В это время Глиндор сидел у огня, скрючившись на низком грубо сколоченном табурете. Он тихо покачивался из стороны в сторону, обхватив свои плечи руками, и вновь думал о том, что Брине действительно не следовало ходить с ними в Долину. Вид разгромленной фермы и кровавой резни стал бы для нее жестоким ударом. И сейчас боль потери друзей туманом заволокла ее голубые глаза.

– Не надо так горевать, – утешал Брину старик. – Это эгоизм говорит в нас. Нам жаль, что они покинули нас. Но мы будем говорить себе, что Оуэн и его семья ушли в иной, лучший мир.

Чтобы не мешать им, Вульф уселся в углу на скамью около стола, уставленного флаконами, горшками и бутылями, и оттуда слушал разговор Брины и старика. Когда над свежей могилой Оуэна Глиндор впервые рассказал о своей теории, его слова показались ему, христианину, совершенно чуждыми. Но теперь, размышляя над этой темой, он подумал, что загробная жизнь у всех людей, видимо, одинакова, независимо от того, в какого бога они верят. И неважно, как называть то место, куда отправился Оуэн, – небеса или иные миры…

Брина взглянула с черные глаза деда, лучившиеся нежностью и участием, столь необычными для этого сурового человека.

– Я знаю, дедушка. И пусть это говорит лишь мой эгоизм, но мне будет их так недоставать. Мы не ценили их верной и преданной дружбы, они покинули нас так внезапно, как больно и тяжело мне сознавать это.

– Да, это так. Но они сейчас не знают о твоей печали, утешим себя мыслью о том, что они вошли сейчас в иные сферы, иные миры, и не омрачим их пути своей печалью.

Вздохнув, Брина решила отбросить свою тоску и думать о счастливом и безмятежном существовании семьи Оуэна в ином, далеком мире. Она встала, откинув назад свои тяжелые черные волосы, и они блестящими прядями рассыпались по спине.

– Ты, как всегда, прав, дедушка, – я не буду своим плачем призывать их вернуться на то несчастное место, где стоял раньше их дом.

Глиндор широко улыбнулся ей в ответ и сеточка глубоких морщин разбежалась от уголков его глаз. Он был доволен ее ответом.

– Я больше не буду тратить зря время, оплакивая их, – сказала Брина. – Теперь я должна совершить по этому случаю необходимый ритуал. Жизнь не ждет.

Она взяла с полки широкую плоскую корзину и повернулась, чтобы откатить камень, закрывавший вход в пещеру.

Вульф похолодел: войти ночью в лес, одной, когда Вортимер находится где-то поблизости, затаился в ночной тиши, чтобы схватить эту легкую добычу! Вульф взглянул на старика и снова подумал: «Кто знает, что у него на уме! Только недавно он требовал у внучки поклясться, что она не выйдет из пещеры днем, а теперь он отпускает ее ночью!»

Но старик, казалось, не замечал озабоченности сакса.

– Что за глупая затея? – обратился Вульф к Брине, которая уже почти собралась уходить, – ты собираешься покинуть пещеру и уйти в лес, ночью, совсем одна?

Девушка с удивлением посмотрела на золотовласого сакса, вскочившего с поспешностью на ноги. Она покачала головой, и отсветы костра искрами вспыхнули в волнах ее волос. Его неожиданные вопросы немного испугали ее. Но, в конце концов, это была откровенная реакция непосвященного человека. Он просто не понимает, что ей совсем нечего бояться. Она одарила нахмурившегося Вульфа нежной молчаливой улыбкой и вышла из пещеры. Фрич тут же подскочил и стал слева от нее. Молодой сакс обернулся к Глиндору – казалось, его слова рассмешили старика. Такая беспечность показалась Вульфу глупой. Раздраженно проведя рукой по волосам, он обратился к Глиндору:

– Ты отпускаешь ее одну в лес ночью, а как же Вортимер?

Старик выставил вперед ладони, словно желая умерить встревоженность собеседника:

– Ночь сегодня ясная, – объяснял он очевидные для него вещи, – к тому же Вортимер не рискнет напасть на мою внучку в полнолуние.

Вульф уловил намек на колдовские силы и сжал зубы. Неужели эти силы так могущественны, что действительно могут уберечь девушку от такого опасного и злобного врага? Не тратя времени на дальнейшее размышление, он поспешил за ней.

Глиндор проводил Вульфа мрачным взглядом. Лишь мысль о том, что этот чужак очень скоро уйдет от них, да еще вера в осознание Бриной своего предназначения удержали старика от новой вспышки гнева.

Брина пересекла поляну, озаренную серебряным светом луны, и ступила под темный полог леса. Лунный свет, местами пробивавшийся сквозь густые кроны деревьев, играл бликами и искрился на тяжелых влажных листьях.

Таинственные шорохи, попискивания и скрипы раздавались в чаще, чуткое ухо волка ловило каждый звук вокруг них, но огромный зверь продолжал, не поворачивая головы, следовать рядом со своей хозяйкой.

Тишина и покой огромных деревьев успокоили Брину. Она двигалась легко и свободно. Приятный ночной ветерок овевал ее лицо. Нежные дуновения донесли до нее слабый тонкий аромат. Почувствовав этот запах, Брина ускорила шаги. Ее путь лежал к священной роще. Там в полнолуние расцветали особые, редкие цветы.

Тихо пропев триаду заклинаний, она поблагодарила тайные силы, что позволили ей прийти сюда, за то, что позволили ей взять жизни этих прекрасных цветов для исцеления других людей. Она ступила под сень священных дубов и опустилась на колени в высокую пышную траву, что в дневное время скрывала листья и стебли этих таинственных цветов.

Вульф, спрятавшись за кустом неподалеку, смотрел, как она бережно срывает хрупкие цветки – их сладкий тонкий аромат доносился до него. Таинственное и волшебное зрелище представляла собой эта хрупкая девушка, окутанная ароматом ночных цветов. Ее кожа матово поблескивала в лунном свете, черные волосы разметались по плечам. Вульф затаил дыхание, опасаясь, что это чудное видение растворится во мраке леса.

Он потряс головой, чтобы отогнать наваждение. Еще утром она рассказала ему о своих родителях, была реальной и земной. И вот сейчас она словно видение, колдовство и, конечно, не знает, что он рядом.

Но Вульф был опытным воином и умел бесшумно красться в темноте. Казалось, девушка вовсе не подозревает о его присутствии, да и волк не замечал его.

Вульф шагнул под полог священной рощи. И тут же Фрич, спокойно лежавший около девушки, вскочил и бросился к нему. Брина поднялась с колен и, присмотревшись, увидела темный высокий силуэт на фоне листвы, освещенной луной. Лицо человека оставалось в тени, но девушка сразу узнала его по золотому сиянию вокруг головы, искрящемуся даже в холодном свете луны. И тогда чувства вытеснили ее первоначальный испуг.

– Я не могу позволить тебе бродить здесь одной без защиты, – сказал Вульф подчеркнуто спокойным голосом, хотя сам продолжал сомневаться, что его защита может быть более эффективна, чем эти неведомые тайные силы и колдовство Глиндора.

Брина немного растерялась, увидев рядом Вульфа, ведь она думала, что находится совершенно одна. Но польщенная заботой о своей безопасности, она, преодолев растерянность и смущение, сказала:

– Здесь не опасно. Для меня.

Ее спокойный ответ подтвердил опасения Вульфа, что защита нежелательна и неприятна для нее. Он усмехнулся.

Брина решила что усмешка – знак недоверия к ее словам. Она пожала плечами и, гордо подняв голову, добавила:

– Кроме того, Фрич всегда на страже и сможет прекрасно меня защитить.

Вульф скептически поднял брови и возразил:

– Да он даже не заметил, как я подошел.

– Я сказала ему, что ты друг, – Брина склонила голову набок, и каскад черных волос заструился по ее плечам, – и его не беспокоило твое присутствие, пока ты не подошел слишком близко. Тогда он предупредил меня.

Ее доводы показались Вульфу вовсе не убедительными, но, вспомнив о скорой разлуке с Бриной, он решил переменить тему, чтобы не тратить минуты уединения на пустые споры.

– Почему ты не дождалась утра, чтобы собрать эти цветы? – Он улыбнулся своей очаровательной улыбкой и приблизился к корзине, полной белых хрупких цветов.

Она взглянула на него снизу вверх. Он был рядом, так что девушка могла различить черты его лица сквозь лесной сумрак. Когда он подошел так близко к ней, чувство реальности отступило от нее, вытесненное трепетом и возбуждением. Она закусила по привычке нижнюю губу и, совладав с внезапной дрожью в голосе, ответила: