– Потрудитесь сообщить Микаэлу Марковичу по теле фону, чтобы сегодня же вечером он приехал в город. Придете ко мне – хорошо. Нет – ваше дело. До свидания.
Марутханян вышел так же спокойно, как и вошел.
Вечером он сидел у себя в кабинете в зеленом шелковом халате, что-то писал, вычеркивал, высчитывал, подводил итоги, чтобы определить свой вес в торгово-промышленном мире. Ах, как он отстал! Если даже Исаак Марутханян полностью получит от Алимянов все свои «долги», и тогда его состояние составит едва один миллион. Сумма пустяковая в сравнении с тем, что другие наживают на одном фонтане.
Дверь растворилась, и вошла Марта, неся одного ребенка, а другого ведя за руку. Дети были бледны, малокровны, болезненны. Старший, которому шел уже шестой год, все еще не умел как следует ходить и с трудом ковылял за матерью.
– Чего ты опять притащила их сюда? – встретил Исаак жену.
– Привела, чтобы ты поглядел и порадовался. Только что у старшего опять из носа пошла кровь.
– А что же я могу сделать? Вызови врача.
– Врача, да врача… Сам видишь, ничто не помогает!
– Раз не помогает, что же я могу сделать?
– Советуют везти их за границу. Давай съездим в этом году, а?
– Да ты с ума сошла. Как я могу ехать за границу, когда завален делами?
– Дела, да дела! Не понимаю, для кого ты копишь?
– Ха-ха-ха!.. – раздался смех Марутханяна. – Какая ты умная стала, ха-ха-ха! Для кого?.. Для славы, милая моя, для славы!.. Выживут мои дети – пусть все достанется им. Не выживут – божья воля, но деньги, деньги всегда нужны…
Раздался звонок. Вошел Сулян, улыбаясь и щуря глазки.
Марутханян вел через него переговоры с одним нефтепромышленником, собираясь купить у него нефтяные участки.
– Ну, что нового? – спросил он, жестом приглашая гостя сесть.
– Надо спешить. Нашлись еще покупатели.
– Поспешим. Сегодня решается вопрос. Как хорошо, что вы пришли, будете свидетелем в одном деле… Марта, вот это человек – я понимаю: истинно образованный молодой человек! Он постиг дух нашего времени. Спроси, и господин Сулян тебе скажет, почему людей тянет к богатству.
– Неужели мадам отрицает значение богатства?
Младший ребенок захныкал.
– Уведи их, ради бога, не до зурны мне сейчас, – сказал Марутханян. – Постой, дай я его поцелую. Сегодня утром не успел.
Каждое утро, уходя, он целовал детей и этим ограничивалось проявление его родительской нежности. Но пока он обнимал младшего, стараясь успокоить его, жена улыбалась Суляну. Ее глаза выражали явную насмешку над отцовскими ласками Исаака.
Она отняла младшего у мужа, взяла старшего за руку и увела их.
Немного спустя вошли Смбат и Микаэл Алимяны.
Сулян, еще ничего не знавший и не ожидавший встречи с хозяевами, смутился. Марутханян, слегка кивнув, жестом предложил гостям присесть, точь-в-точь так же, как Смбат утром. Пусть намотают на ус, что Марутханян при желании тоже может выказать презрение.
Смбат уже рассказал брату про визит Марутханяна.
Версия о жене морского офицера и жене комиссионера соответствовала действительности, – Микаэл это подтвердил. Но он никогда не брал у зятя денег, тем более такими крупными суммами. Тут какой-то обман.
– Мартирос! – крикнул Марутханян.
Вошел человек с крашеными усами, бритый, в полувосточной, полуевропейской одежде. Это был верный слуга Марутханяна, знавший многое о прошлом своего хозяина.
– Подай господам чаю.
– Сию минуту.
– Покажи мои долговые обязательства! – крикнул не терпеливо Микаэл.
– Не спеши, выпьем сначала по стакану чаю, потом… Присаживайтесь…
Смбат сел; Микаэл продолжал стоять.
– Мои долговые обязательства! – нетерпеливо повторил Микаэл.
– Человек ты божий, даже в государственном банке ждут должники, а я твой родственник, зять.
Он прибавил огня в лампе, полез в карман халата и достал большой ключ. Сулян хотел было уйти, но заинтересовался и решил остаться.
– Он только что пришел, – сказал Марутханян, – я попросил его не уходить. Пусть будет свидетелем, а?
– Пусть остается, – ответил Смбат.
Микаэл с трудом владел собой. В медлительности Марутханяна он видел манеру иезуита изводить человека как можно дольше.
Наконец, хозяин не спеша подошел к железному сундуку, открыл его, достал большой пакет и снова уселся.
– Извольте, братец, читайте и припоминайте ваши долги.
Он вытащил из пакета четыре расписки и по одной передал Смбату. Микаэл прочитал все от начала до конца и внимательно проверил свои подписи. Чем дальше он всматривался в них, тем учащеннее становилось его дыхание и сильнее дрожали ноздри. Он не замечал Мартироса, стоявшего у него за спиной и не сводившего глаз с хозяина: по одному его знаку он готов был задушить Микаэла.
– Подписи эти не поддельные, – невольно проговорил Микаэл.
– Вот видите, – обратился Марутханян к Смбату, принимая от Микаэла последнюю расписку.
Мартирос вышел по знаку хозяина. Микаэл стал ходить по комнате, прижимая руки ко лбу. Отрицать невозможно – на четырех бумагах его подписи. Но когда, каким образом и зачем – эти вопросы мучили его. Он остановился у письменного стола, крепко стиснув зубами большой палец. Смбат и Сулян молча следили за выражением его лица. Откинувшись на спинку кресла, Марутханян перебирал кисточки халата.
– А-а! – воскликнул вдруг Микаэл. – Теперь я начинаю кое-что припоминать…
– Я полагаю, – усмехнулся «заимодавец», – триста тысяч не шутка…
Он медленно встал и спрятал бумаги в сундук, потом подошел к двери, что-то шепнул Марти росу, стоявшему у притолоки, и снова уселся.
– Мошенник! – крикнул Микаэл.
– Потише, сестра услышит, незачем кричать.
– Мошенник! – повторил Микаэл.
– Слышите, господин Сулян? Вот что делается на свете! Деньги давал я, из беды выручал я, и я же – мошенник. Где же после этого правда?
Сулян, уже сообразивший, в чем дело, хитро прищурясь, поглядывал то на Марутханяна, то на Алимянов, не зная, к кому из них выгоднее пристать.
– Слушай, Смбат, как все это случилось, – заговорил Микаэл, – мысли мои проясняются. Я начинаю понемногу вспоминать.
И он начал рассказывать. Понятно, какое впечатление произвело на него отцовское завещание. Оно разбило все его надежды. Микаэл потерял рассудок, точно поддавшись внушению злого духа, он стал вытворять такие дела, на какие в другое время не посмел бы решиться. Повздорив со старшим братом, он обратился за советом к Марутханяну. Вдвоем они состряпали контрзавещание. Смбату он пригрозил судебным процессом. Угрозы не подействовали. Микаэл разъярился пуще. Рассудок у него помутился. А Марутханян все настраивал его против брата. Как раз в это время случилось нечто, вконец нарушившее душевное равновесие Микаэла. Опьяненный страстью, он превращал ночи в дни, дни в ночи. А Марутханян все взвинчивал его, убеждая начать судебное дело против Смбата. Чтобы избавиться от его приставаний, Микаэл, наконец, сказал ему: «Поступай как хочешь, я уполномочиваю тебя». Вот этим-то правом и стал злоупотреблять Марутханян. Он приносил ему для подписи разные бумаги, особенно, когда Микаэл был пьян, и он, Микаэл, по глупости – подписывал их, даже не читая. Он, разумеется, допускал, что Марутханян воспользуется его легкомыслием, но чтобы так бесстыдно, так подло, так нагло, – никогда!