Хоть и считал себя Смбат Алимян свободным от предрассудков и суеверий, однако бывали у него предчувствия, которым он как бы нехотя верил. Когда им вдруг овладевала тоска, он знал, что услышит приятную весть. И. наоборот, когда испытывал радостное томление, – понимал, что это предчувствие грозящей неприятности.

В тот день им овладело веселое настроение: он напевал и насвистывал, забыв о своем постоянном горе. Выпил стакан чаю, ласково пожурил мать, зачем она, вечно грустная и мрачная, сидит со сложенными на груди руками, заражая всех своим настроением; спустился в контору. Служащие были уже на местах, а в кабинете дожидались несколько посетителей. Отдав необходимые распоряжения и закончив прием, Смбат обрадовался известию, что цена на нефть повысилась на полкопейки за пуд. Он высчитал, что, если дела и дальше так пойдут, можно будет удвоить число буровых скважин – и три миллиона превратятся в десять, пятнадцать. Он сознавал теперь значение денег больше, чем когда-либо, и ему стало стыдно за «былые ребяческие идеи».

В приподнятом настроении Смбат уже собирался выйти прогуляться, как вдруг вошел Исаак Марутханян, последние три-четыре месяца избегавший бывать у Алимянов.

– Простите, Смбат Маркович, – серьезно и торжественно заговорил неожиданный гость, – у меня к вам очень важное дело.

«Очень важное дело!» – иначе и быть не может. Несомненно, дело «чрезвычайно важное», раз оно вынудило его решиться на этот визит. Марутханян осмотрелся, чтобы убедиться, нет ли третьего лица, и, подойдя к средним дверям, опасливо спросил:

– Можно запереть на ключ?

– Но зачем же?

– Необходимо.

Смбат жестом предложил ему сесть. Сел и сам.

– Знаете что, Смбат Маркович, – начал гость, снимая перчатки, – будьте хладнокровны и приготовьтесь терпеливо выслушать меня.

Но как ни старался он казаться спокойным, в его ровном голосе скрывалась тревога.

– Говорите короче, что вам угодно? – нетерпеливо вы крикнул Смбат.

– Вам известно, что У Исаака Марутханяна слово не расходится с делом. Я явился узнать, когда ваш брат, Микаэл Маркович, думает уплатить мне долг?

– Долг? Вам?

– Да, мне, мои в поте лица нажитые деньги. Достаточно долго я ждал. Положим, мне нечего терять, проценты растут, но когда же, наконец, он уплатит?

– О каком долге речь, не понимаю.

– Не понимаете? – удивился Марутханян так искусно, что трудно было заметить фальшь. – Неужели он вам ничего не говорил? Удивительное дело! У него почти полмиллиона долга, и он скрывает это от родного брата, да еще старшего. Клянусь, Микаэл Маркович счастливейший человек… А вот я, несчастный, почти не сплю, когда задолжаю несколько рублей.

Полмиллиона! Смбат посмотрел в зелено-желтые глаза гостя, улыбавшиеся сквозь очки с безудержным злорадством. Уж не спятил ли зять? Но ни единого признака помешательства; напротив, никогда лицо Марутханяна не казалось Смбату таким коварным.

– Полмиллиона! – повторил Смбат – Знаете, шутить мы не можем, после того дня, как вы…

– Боже упаси, – прервал гость, – я вовсе не шучу. Микаэл Маркович Алимян по частным долговым обязательствам должен мне, Исааку Марутханяну, триста двадцать тысяч рублей. С начислением же процентов это составляет полмиллиона с лишним. Я так и думал: Смбат Маркович не поверит и будет удивляться, тем более, что я у него не в фаворе. Но потрудитесь сегодня вечером пожаловать ко мне на чашку чаю, и я вам покажу долговые обязательства.

– Должно быть, такие же, как и состряпанное вами контрзавещание.

– Смбат Маркович, то было делом вашего брата. Но сегодня вечером вы убедитесь воочию. Приходите с Микаэлом Марковичем, – если он не признает, плюньте мне в лицо. Так ждать вас?

– Довольно, мне некогда ломать комедию!

Смбат поднялся. Марутханян не спеша бросил перчатки и шляпу, достал из бокового кармана пакет и вынул оттуда вчетверо сложенный лист. Развернув, показал его издали Смбату.

– Читайте!

Смбат прочитал, всмотрелся в подпись. По этой бумаге сумма долга составляла тридцать тысяч без процентов. Смбат, поискав, достал у себя в столе старый вексель брата, сличил подпись и невольно произнес:

– Да, как будто рука Микаэла.

– Не как будто, а на самом деле, – подтвердил Марутханян, складывая бумагу и пряча в карман.

– Все же это подделка, – уронил Смбат. – Микаэл вам ничего не должен.

– Ну, если так, тогда пусть суд убедит вас. Хотите знать, каким путем образовались эти долги?

– Рассказывайте, – процедил Смбат, усаживаясь и откидываясь на спинку кресла. – И небылицы иной раз занимательны.

Шесть лет назад Микаэл увлекся красавицей – женой морского офицера. Она опутала его. Микаэл начал делать долги, чтобы не выпустить ее из рук. Обратился к Марутханяну. Какой же «другой дурак» мог доверить ему такие суммы? Красавица обещает бежать с Микаэлом за границу. Марутханян одолжил шурину на дорогу и обеспечил его существование на два года при условии – уплатить долг после смерти Маркоса-аги. Какая низость со стороны сына, не правда ли? Красавица обманывает Микаэла, забирает деньги и… бежит с другим в Финляндию. Это раз… Затем через год появляется на смену другая красавица – жена какого-то комиссионера. Эта тоже порядком повытряхивает карманы «у нашего умника». А умник снова к зятю. Господи, и теперь еще Исаак помнит, как Микаэл молил его и упрашивал, как он плакал. Но после смерти Маркоса-аги Микаэл не оставлял в покое зятя и вместо того, чтобы уплатить старые долги, наделал новых…

– Вот и вся история трехсот двадцати тысяч рублей…

– Довольно! – вскричал Смбат, в волнении подымаясь. – Фантазия ваша необъятна. Все, что вы мне рассказали, высосано из пальца.

– В двух словах: вы намерены вернуть мои деньги или нет?

– Нет!

Марутханян поднялся, саркастически улыбаясь. Он не сумел убедить Смбата, так убедит суд. Эксперты не посмеют не удостоверить подлинность долговых обязательств. Сам Микаэл тоже не откажется от своей подписи, в этом нет сомнений. Но все же ему не хотелось бы доводить дело до суда. Бог весть, что еще может Случиться…