получилась Тройка. Тим, сколько я его знаю, ничем не интересовался, кроме коммерции и спекуляций. А уж нужные ему идеи он всегда здорово умел выискивать, просто талант в этом деле!.. Утаскивал, ещё и приторговывал ими. Так Куби-блинок нашёл себе незаменимого помощника! Под их чутким руководством Тумбель превратился в типичного волкодава! С ним не шутите!» Рувик тут же подобрался и из-под очков сверкнул глазами на Ирми: «Погоди! Ты нам не о Тумбеле и прочих волкодавах, а про фашлафон расскажи! Это он тогда хулиганил на концерте в «Цлилей Рина»?.. Только шофар нам и помог…» — «Точно, — буркнул Ирми, нахмурившись. — Это действительно игрушка ещё с тех дней…» — «Значит, надо будет на самом деле превратить фелиофон в фашлафон!» — решительно рубанул рукой воздух парнишка, а Шмулик энергично закивал головой, порываясь вскочить. — «Да, дорогой, и тут вам с братом отводится одна из главных ролей. Но об этом — после…» — ухмыльнулся Ирми и щёлкнул уже теперь Рувика по лбу. — «Но ради этого совсем необязательно забрасывать занятия в йешиве», — буркнул Ноам, сведя брови и безуспешно пытаясь придать своему лицу грозный вид. Близнецы потупились, но между собой переглянулись с хитрой усмешкой.
Ирми продолжал: «Фелиофон — терминал главного компьютера, но может работать и автономно. Ад-Малек придумывает новые пассажи, один кошмарнее другого, и каждый новый пассаж обладает более мощным силонокулл-полем… — серьёзно закончил Ирми, оглядев ребят уже без улыбки. — Значит, и нам надо защиту совершенствовать — с вашей помощью, мальчики!» — и он весело посмотрел на близнецов. Бенци переглянулся с Ноамом и потихоньку погрозил близнецам пальцем, оба снова потупились, на сей раз уже без ухмылок.