VI. Доходы казны

Во всех сферах государственнаго управления последовали в описываемое время важныя перемены, вызванныя новыми условиями и потребностями, в которыя более и более вовлекалось Московское государство. Все эти перемены, особенно в войске, усложняя государственныя отправления, неизбежно требовали у государства больших средств, больших расходов. Мы знаем, как увеличились средства московскаго правительства с объединением северо-восточной России; при всем том мы видим, с какой заботливостью блюдет оно интерес казны, не говоря уже о том, что московские государи издавна отличались бережливостью и разсчетливостью. Иоанн III приказывал брать назад шкуры баранов, отпускавшихся на содержание иностранных послов. Съезжал наместник или волостель со своего наместничества или волостельства, а на его место еще не являлся новый – правительство спешит приказать, чтобы в точности собраны были на государя все кормы, которые следовали наместнику или волостелю за этот промежуток времени. Понадобилось отменить наместников и волостелей за их недобросовестность и поставить на место их выборных старост, которым приказано не брать никаких пошлин и кормов за службу, но эти пошлины и кормы нельзя было оставить совсем и вот тщательно высчитываются все расходы города или волости, шедшие на прежняго наместника или волостеля, и переводятся в оброчную сумму, которую излюбленные головы ежегодно должны были доставлять в Москву без недобору.

Из иностранных писателей XVI в. Флетчер первый перечисляет, хотя далеко не полно, доходы московскаго государя.[199] В XVI в., как и в XV-м, управление Московскаго государства сохраняло еще черты прежняго княжескаго вотчиннаго хозяйства, имело чисто-финансовый характер; главною целью всех правительственных учреждений было собирание доходов. Высшими из этих учреждений, ведавшими разныя статьи государевых доходов, во второй половине XVI в. были: Дворцовый Приказ, Четверти и Приказ Большого Прихода. Дворцовый Приказ, или Приказ Большого Дворца, получал доходы с городов и приписанных к ним сел и волостей, составлявших собственную отчину царя; эти доходы получались деньгами или натурой; иные крестьяне за пользование землей в царской отчине платили непосредственным трудом, обрабатывая в пользу царя известное количество земли. Доход натурой шел на содержание двора и на дачу для царской чести, или на царское жалованье, излишек продавался по выгоднейшей цене. Флетчер и Поссевин говорят, что в этом случае, для скорейшаго и выгоднейшаго сбыта, запрещалось купцам продавать такия же произведения до тех пор, пока не будет распродан царский товар. При Флетчере от продажи этого излишка царская казна выручала до 230 000 рублей в год,[200] но во время Грознаго, который жил роскошнее, не более 60 000. По показанию Маржерета, в Дворцовом приказе обыкновенно хранилось от 120 000 до 150 000 рубл. наличными деньгами.[201]

Начальники четвертей собирали чрез областных правителей тягло и подать с остальных земель государства, распределенных между этими приказами. Псковская область ежегодно платила тяглом и податью около 18 000 рублей, область Новгорода Великаго 35 000, Тверская с Торжком 8 000, Рязанская 30 000, Муромская 12 000, Казанская 18 000, Устюжская 30 000, Ростовская 50 000, Московская 40 000, Сибирская 20 000, Костромская 12 000. Весь годовой итог этой статьи простирался до 400 000 рублей. Взнос в казну совершался к 1-му сентября, т. е. к началу года. По показанию Маржерета, которое, впрочем, трудно принять буквально, тягло и подать были очень высоки, именно с выти или участка в 7 или 8 десятин казенные крестьяне платили 10–15, даже 20 рублей, смотря по качеству почвы.[202]

Приказ Большого Прихода принимал все пошлины, налоги и другие сборы. Сумма торговых сборов с больших торговых городов определялась наперед и собиралась целовальниками или откупщиками. Столица платила ежегодно торговой пошлины 12 000, Смоленск 8 000, Псков 12 000, Новгород Великий 6 000, Старая Руса (от соляной промышленности) 18 000, Торжок 800, Тверь 700, Ярославль 1 200, Кострома 1 800, Нижний 7 000, Казань 11 000, Вологда 2 000. Пошлинный сбор с других городов был не всегда одинаков. В тот же приказ шел сбор с торговых бань и кабаков, составлявших монополию казны, также судныя пошлины, простиравшияся ежегодно до 3 000 рубл.; сюда же поступала из Разбойнаго Приказа половина имущества всякаго преступника, которая бралась в пользу царя, и остатки от доходов других приказов, как-то: Разряднаго, Стрелецкаго, Иноземскаго, Пушкарскаго, Поместнаго, Конюшеннаго, которые все имели свои особые доходы. Поместный, раздавая земли, взыскивал за каждую запись по 2, по 3 и по 4 рубля, смотря по величине отводимаго участка, и собирал доходы с поместьев опальных, пока государь не отдавал их кому-нибудь другому.[203] Конюшенный Приказ брал пошлины с продаваемых лошадей. Этому приказу доставлял большие доходы конский торг, производившийся в России ногайскими Татарами; за каждую проданную лошадь взималось с продавца и покупателя по 5 коп. на рубль. Как значительны были пошлины с этого торга, можно заключить из того, что Ногаи ежегодно пригоняли лошадей в Россию раза два или три, тысяч по 40 вдруг.[204] Сумма всего годового дохода, поступавшаго в Приказ Большого прихода, по Флетчеру, простиралась до 800 000 рублей; при этом Флетчер ссылается на приходныя книги приказа.

Каждое из упомянутых трех учреждений передавало собранный им доход в главное казначейство, находившееся в ограде Кремля. Чистый годовой доход казны простирался до 1 430 000 рублей.[205]

По свидетельству Герберштейна, торговой пошлины взималось со всякаго товара, привознаго и вывозного, по цене, с рубля по 7 денег, кроме воска, с котораго брали по цене и весу по 4 деньги с пуда.[206] Судной пошлины взималось по 20 денег с рубля, или по 10 % за всякое решение по гражданским делам; кроме того, со всякаго имени, упоминаемаго в выдававшихся судебными местами бумагах, брали, по словам Флетчера, в пользу царя по 5 алтын. Потом в месте, где хранилась меньшая печать, за бумагу платили столько же. Поссевин, Флетчер и Гваньини говорят о невыносимых податях и налогах, которыми обременены были горожане и поселяне. Мы не имеем основания видеть в этих словах преувеличения, зная, какия огромныя, небывалыя прежде военныя силы должно было выставлять Московское государство в царствование Иоанна IV и на востоке, и на западе, каких огромных расходов требовали продолжительныя войны этого времени. Каждая важная статья расхода на войско вела к установлению особаго налога: так явились «пищальныя деньги», «посошныя деньги», «емчужныя деньги» (на порох) и проч. С другой стороны, страшное напряжение и потрясение, которое в это время испытало государство от внутренних и внешних причин, должно было вредно подействовать на народное хозяйство и сделать еще более чувствительным бремя, лежавшее на тяглом народонаселении.

Кроме денег, подать шла и натурой, напр., мехами из Сибири, Перми и Печоры; по словам Герберштейна, в Пермской области подать платили лошадьми и мехами. «В прошлом (1588?) году, говорит Флетчер, собрано в Сибири царской подати 446 сороков соболей, 5 сороков куниц и 180 чернобурых лисиц». Сверх этих постоянных доходов, по свидетельству того же иностранца, много собиралось от конфискации имущества опальных и от чрезвычайных поборов с должностных лиц, монастырей и проч. По показанию Поссевина, митрополит и архиепископы также платили иногда царю подать, или пособие, как они называли это.